– Нет, не мог бы, – холодно отвечал консул. – Когда УСО закрыли, его архивы передали в ваше Военное министерство в Вашингтоне. – Где, – добавил он, – я уверен, они засекречены. – Он поднялся. – Боюсь, я должен идти.
– Что она делала в Нью-Йорке? – не унималась Грейс, тоже вставая.
– Вот этого я уж точно не знаю, – ответил сэр Мичем. – Как я сказал, с некоторых пор мисс Тригг перестала работать на британское правительство. Куда бы она ни поехала, это было ее личное дело. Только ее. И вас, я уверен, оно тоже не касается.
– А если никого не найдут? – спросила Грейс. – Кто мог бы забрать тело Элеоноры?
– Тогда, вероятно, городские власти похоронят ее за счет государства. Консульство не располагает средствами на такие расходы. – Женщина, которая служила вашей стране – пусть даже секретарем – достойна лучшего, хотелось возразить Грейс. Она собрала снимки, сунула их в конверт. Консул протянул руки: – Если бы вы отдали нам эти фотографии, я уверен, мы смогли бы присовокупить их к ее личным вещам.
Машинально подчинившись его требованию, Грейс стала отдавать ему конверт. И вдруг опустила руку.
– Каким образом?
Седые брови сэра Мичема взметнулись над очками.
– Простите, это вы о чем?
– Если у нее нет ближайших родственников, как вы присовокупите их к ее личным вещам?
Консул был разгневан: он не привык, чтобы ему перечили.
– Мы наведем справки. А пока фотографии побудут у нас. – По его тону Грейс поняла, что никаких справок наводить они не станут. – Это уже не ваша забота. – Он протянул руку за конвертом.
Грейс медлила. С одной стороны, она хотела избавиться от фотографий – отдать их и уйти. С другой – совесть не позволяла ей бросить снимки на произвол судьбы.
– Я передумала, – ровно произнесла Грейс. – Оставлю их у себя. – Она встала, собираясь уйти.
– Но мне кажется… – растерялся консул. – Вы так стремились их вернуть. Ради этого в консульство пришли. Я не хотел бы, чтобы они вас обременяли.
– Они меня не обременят. – Грейс выдавила улыбку сквозь стиснутые зубы. – Фотографии я нашла. Они – мои.
– Вообще-то, – в голосе консула зазвучали стальные нотки, – фотографии принадлежат Элеоноре. – Несколько секунд они не мигая смотрели друг на друга. Потом Грейс повернулась и покинула консульство.
На улице она в задумчивости замедлила шаг. Снимки она не отдала, а что с ними делать, по-прежнему не знает. Ладно, позже сообразит. А сейчас пора на работу.
Сжимая в руке фотографии, Грейс сошла на тротуар, вливаясь в толпу спешащих на работу людей на Третьей авеню.
– Грейс, – окликнул ее мужской голос. Она остановилась, уверенная, что ослышалась: здесь знакомых у нее не было. На мгновение она решила, что это за ней выскочил сэр Мичем, чтобы все-таки забрать у нее снимки. Однако акцент был американский, а не британский. Оклик, более настойчивый, повторился:
– Грейс, подожди!
Она повернулась на голос, и в ту же секунду на нее налетел проходивший мимо бизнесмен. Фотографии рассыпались по тротуару. Грейс присела на корточки, стала их собирать.
– Я не хотел тебя напугать. – Этот мужской голос был ей знаком. – Давай помогу.
Грейс подняла голову и обалдела, натолкнувшись взглядом на человека, которого не рассчитывала когда-либо увидеть снова.
– Марк.
На нее нахлынули воспоминания: шуршание белых хрустящих гостиничных простыней; ощущение невесомости, будто она плыла над кроватью; прикосновение мужских рук, которые принадлежали не Тому.
И вот он снова перед ней. Марк помог ей подняться с корточек, рукавом своего серого шерстяного пальто карябая ей руку. Грейс смотрела на него. Улыбка озаряла все его лицо, ореховые глаза лучились. Из-под широких полей его фетровой шляпы выглядывала волнистая прядь темных волос. Он чмокнул ее в щеку, будто они давние друзья, и запах его одеколона перенес ее в позапрошлую ночь, туда, где она вообще не должна была бы оказаться.
Вспомнив про фотографии, Грейс принялась торопливо подбирать их с тротуара.
– Давай помогу, – снова предложил Марк. Ему, как и ей, неловко? Ведь он переспал с женой своего погибшего лучшего друга.
– Я сама, – отмахнулась Грейс, не желая, чтобы Марк увидел снимки девушек и начал задавать вопросы. Но он кинулся к обочине, ловко поймав одну из фотографий, которую чуть не сдуло в сточную канаву.
Грейс собрала все снимки и выпрямилась.
– Почему ты здесь? – выпалила она, чувствуя, как у нее горят щеки. Тогда при встрече Марк сказал ей, что это его последний день в Нью-Йорке. Однако он до сих пор оставался в городе.
– Пришлось задержаться по делам. – В подробности вдаваться он не стал.
Несколько секунд они стояли друг перед другом в смущенном молчании. Ее взгляд непроизвольно упал на воротник его твидового пальто, соприкасавшегося со свежевыбритой шеей. Говорить больше было не о чем.
– Мне пора. – Грейс отступила от него на шаг, который, как ни странно, дался ей с трудом.
– Подожди. – Марк тронул ее за руку, и это легкое прикосновение слишком живо напомнило ей ту ночь, что они провели вместе. – Я надеялся, что мы условимся о новой встрече. Но, когда проснулся…
– Тише! – сердито осадила его Грейс, глянув через плечо. Та встреча была ошибкой, и она вовсе не хотела, чтобы об ее ошибке слышал кто-то еще.
– Прости. Но раз уж мы случайно столкнулись, позволь мне сказать. Я надеялся, что снова тебя увижу? – Он закончил фразу на высокой ноте, отчего она прозвучала как вопрос.
Зачем? – подумала Грейс. Чтобы провести вместе еще одну ночь? Вряд ли между ними могло бы быть что-то большее.
– Нет, я…
– Позволь хотя бы угостить тебя завтраком, – настаивал Марк.
– Мне нужно бежать на работу. – Она сунула конверт в сумку.
– Ты работаешь? – Услышав удивление в его голосе, Грейс разозлилась. А почему, собственно, она не должна работать? Не такое уж это необычное явление. Хотя теперь, с возвращением мужчин из Европы, многие женщины прекратили свою трудовую деятельность – либо по собственному выбору, либо по принуждению. Впрочем, сообразила она, Марк удивился не потому, что недооценивает ее способности и интеллект. Просто в ту их встречу они мало рассказывали о себе. И это радовало: они говорили о войне, о Томе, но ее личность и реалии ее мира благополучно оставались вне поля зрения. По большому счету Марк совершенно ее не знал.
И она предпочла бы ничего не менять.
– Да, работаю, – ответила Грейс. – И мне нужно бежать, я опаздываю. Но за предложение спасибо.
– Тогда, может быть, кофе? – не сдавался Марк.
– Я правда не могу. – Она снова попыталась уйти.
– Грейси, – окликнул он.
Она обернулась.
– У тебя проблемы со слухом? Я же сказала: нет.
Но Марк просто протягивал ей карточку – одну из фотографий, что она забыла поднять с земли.
– Ты выронила. Миленькая, – отозвался он о девушке на фото.
– Прости. Не по делу нагрубила, – смягчилась Грейс. Она взяла снимок и спрятала его в сумку.
– Не по делу, – согласился Марк. Они оба усмехнулись. – У тебя правда нет времени на кофе? – спросил он с мольбой во взоре.
Вообще-то, решила Грейс, чашку кофе неплохо бы выпить. Тем более что Марк исключительно учтив. Просто в консульстве, из-за беседы с консулом, она провела больше времени, чем планировала. Фрэнки сильно рассердится, если она снова опоздает? Пожалуй, она рискнет еще раз испытать его терпение.
– У меня есть пятнадцать минут, – сказала Грейс.
Марк широко улыбнулся.
– Это лучше, чем ничего.
Она последовала за ним в «Вулвортс», размещавшийся в соседнем здании. Они нашли два свободных места в конце барной стойки из «формайки».
– Ну вот, даже не в кабинке, – проворчал Марк. Не обращая внимания на его недовольство, Грейс заняла один из табуретов. На стене за стойкой два ярких рекламных плаката убеждали их попробовать кока-колу и сигареты «Честерфилд».
– Два кофе, пожалуйста, – попросил Марк официантку и затем обратился к Грейс: – И что-нибудь поесть? – Она покачала головой. Позавтракать ей бы не мешало, но это отняло бы больше времени.
– Давно ты в Нью-Йорке? – полюбопытствовал Марк, когда перед ними поставили дымящиеся чашки.
– Почти год. – Она чувствовала, что приближается годовщина со дня смерти мужа: погода теперь стояла такая же, как в тот день.
– С тех пор, как погиб Том, – заключил Марк.
Грейс попыталась глотнуть кофе, но горячая жидкость обожгла губы, и она снова поставила чашку на стойку.
– Примерно. Мы с ним условились провести здесь выходные. Я ждала его, а потом мне сообщили.
– И ты осталась.
– Как-то так, – кивнула Грейс. Она, конечно, осталась, но не сразу. Сначала поехала на похороны в Бостон, потом – к родителям в Вестпорт. Только там от чрезмерно участливых взглядов она задыхалась, а от постоянных соболезнований ей хотелось вопить. Ее не хватило и на неделю. Через несколько дней она укатила к Марше в Хэмптонс.
– Ты сказал, что в Нью-Йорке задержался по работе? – спросила Грейс, демонстративно меняя тему разговора.
– Да, я – адвокат. Слушание нашего дела затянулось, и я продлил свое пребывание в «Джеймсе». – Она покраснела, вспомнив его роскошный люкс.
– Так что это за фотографии? – продолжал Марк, прежде чем она успела спросить, в каком виде права он специализируется и чем конкретно занимается. Он кивком показал на ее сумку, в которую она поглубже упрятала конверт. – Они имеют отношение к твоей работе?
Грейс медлила с ответом. Ей отчаянно хотелось обсудить с кем-нибудь ситуацию со снимками, получить совет, как ей быть дальше. А ореховые глаза Марка всматривались в ее лицо с такой искренней заинтересованностью и заботой, и Грейс подумала, что ему можно доверять. Она сделала глубокий вдох.
– Ты слышал про женщину, которую у Центрального вокзала сбила машина? – тихо спросила Грейс.
– Только что прочел в газете, – кивнул Марк.
– А я своими глазами видела.
– Как ее сбили?