Сержант открыл рот, потом закрыл его.
— Э… — дверь открылась чуть шире. — Это же… — он обернулся и посмотрел куда-то позади себя. — Как фамилия?
— Я не знаю, но смогу узнать его. Он мой друг.
— Друг, а не знаешь фамилию?
— Так получилось. Но если нельзя… — Турок начал поворачиваться, чтобы уйти, но сержант остановил его.
— Ладно. Стой. Пойдем. У тебя пара минут, чтобы узнать его. Если нет, то уходишь.
Турок кивнул.
— Деньги сразу.
Турок отдал купюру. Руки его слегка дрожали. Он никогда не давал взяток раньше.
Они прошли внутрь казенного помещения. На стенах висели плакаты, посвященные борьбе с алкоголизмом, а над дежуркой темнели выцветшие буквы «ПЬЯНСТВУ — БОЙ!».
Сержант что-то сказал второму милиционеру, тот кивнул, потом по коридору они прошли к двери. Сержант приоткрыл ее и сказал:
— Смотри.
Турок шагнул вперед, прошел между кроватей. Один раз, второй. Отовсюду раздавался храп, вонь стояла невыносимая, запах перегара кружил голову, и он изо всех сил щурился в темноте, чтобы не пропустить знакомое лицо.
Но его тут не было.
Турок прошел между рядами еще раз.
— Чего высматриваешь? — прохрипел кто-то.
Турок вернулся к двери. Сердце его билось как паровой молот. Он вспотел. Голова кружилась.
— Его тут нет, — сказал он сержанту.
— Конечно нет, — ответил тот, лыбясь. — Его забрали час назад. Какой-то дружок. В плаще такой. К нему и иди теперь.
Турок остолбенел.
— Деньги верни…
— Эй, Корней, вызови-ка наряд, у нас тут гражданин…
Турок беспомощно оглянулся. Второй милиционер потянулся к телефонному аппарату.
— Нн… не надо. Я ухожу, — сказал Турок не своим голосом.
— Иди, иди, да побыстрее проваливай.
Турок вышел за ворота. Ночь уже начинала рассеиваться. Поднялся ветер. Ему стало холодно. Пачка денег жгла карман.
Он вернулся домой и сел на стул возле печатной машинки. Мать всегда была против, чтобы Турок читал ее незаконченные произведения. Да и не любил он читать вовсе, но тут автоматически вынул лист из ящика стола и принялся читать. А еще он обратил внимание, что золотые часики «Чайка», которые обычно лежали сверху на рукописи, куда-то пропали.
«Наверное, мать забрала с собой», — подумал он.
Когда в дверь позвонили, он вздрогнул. В три часа ночи обычно никого не ждешь в гости. Оцепенев, он некоторое время продолжал сидеть, потом встал, подошел к двери и посмотрел в глазок.
Там стоял человек в черном плаще.
— Открывай, — послышался глухой голос. — Я пришел за своими деньгами».
Я заметил, что совсем перестал дышать. Перевернул лист, но на этом текст заканчивался. Больше ничего не было. Оглушенный, я сидел на раскладушке и когда прозвенел звонок в дверь, я даже не сразу понял, что это звонит настоящий звонок, а не тот, о котором только что прочитал.
Глава 14
Я посмотрел на закрытую дверь в комнату Лешего. Оттуда по-прежнему не доносилось ни звука. Либо мой спаситель крепко спал, либо… я тоже сплю. А если и не сплю, никакого звонка не было, это у меня в ушах зазвенело от прочитанной истории. И я продолжал, продолжал с ускорением лететь в бездонную кроличью нору. Я был уверен, что если сейчас встану, открою дверь в комнату, то никакого Лешего я там не найду.
Это было похоже на продолжение тяжелого похмелья и его финальную стадию — белочку. Мне стало так страшно, что я весь сжался, стиснул кулаки до боли и повернул голову в сторону коридора.
Звонок повторился через минуту. У меня заныло под ложечкой, как в детстве, когда в дверь звонит незнакомый, неизвестный человек, который по определению не мог быть хорошим, а ты дома совершенно один, маленький, беспомощный, трясущийся от страха и ничто не может тебе помочь. Вас разделяет тонкая картонная дверь. Ты слышишь его дыхание по ту сторону. Он ждет, когда ты ответишь и никуда не уходит. Он не спешит. Ему просто некуда спешить.
Я бы многое сейчас отдал за возможность прочитать хотя бы пару следующих строк из книги, которая еще не была написана.
Если у нее все такие романы, то теперь понятно, почему их не издают. Они пугающе реальны и одновременно ужасающе фантастичны.
Как такое может быть? А вы оглянитесь и посмотрите вокруг себя.
Я медленно поднялся. Раскладушка скрипнула.
Скорее всего, Лешего развезло на старые дрожжи, он дрыхнет и, разумеется, не слышал никакого звонка. А может, прочитав последние строки романа своей матери, решил не испытывать судьбу и тихонько лежит в комнате, ожидая развязки. Свою миссию он выполнил.
Я словно оцепенел. Время замедлилось настолько, что паузы между ударами сердца стали пугающе бесконечными.
Пальцами ноги я случайно зацепил скомканный лист бумаги, в какой-то сумрачной прострации потянулся за ним, поднял и развернул. Глаза сразу скользнули к нижней строчке.
«Когда в дверь позвонили, он вздрогнул. В три часа ночи обычно никого не ждешь в гости. Оцепенев, он некоторое время продолжал сидеть, потом встал, подошел к двери и посмотрел в глазок.
Там стояла девочка, лицо которой ему показалось знакомым. Тонкое, красивое лицо с огромными глазищами, в которых на сей раз трепетал страх.
— Дяденька, откройте, — послышался испуганный голос. — Я, кажется, потерялась…»
Я судорожно сглотнул. Я узнал эту девочку, хотя понятия не имел, о какой именно девочке писала мать Лешего. Это была Света. Она ведь жила в этом же подъезде, как я мог об этом забыть?! Наверное потому, что я ни разу не был у нее дома — так получилось. Было не очень принято ходить мальчикам в гости к девочкам. Она зачем-то приходила ночью к соседям? Как она могла потеряться? Гуляла? Это невозможно. Страдала лунатизмом, вышла из квартиры и… потерялась? По моему телу поползли мурашки.
Глаза метнулись к двери. Звонок молчал. Он будто бы что-то выжидал. Выжидал, какой из бесконечно возможных вариантов развития собственного будущего я выберу. Впрочем… почему бесконечно… на полу в зале было около ста, может быть чуть больше скомканных листков. Однако я совершенно не горел желанием испытывать их все и проверять буйство писательской фантазии на собственной шкуре. Но… теперь уже разыгралась моя собственная фантазия, хотя я был уверен, что дело обстоит именно так.
Я схватил еще один черновик. Бумага зашуршала, острый край листа резанул палец, и я невольно вскрикнул — отрывисто и приглушенно. Однако, Леший, несомненно, должен был меня услышать. В сердце кольнула игла страха.
Край листа окрасился кровью. Довольно глубокий порез щипал, и я лизнул палец языком, как делал в детстве.
«Читай!» — приказал внутренний голос.
«Когда в дверь постучали, он уже спал и подумал, что стук этот — отрывистый, нервный, дерганый, ему снится — а сам он сидит в автомобиле на водительском сидении, съехал на обочину почти в кромешной темноте, чтобы передохнуть после длительной поездки, которая никак не заканчивалась. Он так устал, что отрубился моментально и не сразу воспринял стук в окно машины. Он открыл глаза, пытаясь понять, почему так темно и только потом сообразил, что находится в квартире человека, который вызволил его из вытрезвителя, куда его забрали по приказу директора рынка, чтобы не отдавать деньги. Крупную сумму, которую он выиграл шестью часами ранее удивив даже бывалых завсегдатаев пивного ларька.
Оцепенев, он некоторое время продолжал сидеть, потом встал, подошел к двери и посмотрел в глазок.
В желтоватом свете мерцающей лампы я разглядел крупное мясистое лицо мужчины лет за сорок. Я видел его, садящимся в черную «Волгу» — вероятно, это и был тот самый директор рынка Шелест.
На кой черт его принесло сюда в четыре утра? Хотя… на кону стояли немалые деньги. Которые сейчас были у меня, а предназначались, судя по всему, именно ему.
— Я знаю, что ты там, — послышался властный голос. — Открывай. Просто отдашь деньги, и мы расстанемся друзьями…»
Я отбросил лист, словно он пылал огнем. Метнул взгляд на дверь, за который затаился Леший. А может, его там вообще не было и проверять это мне совсем не хотелось. Я не был уверен, что смогу объяснить сам себе то, что увижу в его комнате.
Мелькнула мысль, что писательница могла бы придумать какой-нибудь более позитивный вариант, где в дверь никто не звонит и я спокойно сплю до утра, потом пью кофе или что тут пьют по утрам, решаю свои вопросы, предотвращаю взрыв и возвращаюсь в свое нормальное обычное время, в свое НАСТОЯЩЕЕ время без всех этих чертовых «Ангелов Порядка», ЦИБ, лазеров и прочей ерунды, от которой, у меня уже голова шла кругом. Нет же… никогда не бывает все нормально, по-человечески. Ни там, ни тут. Нигде.
Инстинктивно я понимал, что за дверью квартиры что-то происходит. Что-то необъяснимое и непонятное, неподвластное моему разуму — однако каким-то образом я не просто участвовал в этих событиях, а еще и мог выбирать, что произойдет дальше. Или мне только казалось, что мог?
И кто такой на самом деле этот Леший и его мать?
Продолжая смотреть на входную дверь, готовый в любую секунду вскинуться и принять боевую стойку, я нащупал левой рукой еще один комок бумаги. Он был смят как-то особенно сильно — буквально плотный шершавый шарик.
Чтобы развернуть его, не порвав, потребовалась целая вечность. Когда, наконец, я справился, то увидел лишь пустой лист и два слова, напечатанных заглавными буквами в самом верху.
«СПАСИ ОТЦА»
Меня словно молнией ударило. Лист вылетел из рук, я подпрыгнул на раскладушке, она коротко скрипнула. Взгляд автоматически скользнул по голой стене — в своей квартире там у меня висели круглые часы, здесь же лишь голые розоватые обои. Рука потянулась за телефоном к карману пиджака, но тут я вспомнил, что снял его и повесил на стул, а потом меня прошила и вовсе ужасающая мысль — МОБИЛЬНИКА ТАМ НЕ БЫЛО. Его не было уже на выходе из вытрезвителя — я понял это задней мыслью. Карман был пуст, я чувствовал странное беспокойство, но еще не оклемался и не смог сразу адекватно оценить обстановку.