Я покачал головой.
Мясистое лицо Шелеста было скрыто сумраком — он сидел против света, но я заметил все-таки, что он осклабился своей оригинальное шутке.
Значит, таксист меня сдал. Чего я и боялся. Этого следовало ожидать. Может быть, не таксист, а тот, кому он сдал полтинник. Или ляпнул в разговоре.
— У меня к тебе предложение. Я оставлю тебе деньги… и жизнь, если ты мне расскажешь, откуда ты узнал результат матча. На мой взгляд, очень выгодная сделка. Как думаешь?
Он качнулся на тощем стуле, достал из кармана пиджака пачку «Мальборо» — ее я узнал сразу и закурил.
Ситуация складывалась не в мою пользу. Что я мог ему сказать? Ничего такого, во что бы он поверил своим скудным умишкой.
— Я… просто догадался… — сказал я тихо.
— Понятно… — толстые губы Шелеста выпустили струйку дыма.
— Витя… — тихо позвал он.
Из темноты выступила фигура одного из тех парней в Жигулях, только теперь он был в грязно-белом, заляпанном пятнами крови, фартуке.
Мощный удар пришелся в скулу и у меня посыпались искры из глаз. Скорее всего, это был мясник и он был чудовищно силен.
— Повторю вопрос, но хочу дать тебе совет… ты долго не продержишься. Это не раз проверено, поверь мне. Итак… откуда ты узнал результат матча?
Что мне оставалось делать? Я был абсолютно уверен, что скоро они подвесят меня на один из этих крючьев. И это в лучшем случае.
Поэтому я сказал:
— Видели пропуск у меня в кармане?
Шелест вопросительно взглянул на бугая и тот кивнул.
— Пропуск нашли у него на завод, он там в сборочном цеху кладовщиком работает. Сегодняшним числом выписан, — пробурчал Витя.
— Ну… допустим.
— Вы же знаете, что это военный завод, закрытый… Одна из разработок — способ получить информацию из недалекого будущего. На день, два вперед. Лазеры или что-то такое, я не знаю, как это работает, они берут газету и видят, что будет напечатано завтра или послезавтра. Ну я и попробовал подсунуть туда «Советский Спорт». Я понятия не имел, что оно сработает!
Мои похитители переглянулись. Они были явно озадачены.
— Врешь ведь… — медленно произнес Курбатов. — Быть такого не может!
Однако, я видел, как загорелись его глаза и заиграли желваки. Он едва смог заставить себя усидеть на стуле.
— Шеф… это ведь на самом деле такой завод, что… они могли…
— Заткнись, — коротко приказал Шелест. — Когда следующий матч?
— Девятого вроде… а нет, восьмого. «Динамо Тбилиси» играет с «Днепром», — ответил мясник. — Там одна игра всего будет.
— Пятница… — Шелест не смог дольше сидеть, вскочил со стула и принялся ходить туда-сюда. — Сегодня посидишь здесь, завтра мы отвезем тебя на завод, принесешь результат. Если все получится, деньги и жизнь твои. Если нет — пеняй на себя.
— Шеф, а если он в ментовку стукнет?
Шелест разразился мерзким трескучим смехом.
— Азартные игры, кража военных секретов, шпионаж… это вышка. У нас есть куча свидетелей, что он организовал подпольные ставки и менял доллары.
Мясник, прислонившись к огромной туше свиньи, затрясся в беззвучном смехе.
— Ну что, ты согласен? — спросил Шелест, тяжело опустившись на стул.
Деваться было некуда.
Я обреченно кивнул.
— Согласен.
Шелест потер руки.
— Купи ему завтра свежий «Советский Спорт» и довези до работы.
Потом он поднялся, подошел ко мне ближе и тихо прошептал:
— Если обманешь, я тебя лично через мясорубку пропущу.
Через минуту дверь бойни захлопнулась, и я остался один в полной тишине.
Глава 18
Разные мысли вертелись у меня в голове, когда старый «Жигуль», подпрыгивая на кочках, несся неведомо куда. Сначала я подумал, что это какая-то ошибка. Просто не могли в восемьдесят первом году советского человека взять и запихнуть в автомобиль, словно это какой-то бандитский сериал.
Потом я подумал, что Антон все же выследил меня и подговорив каким-то образом местных бичей пытается от меня чего-то добиться. Скорее всего, он хочет узнать, куда я спрятал часы. А может быть, что-то еще…
Услышав про деньги, я догадался, что ноги растут из моего вчерашнего выигрыша, будь он неладен. И зачем я только согласился играть? Почему помнил результат только этого матча, хотя футбол любил и смотрел потом его запойно… Может быть, дело в отце, который пропал на утро следующего дня?
Но если бы я не подошел к той гоп-компании у пивбара, Леший не одолжил бы мне денег на игру и не пригласил к себе домой. Все развивалось так, будто кто-то заранее расписал всю партию как по нотам. И все же… я чувствовал, что даже если ноты и существуют, исполнение партии зависит только от пианиста.
А если пианиста, то есть меня, не будет, то партию попросту будет некому играть. А значит… все пойдет так, как хочет тот, другой Антон.
Я зажмурился. Потом понял, что мои похитители были дилетантами и вряд ли смотрели «Улицы разбитых фонарей» — иначе они подвесили бы меня на крюк целиком. Эти же были гуманистами и подставили под пятую точку деревянный ящик. Таким образом, худо-бедно я не мучился, хотя связанные и подтянутые к крюку руки за спиной не добавляли удобства.
Жажду удалось победить представив, что я съел лимон целиком — однако подобное самовнушение, я прекрасно знал это по опыту, работало недолго.
Снаружи доносился какой-то неопределенный гул. Поначалу я воспринимал его как довольно удаленное шоссе, по которому плотным потоком едут автомобили, но потом вдруг понял, что в 1981 году никакого плотного потока быть не могло. Скорее всего, шум издавали холодильные установки, и я вполне мог находиться на городском рынке — это несколько облегчало положение.
Запах вокруг стоял невыносимый — сладковатый, удушливый, впитывающийся в каждую клеточку тела и постепенно от жары, усталости и жажды я начал проваливаться в подобие сна. Полноценно уснуть мешали руки за спиной. В те мгновения, когда мое сознание темнело, я видел фигуру отца — он укоризненно смотрел на меня и каждый раз, когда он, казалось, вот-вот что-то скажет, я всплывал в реальность, мутным взглядом окидывал мрачное помещение с висящими тушами и вновь уплывал обратно в небытие.
Так продолжалось бессчетное количество раз, мне кровь из носу нужно было услышать, что он скажет и я нырял обратно с упорством обреченного дельфина.
Только все без толку. Отец не произнес ни слова и когда над ухом кто-то рявкнул: «Вставай! Разлегся тут!!!», я дернулся, хмурое лицо отца сдуло повеявшим свежим воздухом, руки в суставах хрустнули, и я замычал или застонал — от боли, совершенно не понимая, что происходит и где я нахожусь, и, главное, почему все так болит.
Я продрал глаза, но увидел лишь перевернутые под девяносто градусов ноги в темных спортивных штанах и кедах «Два мяча». Сознание, то есть мысль доходило до меня так долго, что я даже не смог по-настоящему разозлиться, почему я ничего не понимаю и что это за ноги перед моим лицом. А еще почему мне очень холодно, если час назад я сидела в своем кресле и листал старый школьный фотоальбом? Что могло случиться за это время…
И вот тут… когда я подумал об этом альбоме, то вспомнил, что спустился по ступеням и побежал через дорогу к дому напротив, где жил мой друг Петр Чайковский… дверь открыла странная женщина… и… все закрутилось…
И теперь я… в тысяча девятьсот восемьдесят первом году… эта мысль зажглась в моем мозгу словно неоновая реклама на билборде:
ПАРЕНЬ, ТЫ В ПОЛНОМ ДЕРЬМЕ
Но и этого моему мучителю, кем бы он ни был, было недостаточно. За следующую секунду я вспомнил ВСЕ, что со мной случилось, включая выигрыш на спортивных ставках у местного пивбара, странную ночь в квартире Лешего, встречу с отцом, у которого я выхватил дипломат, потом завод и… Диана…
— Господи… — простонал я. — Где я…
Рядом с лицом что-то плюхнулось. Сфокусировавшись, я увидел крупные печатные буквы черного цвета «Советский Спорт».
Чьи-то сильные руки приподняли меня и усадили на деревянный ящик.
— Грязный, как свинья… — пробурчал кто-то за спиной. — Отряхни его немного.
— Я? Что я, нанялся? Сам отряхай или вон, Леонтьевну попроси, пусть его почистит.
— Шеф сказал, чтобы никому…
Раздался короткий смешок.
— Так она глухонемая, кому она расскажет?
— И то верно…
У меня не было ни сил, ни желания поворачиваться к этим голосам. Я сидел, тупо уставившись в земляной, черный от кровавых потеков, пол. Значит, я проспал всю ночь. Вырубился от усталости. Думал, что не сплю, но эти сны на грани реальности убаюкали меня… и теперь я был на себя зол.
НЕ СПИ, ВОКРУГ ЗМЕИ, — зажглась в мозгу новая фраза, и я лишь злорадно качнул головой.
Я мог сбежать и проспал. И теперь мне предстояло… я понятия не имел, как выкручиваться из возникшей ситуации.
За спиной хлопнула еще одна дверца.
— Леонтьевна, он буйный, белочка к нему приходила, пришлось привязать и запереть, чтобы на себя руки не наложил. Нажрался вчера. Почисти его немного, чтобы на человека был похож. Вот, держи рубль.
Я услышал сдавленное мычание, по интонации которого совершенно ничего нельзя было разобрать. Ну и что, если я ей подмигну. Ну и что, если закричу, что меня похитили и пытают. Даже, если она поймет (что вряд ли), то что она сможет сделать? И… даже если сможет, даже если пойдет в милицию, что тогда меня ждет? Человек без документов, откуда я взялся, объяснить не смогу. Да, скорее всего, если я не буду распространяться о своих похождениях, то после непродолжительной проверки меня, скорее всего, отпустят, и даже сделают новые документы, я могу притвориться, что потерял память, но…
Этот проклятый Шелест никуда не денется. Теперь он от меня не отстанет, пока не увидит результата или не поймет, что я его обманул. Конечно, можно было подивиться наивности людей прошлого — вроде бы, человек уже в возрасте, авторитетный, руководит крупным предприятием и одновременно верит в сказки. Впрочем, моя участь от этого не становилась легче.