и денди.
От него шла волна какой-то странной силы. Компания примолкла, а он тем временем протянул четвертной с Лениным.
— Динамо, — коротко сказал он.
Карлик кивнул, но ничего записывать не стал. К тротуару тем временем подкатила черная Волга. Мужик окинул всех взглядом, так же молча уселся в машину и уехал, окатив окрестности свежим «Шипром».
— Шелест, — прошептал кто-то.
Я чуть было не спросил, кто это, но ответ последовал раньше.
— Директор рынка.
— Эй, — кто-то тронул меня за плечо. — Держи.
Я как раз наблюдал, как «Волга», газанув, пересекла двойную сплошную, развернулась и умчалась куда-то в сторону центра.
Повернувшись, я увидел рыжего, который протягивал мне стакан с пивом.
— Надеюсь, твоя ставка сыграет, потому что я отдал последние деньги, — сказал он.
— Ты, Леший как был дурак, так и остался, — вздохнул кто-то.
— Дуракам везет! — карлик был явно в ударе. — Всем пива за счет заведения и водочки для заводочки! — он махнул рукой и на импровизированном столике возник ящик пива и несколько бутылок водки.
Я услышал, как из павильона донесся знакомый звук и голос… Николая Николаевича Озерова — знаменитого футбольного комментатора.
— На поле в Киеве выходят игроки… Динамовцы в белых трусах и белых майках, команда занимает первую строчку турнирной таблицы! Только посмотрите, как стадион встречает своих любимцев… а это крупным планом… да, Валерий Лобановский, тренер киевской команды… о чем он задумался? Можно только догадываться нам… а тем временем…
— Начинают! — воскликнул клетчатый. — Давай уже, наливай!
Зазвенели стаканы и кружки, меня подтолкнули к железному ящику, прозвенел свисток, трибуны взревели и… понеслось.
К концу первого тайма, несмотря на несколько очень опасных моментов (по мнению Озерова), счет оставался нулевым. На перерыв команды удалились под одобрительные голоса и, кажется, на меня уже перестали смотреть как на чужака — пива наливали все больше, появилась нехитрая закуска и я вдруг почувствовал себя как дома. Я никогда не участвовал в подобных мероприятиях — лишь издали, будучи совсем мелким, наблюдал, как взрослые спорят, машут руками и пьют пиво перед радиоприемником, одновременно стуча доминошными костями.
А теперь я был в центре этой компании. И по мере приближения конца тайма, обстановка накалялась. Карлик поглядывал на меня недобрым взглядом. Клетчатый подливал пива, кто-то добавлял в стакан водки, но я этого не видел — все кружилось и вертелось перед глазами словно заколдованное и ощущение грядущего выигрыша, о котором я точно знал пьянило и окрыляло меня. Я совсем потерял голову. Наверное, я заработаю рублей сто, а может быть и двести, — думал я, потому что по ходу матча подходили еще люди и все они продолжали делать ставки и ни у кого не было и мысли, что будет ничья.
Толпа вокруг собралась изрядная, все что-то кричали, скандировали:
— Цэ-эс-ка! Цэ-эс-ка!
Но ЦСКА словно камней в бутсы набрали.
И когда прозвучал финальный свисток, никто не понял сразу, что произошло.
Я покачнулся. Карлик недобро взглянул на меня, в глазах его промелькнула злоба. Меня повело — я совершенно не контролировал, кто и что мне наливал, только в последний момент осознал, что надо бы придержать коней, но было поздно.
Раздался свисток. Кто-то крикнул:
— Шухер! Менты!
Чья-то рука потащила меня сначала за павильон, но я упал, зацепившись ногой за железный ящик.
— Вставай! — раздался знакомый голос.
Я протянул руку и на удивление мне помогли, но стоять на ногах я уже не мог, в глазах все плясало. Заботливые сильные руки повели меня куда-то, я слышал свистки, крики, но понять, откуда они раздаются не мог.
— Лежи, отдыхай, — это последнее, что я услышал перед тем, как сладковатая мутная тина поглотила меня с головой.
Прошло может быть еще пара минут, а может и тысяча лет.
Я открыл глаза — если можно так выразиться. Приоткрыл один глаз на миллиметр. Увидел белый потолок. С трудом повернул голову, но ничего понять не смог.
— Где я? — прохрипел я, но вряд ли мой стон можно было понять.
Однако, кто-то его все же понял. Ответ вышиб из меня холодный пот.
— Ты там же где и все мы. В вытрезвителе. Лежи, отдыхай.
— Как это… как… мне надо… домой… срочно…
Я подумал про отца, которому должен был рассказать про все, что произойдет в этот вечер и эту ночь, — когда он уйдет и больше никогда не вернется и все, что за этим последует и из моих глаз потекли слезы.
— Поверь, всем надо… — ответил мне тот же голос. — Все мы здесь заложники судьбы.
Чудовищная сила пригвоздила меня к кровати. Я не мог пошевелиться и лежал, бессильно глядя в потолок, на котором шевелились сумрачные тени настоящего, прошлого и будущего.
Глава 12
Как-то раз моих друзей из племени пираха посетил американский турист — он искал приключений и щедро платил за них. Кажется, его звали Роберт. Сначала он зачем-то притворился миссионером, но, когда в его руках появились бутылки виски, мне все стало ясно. В тот вечер племя напилось до посинения. Пили все — и мужчины и женщины и даже подростки. Праздник продолжался чуть ли не до утра. Хлипкие и не привыкшие к обширным возлияниям, пираха отваливались один за одним и к утру все пространство между шалашами было забито телами мертвецки пьяных людей.
Я ходил между ними и пытался помочь тем, кому было особо худо. Но что я мог сделать, кроме как продемонстрировать извечное народное средство — два пальца в рот.
Все мои запасы аспирина в то утро кончились в одно мгновение — да толку было от них. Отовсюду раздавались стоны и причитания. Когда же начал искать Роберта, чтобы выбить из него опохмел, оказалось, что американец под покровом ночи незаметно отчалил, прихватив, как потом выяснилось, лук и стрелы вождя и еще кое-что из не очень ценного, но очень нужного.
В общем, всю ночь моя голова выдавала, что называется, вертолеты — я уж и забыл это чувство. Стоны людей на соседних койках я принимал за стоны пираха и мне их было так жаль, что я невольно забыл о себе. Ведь тогда, в тот вечер я один в деревне был трезв.
И когда прямо перед моим лицом возникло искаженное судорогой лицо старейшины пираха Ообукоо, я вздрогнул. С его щек стекали крупные капли — то ли дождя, то ли пота, то ли только что выпитого виски. От него нещадно разило перегаром, однако глаза его, черные и бездонные, смотрели на меня удивительно ясно.
— Не спи, Аатоноа. Не спи… — в его внутренностях что-то опасно булькнуло. Он обхватил меня за плечи и притянул к себе. — Ты остался один. Не спи, прошу тебя. Вокруг зме… — он не смог договорить свою фразу. Веки задрожали, и он отключился, перед этим еще сильнее схватив меня и тряхнув так, что у меня щелкнули зубы.
— Змеи! — выкрикнул я и открыл глаза.
В помещении было прохладно и тихо, если не брать во внимание храп, раздававшийся из темноты.
Минуту я пытался собраться с мыслями и понять, где я нахожусь. И я почти обрадовался, как радуется любой нормальный человек после ужасного сна — что пусть я и проснулся черт знает где, но я живой, в чистой, судя по всему, кровати над головой есть крыша.
И тем не менее… что-то было не так.
Проследив по проявляющимся в сознании кадрам — один за одним, кто я, где я и как все же попал сюда — я добрался до матча «ЦСКА — Динамо (Киев)», вспомнил (холодея все больше) про свою ставку, услышал сначала пронзительный финальный свисток, а за ним почти точно такой же, но свисток полиции… нет… МИЛИЦИИ! Человек, который бежал за мной, хотя бежать я уже толком и не мог — был не в полицейской форме, на нем была форма лейтенанта милиции СССР. А возле тротуара с включенной мигалкой стоял желтый с синей полосой бобик — УАЗ-469 с обезьянником в задней части.
И находился прямо сейчас я в вытрезвителе пятого… нет, уже шестого мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года.
Осознание этого факта прожгло мой мозг, рывком я сбросил простыню, сел, озираясь и тяжело дыша. Под валил с меня градом и все, все что так услужливо подсунул мне мозг, включая мой выигрыш, ликование от этого факта и последующий разгон милицией — все это оказалось не сном, а самой настоящей правдой.
Я сделал два глубоких вдоха. Увидел окно с решеткой, за окном — ночь и темень, колышущиеся ветки деревьев и на удивление мне стало легче. Ситуация прояснилась.
Некоторое время я лежал, прислушиваясь к звукам в помещении. Пахло здесь, прямо скажем, не очень. С двух или трех коек раздавался сильный храп. Нечего было и думать, чтобы попытаться заснуть.
Дверь в общий зал была слегка приоткрыта и через щель пробивался тусклый свет. Там, за дверью, кто-то невнятно бормотал — как ни силился, я не смог разобрать ни слова. Может быть, это был дежурный, разговаривающий по телефону со своей девушкой, а может и радио — какой-нибудь вечерний радиоспектакль по мотивам пьесы Островского.
В любом случае, положение мое было незавидным. Не могло быть и речи, чтобы попытаться сбежать отсюда. Скорее всего, дежурный не один, а городской вытрезвитель, насколько я помнил, располагался рядом с отделом милиции, где всегда, даже ночью, постоянно сновали патрули.
Да, рядом с тем, который сгорел в другом мире. Рассчитывать на то, что отдел сгорит в эту ночь и милиции будет попросту не до меня я, разумеется, не мог. Да и не хотел.
Зато прекрасно понимал, что меня ждет в ближайшие часы. Утром мне измерят давление, температуру, занесут имя, фамилию и отчество в журнал, чтобы направить на работу письмо…
На работу, которой у меня не было.
И когда спросят, где же я живу, то есть, прописан, быстро выяснится, что и прописки у меня тоже нет.
И не просто нет, что уже само по себе преступление, но, когда меня не найдут ни в одной базе, это будет фиаско. Скорее всего, меня тщательно допросят и рано или поздно я расскажу правду. В которую никто не поверит, и я окажусь там же, где десятки других Наполеонов, Тутанхамонов и других исторических деятелей пытаются рассказать, что они самые настоящие. Ну а там будет уже не до шуток. Под действием сильных препаратов я превращусь в овощ, кто-то на моем материале защитит кандидатскую или докторскую диссертацию и все быстро забудется.