Никаких видеокамер, никакого наблюдения и тотального контроля, все это было еще впереди и сильно облегчало мою задачу.
— Значит… вы хотели бы устроиться к нам? — женщина с огромным начесом, крашеным хной, бросила на меня быстрый рассеянный взгляд.
— Да… что-то попроще… может быть, подсобником или…
— Лидия Михайловна, нам нужен кладовщик в третий цех, — раздался голос из-за спины. — Курбатов ворчит, что третью наделю найти не можем.
— Да помню я, — отмахнулась женщина, просматривая что-то в толстом журнале. Весь ее облик выражал полнейшую незаинтересованность в работе.
Через пару минут она наконец отвлеклась и спросила меня:
— Кладовщиком пойдете? Работа несложная, но ответственная. Цех изготавливает важную продукцию, поэтому к работникам предъявляются особые требования. Четкость, пунктуальность, внимательность.
— Пойду, — без промедления выпалил я.
Она с удивлением вскинула свои кустистые брови.
— Вы даже не спросили про зарплату… ставка кладовщика не очень большая, поэтому… может быть…
— Сколько?
— На первых порах сто десять рублей… а потом…
— Да… не густо…
Даже я, человек, весьма далекий от зарплат в СССР понимал, что на такие деньги прожить было сложно.
— Ну что? — в полной уверенности, что я откажусь, женщина обернулась на человека, который напомнил ей про кладовщика как бы говоря — видишь, пусть твой Курбатов злится и бегает сколько угодно, но на такую зарплату мы еще год будем искать человека.
— Я согласен, — упрямо повторил я и она снова повернулась ко мне. На этот раз женщина с начесом была искренне удивлена. Все-таки перед ней сидел не пэтэушник, а человек внешне похожий на инженера, может быть даже, с высшим образованием.
— Согласны? — недоверчиво переспросила она.
— Да. Когда можно приступать?
— Э… да хоть сейчас. Документы с собой?
И тут я понял, что устроиться даже кладовщиком c минимальной зарплатой мне будет трудновато. Я даже слегка покраснел, отвел взгляд от женщины с начесом, которая буравила меня своими густо подведенными черной тушью глазами.
У меня не было ни паспорта, ни аттестата, ни даже свидетельства о рождении. Точнее, свидетельство было, но вряд ли бы оно здесь пошло за документ. Я был здесь никем и ничем. Точнее — меня не было.
Я начал приподниматься, чувствуя дрожь в ногах.
— Простите, сегодня документы и не взял… не думал, что так быстро…
Дверь в кабинет резко открылась и меня обдало ворвавшимся из коридора воздухом с особым заводским ароматом — смесью железных стружек, машинного масла, олифы и еще чего-то сладковато-свежего. На пороге возник мужик в промасленном рабочем халате.
— Михайловна! — рявкнул он с порога. — Где мой кладовщик?
Потом увидел меня, моргнул пару раз и вопросительно склонил голову.
— Да вот… — женщина даже слегка оробела, — …мужчина заинтересовался, только… он пока…
— Что пока?
— Я документы дома забыл.
— Тебе что, диплом на кладовщика нужен?! Оформляй со слов, завтра принесет! Ты что, отпустить его собралась?!
— Я не…
Мужик подошел и схватил меня за руку.
— Ты где живешь?
— На Летней. Летняя, семнадцать.
— Пиши, доставай карточку, пиши!
Женщина потянулась к ящику стола, вынула картонный прямоугольник.
— Но Василий Андреевич…
— Пиши я сказал!
— Под вашу ответственность!
— Под мою, под чью же еще! Не под твою же!
Через пять минут мы вышли из кабинета.
— Чертовы бюрократы! — мужик, оказавшийся начальником третьего сборочного цеха, рвал и метал. — Обещают мне кладовщика уже третий месяц, фонды не выделили, никто на такую зарплату идти не хочет. А тут ты! — Он покосился на меня. — Уж больно ты на Михайлова из опытного похож.
— Я его родственник.
Мне пришлось сказать это, чтобы успокоить начцеха и я очень надеялся, что мой отец не столкнется с ним в ближайшие несколько дней и не заведет разговор обо мне.
— А!!! — Курбатов расплылся в улыбке. — Теперь моя душа спокойна. Толковый мужик твой родственник. А чего же…
— Я книгу пишу, поэтому нужна работа без особой нервотрепки, но так, чтобы не разгильдяйничать.
Курбатов понимающе кивнул.
— То-то я смотрю, ты не слишком-то на кладовщика похож. Писатель, значит…
— Да.
— А что пишешь?
— Фантастику. Надеюсь, издаться вот…
— Очень люблю фантастику, взялся недавно за Сергея Снегова «Люди как боги», так всю ночь читал. Слышал про такого?
Я покосился на начальника цеха. Разговаривать про фантастику мне хотелось меньше всего.
— Ладно, — тут же сказал он, — потом обсудим. Вижу, ты рвешься в бой. Сейчас я выпишу тебе пропуск, завтра не забудь документы, а то ж не отстанет.
Мы как раз выбрались на заводской двор, прошли метров двести по прямой, мимо памятника Ильичу, огромных плакатов с очередными лозунгами, мимо бюста Циолковскому, свернули к гигантскому цеху в виде ангара, обошли его, при этом Курбатов постоянно подходил к каким-то конструкциям, быстро черкал что-то себе в блокнот, и мы шли дальше.
— Скоро испытания, — буркнул он, — я ничего не успеваю, вот делаю твою работу, между прочим. Замечай. Там у тебя в каморке будет журнал, нужно отмечать наличие, приход, расход, баланс, потому что, если чего-то не окажется, все может накрыться медным тазом…
— А когда испытания? — вставил я как бы между прочим.
Начцеха даже приостановился на мгновение.
— Вообще-то…
Я думал, он сейчас кажет, что это военная тайна и за ее разглашение… но Курбатов лишь вздохнул и ответил:
— Вчера должны были быть.
— Серьезно, что ли?
— Ага. Да только хренушки. Мы не собрали до конца камеру… в общем важную деталь для аппарата, опытники… то есть ниокровцы, это я тебе расшифровываю, в последний момент изменили размер пары фланцев, штуковины такие для герметичного соединения труб, что-то там у них просачивалось, а механический цех не успел их заново выточить. Короче бардак еще тот! И вместо того, чтобы руководить сборкой камеры, я бегаю тут и отмечаю, чего хватает, а чего нет! А эта дура… ай! — он махнул рукой. — Главное, что все решилось.
Я кивнул.
— Надеюсь, я немного разгружу вас. Буду стараться.
— Да. Ты уж постарайся. Иначе… — и он посмотрел внезапно голубыми глазами куда-то в такое же голубое небо. — Если там на миллиметр не сойдется, может бахнуть так, что мало не покажется. А испытания перенесли на двадцать первое мая в десять утра. Надо успеть.
Незаметно мы подошли к двери ангара, прошли внутрь и я опешил — внутри цех казался еще больше, чем снаружи — он был поистине невероятным.
— Что? Нравится?
— Ага, — ошеломленно ответил я.
— Ну вот, здесь и будешь работать. Твоя каморка во-он та, с синей дверью. А моя напротив, так что, если будут вопросы, заходи. Сейчас пойдем, я выпишу тебе пропуск.
Пока Курбатов все это говорил, к нему по очереди подошли трое или четверо рабочих, что-то спрашивали, он отвечал почти криком, я едва слышал голос — грохот в цеху стоял невероятный, а посреди цеха стояла впечатляющая конструкция. Сверкающая в косых лучах яркого солнца, пробивающихся сквозь мутное остекление цеха, камера. Я сразу понял, что это именно она. Точнее, ее корпус со множеством изогнутых стальных трубок, покрытая вдоль и поперек заклепочным швом — к нему поднималось сразу несколько лестниц, на которых суетились рабочие с аппаратами точной сварки.
— Вот это да… — вырвалось у меня.
— Правда впечатляет? — услышал я голос Курбатова и вздрогнул. Он стоял прямо у меня за спиной, и я испугался, что он каким-то образом может подслушать мои мысли. Я же думал о том, что могу сделать. Как смогу предотвратить взрыв. Где найти недоработку. Утечку, просчет, недосмотр. Или… умышленное вредительство. У меня осталось дней десять, не больше, наверняка камеру отсюда переместят и добраться я до нее будет еще сложнее.
Я повернулся и посмотрел начцеху в глаза. Они пронизывали насквозь, эти голубые бездонные глаза. Я вспомнил, у кого был такой же, будто бы устремленный в вечность взгляд. У моего учителя старейшины пираха Ообукоо. Что если я смогу сделать Курбатова своим союзником? Тогда задача бы очень упростилась. Но… не скажешь ведь ему, что испытания будут провалены и приведут к таким последствиям, что весь мир вздрогнет. Это слишком. Как человек ответственный, Курбатов сразу доложит куда следует, меня арестуют. Возможно, найдут еще кого-нибудь, но это вряд ли. В итоге, если что-то пойдет не так, всю кашу придется расхлебывать мне.
Намекнуть?
— Ты что-то хотел сказать?
Мы вошли в мою каморку, на двери которой висела невзрачная табличка «Кладовщик». Сразу стало тише. Я оглядел скромное убранство — железный шкаф, забитый амбарными книгами, простой конторский стол, стул, над дверью радиоточка и покачал головой.
— Обживайся. План-график на столе, сможешь разобраться?
Я кивнул.
Курбатов вздохнул, вышел, а через пару минут вернулся и протянул мне пропуск.
— Держи. Разберись только с кадрами, что там им нужно. Сможешь сегодня поработать?
— Да, конечно.
Начальник цеха хлопнул меня по плечу.
— Ну вот и отлично. Вникай. Если что, не стесняйся, моя дверь напротив.
И он ушел. Я остался один. Вокруг гудел и дрожал гигантский завод и находился в самом его центре. Именно здесь все должно было случиться. Но что именно — мне еще предстояло узнать. Главное за эти дни стать своим насколько это будет возможно, заиметь полезные знакомства, вникнуть в техпроцесс, понять, что они тут вообще делают, присмотреться к рабочим и тем, кто появляется в цеху, что-то выспрашивает и высматривает. Возможно, я смогу вычислить лазутчика.
Раз уж я смог сюда попасть пути назад не было.
Я взял перевернул страницу толстого журнала, лежащего на столе. Это была ведомость прихода-расхода деталей в цеху — моя основная книга. Отмотав на май, я углубился в изучение номенклатуры, мест хранения, цехов-корреспондентов. Подумал, как же неплохо было бы сделать хотя бы простенькую табличку Excel, а еще лучше Access, которая ускорила бы работу в десятки раз, провести локальную сеть в другие цеха, бухгалтерию и все это автоматизировать и так увлекся, что не услышал, как в дверь постучали. Негромко, я бы даже и не услышал, если бы стук не повторился.