— О чем вы? — изумленно посмотрела на меня Лещева. — Какое теперь наследство?
— Но когда Лада была жива, ей полагалась четверть отцовского имущества. Вот я и хочу понять, было ли там что делить.
Но мне не нужен был ответ несчастной женщины, чтобы понять — наследство было. Иначе о молоденькой потаскушке муж Настасьи мог бы только мечтать, рассматривая порножурналы.
— Ну, у него была трешка в центре, еще трешка в Приовражьем, Лексус… — неуверенно пробормотала Лещева. — Может, еще что прикупил, я ведь не следила. Алименты он платил по закону, хотя мог бы больше, и намного, а я с ним и не виделась.
— А работал он где? — не унималась я.
— В фирме по изготовлению мраморных надгробий. — неохотно проронила Лащева. — Только не работал, он хозяином был. А к чему эти вопросы? Он сам теперь под надгробием, чего уж там.
— И кому теперь достанется фирма?
— Его шалаве. — сквозь зубы процедила женщина. — Я никогда на нее не претендовала.
— Но ваша несовершеннолетняя дочь — наследница первой очереди. — не выдержала я. — Разве с вами нотариус не связывался?
— Связывался. — неохотно подтвердила Лещева. — Я сразу сказала, что платить за услуги не буду. Сколько положено Ладе по закону, столько и возьму, судиться точно не стану.
Что же, в принципе, мы уже определили и способ отравления, и даже нашли ответ на извечный вопрос «Кому выгодно?» Вероятно, фирма приносила неплохой доход, раз ради четверти ее стоимости вдова пошла на такое жуткое преступление. Теперь оставалось только доказать, что именно она отравила подростка.
Мы подписали договор с Настасьей Лещевой, она дала нам полный карт-бланш, заранее одобрив любые экспертизы, и, чуть успокоившись, ушла. Мы в задумчивости посидели в кабинете, затем Саша ушел, сказав, что дело, вообще-то, поручено ему, он и пойдет нынче в поле.
В кабинет заглянули Валечка с другом-пылесосом. Увидев меня в одиночестве, выключила воющий агрегат, уселась на стул и весело спросила:
— Чего-то гляжу, ты прям ожила, щечки порозовели. Признайся, без меня судьбу устроила?
Я лишь загадочно улыбнулась.
— В барчик не пойду, а вот вина выпьем, если желаешь.
На этот раз за вином сбегала Валя. Мы выпили по стаканчику, болтая о разных пустяках и рассуждая о коварстве мужчин, когда я внезапно спросила:
— Как думаешь, женщине лучше быть сильной или слабой? А то меня тут с толку сбивают, хочу мнение третейского судьи услышать.
Валечка немного помолчала, потом серьезно ответила.
— А ты на меня посмотри, потом сама ответишь. Вот я слабой всегда была. Помню, едва семнадцать исполнилось, отец слег. Мамы у меня давно не стало, он меня в одиночку растил, все для своей Валечки, не женился больше. И не болел никогда, не до того было. И вдруг инсульт. На ровном месте. Повезли его в больницу, через неделю чуть оклемался, и его выписали. Он двигаться руками-ногами почти не мог. Я умоляла его оставить, хоть немного реабилитировать… Но кто будет слабую девчонку слушать? Денег на взятки у меня не было, откуда, я была одуванчиком-отличницей, деньги из тумбочки брала. А отложений папа не сделал, не с чего было. Словом, едва довезти до дома успела, второй инсульт… и все. Ему еще шестидесяти не было.
Она перевела дыхание.
— А потом я парня встретила… залетела по дурости. А он на аборт послал. И я пошла… по слабости характера. Потом сколько раз ругала себя — надо было бороться, к матери его в ноги кинуться… Но что уж после драки кулаками махать? И вот теперь мою полы. Ни семьи, ни детей. Хочешь еще быть слабой?
— Валечка… Но ведь еще не поздно, ты молодая, сама говоришь, мужчины в баре облизываются. Почему бы тебе не создать семью?
— Да что уж теперь. — махнула она рукой. — Поздно пить Боржоми, когда печень отвалилась. Меня так выскребали без наркоза, что детей теперь не выносить. Ладно, испортила я тебе настроение. Давай о веселом поговорим. Или вот лучше выпьем.
В этот момент в кабинет зашел Саша. Взглянув на его растерянное лицо, уборщица подхватилась и ушла.
— Быстро же ты управился. — удивилась я. — И двух часов не прошло.
— А я начал с главного. — хмуро ответил он. — Мы же знаем точную дату, когда у девочки начались первые приступы. Это 2 апреля, верно? Значит, кофе она пила в последних числах марта. Но понимаешь, в чем прикол? С 27 февраля и по 5 апреля ее мачеха, юная Людмила Макеева, находилась на курорте. Конкретно, на Канарских островах, где у супругов был куплен уютных домик на третьей линии.
— Ого! — присвистнула я. — Об этом домике Лещева даже не упомянула.
— Он был куплен уже во втором браке. — хмуро ответил Саша. — В любом случае, Лада имела право на четверть всего имущества. А оно оказалось нехилым. Ее смерть до вступления в наследство была выгодна единственному человеку, которого в России во время отравления не было!
— Мда… — протянула я. — Надо выяснить, был ли у Макеевой молодой любовник. Я правильно поняла, она намного моложе Лещева?
— На четверть века. — кивнул Саша. — Ему 51 был, когда встретились, ей 26. Классический расклад.
— И закончилось все почти классически… — подтвердила я. — Вот только отравить падчерицу… Это уже классика другого жанра.
— Но она физически не могла ее отравить!
— Задача не такая простая. — согласилась я. — Надо искать любовника, мать, сестру Макеевой. И кстати, придется проверить и одноклассниц Лады. В конце концов, таллий в кофе могли бросить и они.
Ответить Саша не успел. Дверь распахнулась и в кабинет, слегка покачивая стройными бедрами, плавно вплыла Лариса с подносиком, на котором призывно дымились три крошечные чашечки кофе и небольшая фарфоровая сахарница. Поднос был аккуратно поставлен на стол, после чего блондинка, поправив мини-юбочку, подвинула к себе свободный стул и села на краешек, делая вид, что подтягивает подол поближе к коленям. Получилось не очень убедительно.
Я остолбенело смотрела на нее. За несколько месяцев работы я впервые наблюдала этакое чудо. Обычно у Лары сложно было допроситься даже снега зимой, еще вчера она с грохотом шмякнула поднос о стол. А сегодня прямо радушная хозяйка офиса, дождавшаяся наконец дорогих гостей.
— Сашенька, я тебе обещала кофе принести. Пока заваривала, так запах голову вскружил, слюнки потекли, вот решила тебе компанию составить. — пропела она, полностью игнорируя мое присутствие.
Саша слегка покраснел и, не поднимая глаз, пробурчал что-то вроде благодарности. Я молчала.
— Полина, а ты так и не смогла окрутить Тиму? — все тем же ласковым тоном спросила Лариса. Лицо Саши перекосила судорога.
— Ну что ты, мы с ним как два пальца в кулаке. — немедленно откликнулась я. — Как попугайчики-неразлучники.
На сей раз перекосились лица обоих моих собеседников. Ларка опомнилась первой и начала задумчиво смаковать кофе, периодически закатывая от удовольствия глаза и облизывая кончиком языка пухлые розовые губки.
— Ты словно первый раз в жизни лакомишься. — не выдержала я. — Денег на хороший кофе не хватает? Так попроси у Тимы прибавки жалования. Саша тебе ничем не поможет, сам гол как сокол.
Саша вскочил и, пробурчав что-то себе под нос, пулей вылетел из кабинета. Его недопитый кофе остался стыть на столе. Лариса смерила меня презрительным взглядом и тоже вышла. Я осталась сидеть, оторопело глядя на с треском захлопнутую дверь, и гадая, не приснилась ли мне эта нелепая сцена. Или на Сашу и в самом деле открыта охота?
Глава 10. Страшная находка
— Полина, я хочу, чтобы вы снова поехали со мной. — Артем ворвался в кабинет, окинув невидящим взглядом сидящих у окна Сашу и Тимофея. — Появились известия о Женьке! Она на пикапчике поехала в сторону Национального лесопарка, ее видели на заправке! Это заповедник такой, всего восемьсот километров отсюда!
— Ее много где видели. — проворчала я. — И что? Зачем нестись по ее следу, если она давно с той заправки уехала?
— Но теперь мы можем искать не просто женщину без особых примет, мы будем искать серый пикап! — Артем аж приплясывал от возбуждения. Я лишь опустила голову и безнадежно махнула рукой.
— Давайте я поеду с вами. — Саша встал с места. — Вам нужен спутник, не обязательно же Полина? Я готов.
Некоторое время Артем смотрел на него, как баран на новые ворота, затем коротко кивнул и вышел из кабинета. Саша отсалютовал мне, подмигнул и бросился за ним. Я повернулась к Тимофею:
— Давай я тогда займусь делом об отравлении девочки.
Отравление солями таллия к тому времени уже было документально подтверждено. Теперь мы работали параллельно с Петровским, и Саша успел с ним уже подружиться. Ну ничего, надеюсь, я тоже найду общий язык со следователем.
Но оказалось, Иван Петровский, немолодой грузный мужчина, был слишком низкого мнения о способностях женщин-сыщиков, чтобы наше общение проходило безболезненно. Он не согласился на встречу в кафе, предложив прийти в его кабинет. Что же, от этого предложения нельзя было отказаться, и я пошла. Даже не предложив мне сесть, следователь ворчливо сказал:
— Полина как вас по батюшке, это мужское дело. Или желаете тоже кофейку с таллием откушать?
Не дождавшись приглашения, я села и кротко ответила:
— Вы тоже в опасности. Или от кофе отказались вообще?
Он засопел, медленно багровея, и я поторопилась смягчить шутку:
— Иногда приходится рисковать, верно же? Иначе слишком уж преступники себя вольготно чувствовать будут.
— Ладно, что вы хотели мне сообщить? — грозно перебил следователь.
Вообще-то, я рассчитывала сама узнать нужную информацию, но об этом благоразумно решила умолчать.
— Я опросила трех подруг Лады Лещевой. Они не были с ней в кафе в тот день, когда девочка выпила отравленный кофе. Они вместе дошли до остановки автобуса возле школы, и Лада поехала домой. Обычно после школы она заходила в небольшую кофейню напротив дома, лакомилась там кофе с булочкой и отправлялась делать уроки. Но тем вечером она позвонила Дине Рудковской и Даше Симоновой, и сказала, что у нее сильная горечь во рту, видимо, днем ее плохим кофе напоили, пережаренным.