— Да, конечно. — Привычным движением раскрыв папку, мадемуазель Дени приготовилась рисовать.
Задача Даши была предельно проста: ей надо было как можно точнее описать фотографию, которую она видела в кармане пиджака Полетаева. Она настолько увлеклась процессом, что совершила непоправимую ошибку — совершенно перестала следить за выражением лица инспектора и его помощницы. Очнулась она тогда, когда было слишком поздно.
— Но позвольте! — вдруг воскликнул полицейский. — Это же миссис Бредли.
— А? — похолодела Даша.
Луиза Дени постукивала карандашом по листу.
— Без сомнения. Это миссис Шерил Бредли. Интересно, когда же это вы ее успели встретить?
И по тому, как спокойно была произнесена эта фраза, Даша поняла, что на этот раз она влипла по-крупному.
— Вы... уверены? — треснувшим голосом спросила она.
— Более чем. За исключением одного: здесь вы ее описываете как роковую красотку, в то время как та Шерил Бредли, которую мы знали, была довольно тихой, если не сказать заурядной особой.
— Но... она же умерла! — прошептала Даша.
— Это вы нам говорите? — с иронией переспросила художница. — Простите, мадемуазель Быстрова, но, если не ошибаюсь, именно вы видели, как ее кто-то сталкивает в пропасть. Вы уверены, что встречались с живой женщиной, а не с привидением?
— Не знаю... — забормотала Даша. Конечно, ей очень хотелось свалить все на привидение, но вряд ли этому кто-нибудь поверит. — Вы знаете, я сейчас смотрю на ваш рисунок и понимаю, что та женщина, которую я встречала, совсем не похожа на этот портрет. Знаете, вполне вероятно, она чем-то и похожа на погибшую, и потому вы как бы домыслили...
— Мадемуазель Быстрова, — холодно отрезала Луиза Дени, — я профессиональный художник, а кроме того, дипломированный психолог и потому ничего не домысливаю, а наоборот, вижу, как вы пытаетесь ввести нас в заблуждение. Кстати, весьма неловко. — Она отложила альбом. — Я скажу вам, почему при первой нашей встрече я так настаивала на портрете потерпевшей. Мы действительно нашли ее в ущелье, но вот лицо ее было обезображено до неузнаваемости. Естественно, у нас зародились сомнения — но увы, подтвердить их или опровергнуть было некому: в Англии у миссис Бредли не осталось родственников, а в конторе, где она служила, никто не знал ее настолько хорошо, чтобы опознать тело. Теперь вы понимаете, что означает ваше заявление о том, что вы встретили женщину с такой внешностью уже после трагического случая?
— Понимаю, — прошептала Даша. Ей было страшно посмотреть в глаза инспектору, а главное, она окончательно перестала что-либо понимать.
— Так вы нам расскажете правду, или мне придется допросить вас официально?
Терять было уже нечего, и Даша поступила так, как поступили бы на ее месте девяносто девять процентов женщин.
— Хорошо, я скажу вам правду.
Инспектор и художница облегченно вздохнули.
— Я никогда не встречала женщины с такой внешностью — каюсь в своем вранье. Но меня к этому вынудили странные обстоятельства. Дело в том, что, как-то возвратясь в свой номер, я нашла под дверью фотографию незнакомой женщины. Меня это чрезвычайно удивило, но еще больше удивила надпись на обороте: «Memento mоrе».
— Что это значит? — вскричал инспектор.
— «Помни о смерти», — торжественно пояснила Даша.
— Я прекрасно знаю, как переводится эта фраза, я спрашиваю, что это означает?
— Откуда я могу знать? — она развела руками. — Сначала меня это удивило, потом рассмешило, а потом я испугалась. Я никогда не видела этой дамы и потому понятия не имела, что все это означает. Оставалось попытаться узнать о ней через вас. Вы же всегда в курсе местных дел.
— А почему тогда вы не показали фотографию?
— Потому что вы обязательно перевернули бы ее, увидели надпись и принялись меня допрашивать. А так был шанс узнать, не привлекая внимание.
— Эта фотография сейчас у вас?
— Да, конечно. — Очевидно Даша воспринимала карман Полетаева как свой собственный.
— И вы можете ее принести?
— Если вы подождете пару минут...
— Я подожду и пару часов, главное, чтобы вы нам ее принесли.
2
Полетаев, как всегда, курил и смотрел Евроспорт. Даша, не здороваясь, прошла к шкафу, достала из кармана пиджака фотографию и, взяв ручку, подошла к опешившему полковнику.
— Пожалуйста, напиши на обороте «Memento mоrе».
— Ты в порядке?
— В полном. Напиши.
— Зачем?
— Потом объясню.
— Нет, сначала объясни.
— Если ты напишешь, я скажу тебе, где она находится сейчас.
Лицо Полетаева окаменело.
Ни слова не говоря, он быстро написал на обороте требуемую фразу. Даша взяла фотографию и направилась к выходу.
— Подожди, ты же обещала мне сказать, где Виола...
Даша остановилась и постучала себя по лбу.
— Сам подумай, откуда я могу это знать.
После чего выскочила из номера, не забыв запереть дверь снаружи. В три прыжка она спустилась вниз и протянула снимок полицейскому.
— Вот, пожалуйста.
Инспектор и его помощница буквально впились в него.
— Это она, — категорически заявила Луиза Дени. — Но какова она здесь!
— М-да... — инспектор почесал затылок. — Нам придется изъять у вас этот снимок.
— Нет. — Даша прижала его к себе.
— Но это улика. Здесь могут быть отпечатки пальцев.
— Мои и месье Полетаева. Я показывала ему фотографию.
— Их мог оставить тот, кто посылал вам это снимок.
— Зачем бы он стал это делать? Согласитесь, человек, который пишет такие послания предполагает, что они могут оказаться в полиции.
Сбоку послышалось деликатное покашливание. Из-за бара помахал рукой Жан-Жак.
— Прошу прощения, что вмешиваюсь, но тут звонит месье Полетаев, он уверяет, что вы его заперли в номере, а ему надо срочно выйти...
— Скажите, что сейчас придете и выбросьте это из головы, — отмахнулась Даша.
— Но, мадемуазель... — Жан-Жак покачал головой. — У меня могут быть неприятности.
— Обещаю, что у вас их не будет.
Полицейские смотрели на нее вопросительно.
Даша отвечала с упоительной легкостью — она уже потеряла счет своему вранью.
— Мне показалось, что месье Полетаев интересуется синьорой Клоди. Пытаюсь его оградить от ее волшебных чар.
Французы переглянулись, но в глазах их не было осуждения.
— Так вы дадите нам на время эту фотографию? — спросил инспектор.
— Берите. Только у меня одна просьба — никому не говорите, откуда она у вас.
ГЛАВА 261
Полетаев был гол, зол, и весь номер был перевернут вверх ногами.
— Как только у тебя хватило наглости явиться сюда! — процедил он сквозь зубы.
— У тебя же хватает наглости ходить передо мной в одних трусах, — устало ответила Даша.
— Я переодевался, чтобы вылезти через окно.
— Так ведь высоко же...
— Я мастер спорта по альпинизму, — проворчал полковник, застегивая брюки.
— Слушай, Палыч, вот если ты такой талантливый и разносторонний, даже богатый, если, конечно, все твое имущество не казенное. Так от чего ты все еще не женат? Может, у тебя какой-нибудь скрытый дефект?
— Где фотография? — не оборачиваясь, спросил полковник.
— Я отдала ее инспектору Буже.
— Что?! Зачем ты это сделала?
— Ты будешь смеяться... А может и не будешь, но полиция утверждает, что твоя Виола и миссис Шерил Бредли — одно и то же лицо.
Лицо полковника застыло, как плохо сделанная восковая маска. Он медленно опустился в кресло, не проронив ни слова.
— Даша, — вдруг тихо позвал Полетаев. — У меня проблемы.
— У тебя всю жизнь проблемы, — холодно произнесла она. — То десерт не тот подали, то свет на галстук не под тем углом падает. Но самая твоя большая проблема в том, что ты постоянно врешь. Извини, но больше я с тобой никаких дел не имею, — она встала и направилась к двери.
— На этот раз у меня серьезные проблемы. Меня могут убить.
Даша развернулась так резко, что едва не запуталась в собственных ногах. Несколько секунд она настороженно смотрела на полковника.
— Начну с того, — медленно начала она, — что я тебе не верю. Но даже если допустить, что сейчас ты вдруг решил сказать правду: разве твоя работа не подразумевает ежесекундной опасности и готовности отдать жизнь за свою страну?
— Нет, моя работа этого не подразумевает, — с некоторым раздражением ответил полковник. — Но сейчас дело даже не в этом. Если я и погибну, то не за свою страну.
Даша стала еще напряженнее. Последняя фраза прозвучала странно. В голове вдруг пронеслись события последних дней: Гонсалес разбился, после того, как она рассказала о нем полковнику. И пастор тоже недолго жил после ее признания. Что, если...
Внутри все сжалось. Нет, не может быть.
— Послушай, Полетаев, — медленно начала она. — Помнишь, ты всегда мне говорил: если я вдруг окажусь преступницей, то ты меня сразу же посадишь, несмотря на всю свою так называемую любовь ко мне? Так вот: я, конечно, посадить тебя не смогу, но если ты вдруг окажешься предателем нашей родины, то я замуж за тебя точно никогда не выйду.
— Перестань говорить глупости, — он бросил исподлобья в ее сторону сердитый взгляд. — И без того тошно.
— Тогда объяснись.
— Хорошо. Я обманул тебя. Точнее, не сказал правды.
Даша коротко кивнула головой.
— Не знаю, в чем разница, но я это уже поняла. И можешь дальше не стараться: даже если ты сейчас скажешь, что ты мужчина, я все равно не поверю.
— Лучше будет, если ты все-таки поверишь, — глядя из-под пальцев, произнес полковник.
— Для кого?
— Прежде всего для тебя самой.
— Обо мне мы с тобой потом поговорим, лучше скажи, что ты здесь делаешь и зачем я тебе понадобилась. И помни — это твой последний шанс. Еще одна ложь, и я сама расскажу инспектору все, чем ты меня пичкал.
Темно-синие глаза обежали номер. Затем полковник сделал какой-то странный жест возле своего уха.