Я вдохнул ароматы цветений и свежайший воздух заполнил грудь. Здесь было так тихо, что даже отдаленные трели птиц звучали объемно и как-то особенно.
На мгновение я остановился, вглядываясь в колею, исчезающую в траве. Этот изгиб, покосившийся забор с калиткой справа — взгляд упал на большой ржавый замок и на миг меня посетило отчетливое дежавю, я знаю, что за этой калиткой скрываются большие старые яблони с очень вкусными хрустящими яблоками, я бросаю быстрый взгляд назад и вперед, и одним махом перелезаю через забор. Мой взгляд направлен вперед, туда, где тенистая тропинка огибает ветхий сарай с позеленевшим шифером и упирается в большое дерево, под которым лежит благоухающий ковер из спелых яблок…
Заслышав шаги, я резко оборачиваюсь и… наваждение мгновенно исчезает. Я был здесь! Я был здесь не раз и не два, место очень хорошо мне знакомо! Но когда? В прошлой своей жизни ничего такого я припомнить не могу, у нас никогда не было ни дачи, ни огорода…
Пара пенсионеров с рассадой в руках прошла мимо Запорожца. Мне показалось, что они даже кивнули Диане, но она не удостоила их взглядом.
— Ты что-то там заметил? — спросила она, когда я уселся на жесткое дерматиновое сиденье.
Вопрос в упор застал меня врасплох. Я не успел ничего придумать, а затянувшийся ответ «нет», сказал бы, что я лгу.
— Мне показалось… что я бегал здесь в детстве. Лазил на эту дачу… — я кивнул в сторонку калитки с амбарным замком, — яблоки у них больно вкусные. Хотя на самом деле… никогда тут не был.
Она кивнула. Ее лицо подернулось дымкой воспоминаний.
— Ты был здесь. Был не раз и не два…
Я помолчал, глядя на удаляющихся дачников.
— Вы хотели спасти своего сына? Вы поэтому устроились уборщицей на рынок?
— Я хотела спасти всех своих сыновей… но одного особенно… — сказала она тихо и ее шелестящий прокуренный голос едва был слышен из-за шума мотора и дребезга внутри салона.
Я отвернулся, потому что не хотел слышать, что она скажет дальше.
— Значит, вы отправились вслед за мной? А Света? Какова ее роль?
— Сначала Светлана… но я подумала, что ее чувства… не дадут ей закончить миссию. Мы воспользовались заработками твоего отца. Помнишь, он рассказывал тебе про озеро и подстанцию? — Она постучала пальцем по стеклу автомобиля и за верхушками деревьев я увидел провода и характерные конструкции подстанции. — Это здесь, рядом.
Она снова выжала педаль газа, и Запорожец медленно двинулся по ухабистой колее.
— А Леший? Кто он такой? Куда он пропал?
— Лешка что ли? — Диана улыбнулась, и я заметил, что упоминание Лешего смягчило ее. — Он… тоже мой сын… я его усыновила его, взяла из детдома двадцать пять лет назад… — сказала женщина. — Заводить своих детей, когда… в общем, я не решилась. Но я прекрасно знала, что ожидание этого дня будет невыносимым и мне просто нужно было о ком-то заботиться…
— Господи… — прошептал я, представив, чем бы я занимался, если бы мне пришлось так долго чего-то ждать.
— Он… думает, что вы глухонемая… довольно жестко по отношению к нему…
— Я взяла его таким же, — с грустью ответила она после паузы. — Он не говорил и не слышал. Врачи сказали, это навсегда. Но… как видишь… терпение и труд все перетрут.
Я вспомнил, что речь Лешего была не совсем естественной, особенно в моменты, когда он волновался — тогда он начинал запинаться, заикаться и в целом я чувствовал его общую заторможенность.
— Он отличный парень, — сказала она. — Вряд ли бы я справилась одна со всем этим… он мне сильно помогает.
После нескольких поворотов мы уперлись в старую водонапорную башню, на вершине которой гордо стоял белый аист.
— Здесь мы играли в прятки, — машинально сказал я.
Диана быстро взглянула в мою сторону и скомандовала:
— Выходи, приехали.
Я с трудом выкарабкался из тесного салона, потянулся, оглядывая окрестности.
— Как же здесь хорошо…
Таинственная водонапорная башня, покосившиеся дачные домики, тишина, беззаботное щебетание птиц, легкий шепот теплого ветра, заросший пруд — картина наяву будто бы наложились на мои самые сокровенные и яркие воспоминания из детства, и я поймал что-то вроде просветления. От нахлынувших эмоций у меня перехватило дыхание и запершило в горле.
— Идем… — Диана мягко взяла меня под локоть и повела к высокой зеленой калитке в тупике за башней.
Она повозилась с замком, калитка распахнулась и в глубине сада я увидел домик — совсем небольшой, со стеклянной верандой, утопающей в побегах вьющегося винограда.
— Как Лешка подрос, так я в основном здесь живу… — сказала она, отпирая дверь.
— Но ведь я тоже его помню… — сказал я задумчиво. — Помню, позади дома есть колодец, большая яблоня и ель, в самом углу сочная слива… Откуда это, если я здесь никогда не был?
Диана покачала головой.
— Я не знаю. Все слишком сложно… ты… это, проходи, не стесняйся… это ведь… и твой дом тоже…
Я не знал, как на это реагировать. Этот дом одновременно был моим и не моим. Так же, как и Диана в одно и то же время была моей матерью и не была ею… от осознания возможности такого голова шла кругом.
На веранде стоял деревянный стол. Я присел за лавку и услышал шум чайника в домике на кухне.
— Антон… — позвала она.
Я поднялся, прошел в дом. Чистый, аккуратный. На первом этаже большая комната, объединенная с кухней, в углу лестница, ведущая на второй этаж, а под ней — еще одна комнатка.
Диана протянула мне пакет с вещами.
— Здесь все новое. Переоденься. А костюм этот сожги за домом. Ты же помнишь, где?
Сам не знаю почему, но я кивнул. Я помнил, где находится кострище — тоже излюбленное мое место в детстве и юности, только не этой, моей, а какой-то другой, будто бы еще не прожитой.
— Что за фигня? — буркнул я, заворачивая за дом. Там я стащил с себя порядком надоевший костюм, смял его и бросил на бугорок с черными угольками. Под навесом на пне увидел коробок спичек, немедля чиркнул и поднес пламя к штанине. Костюм вспыхнул моментально и у меня словно от души отлегло.
Я порылся в пакете, выудил из него серые брюки, ремень и светлую рубашку — неприметный дресс-код большинства мужчин за сорок в те годы. Там же обнаружил новые туфли «Саламандра», не сдержался, понюхал их — от обуви приятно пахло кожей.
Свои серые от грязи истоптанные кроссовки я швырнул под скамью и с удовольствием надел новые туфли. Осмотрел себя сверху вниз и остался доволен.
— Угадала с размером? — раздался голос позади.
Я кивнул.
— А тебе идет!
— Спасибо… мне этот костюм уже осточертел.
— Чай готов.
На столе кроме чая я заметил бутерброды со шпротами, колбасу, сыр и плитку шоколада.
— Перекуси, — сказала Диана.
Речь ей давалась с трудом. Было видно, что она мало с кем общалась.
— Ваш сын… Леший… Алексей… он сказал, что вы будто бы пишете фантастические романы и там… то есть, в них, в этих книгах, словно предугадываете, все, что произойдет… — я посмотрел на Диану. Она сидела слева от меня, в руке она держала маленькую чашку с золотистым узором. Ее кисть мелко дрожала. — Там, в квартире… все было усыпано этими листами с разными… вариантами событий… я начал читать и… даже не знаю, как это возможно — все совпадает, но так, словно из всех вариантов в конце концов выпадает один? Вы правда все это пишите? Но… как?!
Диана медленно поставила чашку на блюдце. Рука ее дрожала все сильнее, так, что я тоже начал волноваться.
— Когда я забрала Лешку, он только молчал. Ни звука, ничего. И я представляла — каково ему, в полной тишине. Я, конечно, с ним общалась, но порой, не чувствуя никаких проблесков, я испытывала отчаяние. И тоже молчала. В полной тишине. И как-то ночью я услышала голос… голос издалека. Может быть, я так тосковала по вам… по тебе… я не знаю… твой голос, Антон. Это был твой голос…
Я потрясенно молчал.
— Ты говорил неспеша, будто рассказывал мне, что происходит где-то там, где меня нет. Где-то за много лет вперед в другом мире. Я решила, что схожу с ума, но потом испугалась, что забуду и стала записывать твои слова. Оказалось, что все события, о которых ты рассказываешь, повторяются десятки, сотни и даже тысячи раз, при этом меняясь в деталях. Классическая шизофрения, скажут доктора и наверное, будут правы. Сначала я записывала все от руки в тетрадку, но потом поняла, что мой почерк никуда не годится и купила пишущую машинку — на заводе списали старую «Ятрань» и я ее забрала домой. Я устроилась на «Звезду» уборщицей почти сразу как… попала сюда. Неприметная работа без особой ответственности. Позволяет незаметно наблюдать за всем, что происходит.
Где-то в глубине глухо залаяла собака, я вздрогнул.
— То есть… вы хотите сказать, что это я…
Диана покачала головой.
— Я не знаю, кто. Это был твой голос…
— Значит, вы знали и о том, что я… то есть, мы появимся здесь и об аварии, и об отце…
Она кивнула.
— Да, я знала. Не особенно верила. Но — знала. Я научилась очень быстро печатать и в последние годы практически не прислушивалась к содержанию того, что ты говорил… печатала механически… Хотя… — глаза ее снова подернулись дымкой. — Твои рассказы о далеком племени с другого континента были очень интересными. Я слушала их как сказку, а Лешка читал рассказы взахлеб и просил еще. Но… после того, как тебя укусила змея, я не смогла читать дальше и печатала не вникая. Наверное, там были и другие варианты. А потом что-то стало происходить, и я поняла, что все эти варианты, все это огромное количество событий — все начало сходиться, все будто бы ускорилось и снова принялась вчитываться. Я работала практически без остановки с утра до вечера, а чтобы Лешка не подумал, что я совсем сошла с ума — переселилась на дачу.
— В один прекрасный день я прочитала, что ты скоро приедешь… и не могла уснуть. Я места себе не находила. Только представь… двадцать пять лет…
Я несмело протянул руку и коснулся ее руки. Она сжала мою кисть. В ее глазах блеснули слезы.