Я думала, что Джейкоб уйдет, но он молча сел рядом со мной и посмотрел на раскрытый альбом. Бедняга Джейкоб остался совсем один в море жизни, где раньше якорем был его лучший друг, и не знал, как справиться с потерей.
– Я тут записываю воспоминания о Марли. Не поможешь мне? – попросила я, подавая Джейкобу альбом. – Меня интересует тот день, когда вы с Марли играли на берегу. Вы строили башню из гальки, и Марли увидел что-то интересное у камней. Что это было?
– Гадюка, – не задумываясь, ответил Джейкоб. – Вот такая длинная, – показал он, расставив руки.
– Точно! – с широкой улыбкой ответила я. Чуть раньше Марли весь день изучал странные следы на песке, а мы никак не могли понять, кто же оставил эти извилистые линии. Иногда на мысе нам попадались гревшиеся на солнце гадюки, но на пляже их не было.
– Мы сделали ловушку для змей из старой рыболовной сети, – продолжил Джейкоб. – Чтобы относить их обратно на мыс. Марли нарисовал мне на запястье татуировку со змеей, а я ему. Это означало, что мы состоим в клубе змееловов.
– Мне еще пришлось перерисовывать – Марли жаловался, что ты нарисовал не змею, а какого-то червяка, – со смехом вспомнила я.
– И правда! – Впервые за много месяцев на лице Джейкоба появилась озорная улыбка.
Разговор о Марли стал проблеском света в темноте. Боль немного утихла. Надо записать эту историю в альбом во всех подробностях.
– Хочу тебе кое-что подарить. – Я залезла на диван и, дотянувшись до верхней полки, достала бинокль, который покупала сыну на восьмой день рождения – настоящий бинокль, хоть и легковесный. Марли отмечал в книге всех увиденных птиц, иногда делал записи своим милым детским почерком.
– Думаю, Марли хотел бы отдать его тебе.
– Правда? – нерешительно откликнулся Джейкоб, и его взгляд снова стал серьезным.
– Я уверена.
Джейкоб аккуратно взял бинокль и не спеша повертел его в руках. Затем встал и, прижав окуляры к глазам, посмотрел на море.
– Я вижу вон ту лодку! На штурвале сидит чайка! Я все вижу… все-все!
Джейкоб разглядывал всю отмель, комментируя увиденное. Закончив, он опустил бинокль и бросился мне на шею.
Я почувствовала тепло его маленького тельца, ощутила запах соли и крема от солнца, мягкость его волос и зажмурилась, крепко прижав к себе.
Глава 23Сара
День пятый, 11:30
Ник чинит петлю на задней двери, бормоча себе под нос что-то о нехватке инструментов в ящике. Дважды падает отвертка, слышится брань. Ник обращается и ко мне, но я молча сижу у окна, сосредоточившись на размышлениях о Джейкобе, словно только мне под силу найти искомое в этом уравнении из фактов.
Вот что мне известно: мы с Джейкобом поругались, и около восьми вечера мой сын ушел к Люку. Там он немного выпил в компании друзей и своей девушки, а когда пришел Роберт, спрятался в дальнем углу. В одиннадцать он увел Каз с вечеринки, не взяв с собой рюкзак, потому что пообещал Люку вернуться. Джейкоб с Каз шли по пляжу и остановились у каменистого края бухты, где и произошла их ссора по поводу беременности. Через некоторое время Каз отправилась домой в одиночку, а Джейкоб, расстроенный, остался у берега.
Где четыре дня спустя нашли его кеды и носки.
На телефон он не отвечает.
Вещи с собой не брал.
С того вечера никто его больше не видел.
А вот что мне неизвестно: я не знаю, нашел ли его в итоге Роберт. Не знаю, почему Каз умолчала о ребенке в разговоре с полицейскими. Не знаю, почему Диана с Нилом так странно себя ведут при упоминании Джейкоба. Не знаю, что произошло с ним сразу после ухода Каз и почему он оставил в щели кеды с носками, но не мобильный или футболку. Я не знаю, где сейчас Джейкоб.
– Я ни черта не знаю! – кричу я, стукнув кулаком по стеклу с такой силой, что зашаталась рама.
Ник резко оборачивается, а я бормочу извинения.
У полиции есть две версии. Согласно первой, Джейкоб весь вечер пил с друзьями, затем поссорился с девушкой. К тому же он был не в себе из-за годовщины смерти Марли, вот и решил поплавать – проветрить голову. Снял кеды с носками и зашел в воду, и то ли алкоголь придал ему уверенности, и Джейкоб заплыл слишком далеко, то ли был сильный отлив, и его унесло течением… В общем, Джейкоб попал в передрягу – и утонул.
Есть и вторая версия: он вовсе не думал возвращаться на берег.
Так склонны считать полицейские.
Да и, похоже, все наши соседи.
Только не я.
Я не могу в это поверить.
Я думаю, что Джейкоб вообще не заходил в воду, иначе он снял бы футболку и достал телефон из кармана. Где же они тогда? У него ведь хватило времени снять кеды и аккуратно сложить в них носки. Значит, Джейкоб действовал не сгоряча, а вполне обдуманно. Может, он хотел пошлепать босыми ногами по мелководью, а потом отвлекся на что-то и не смог найти в темноте свою обувь.
От всех этих версий голова идет кругом.
Однако одна мысль вдруг опережает остальные.
– Ник! – вскрикиваю я так внезапно, что он снова роняет отвертку.
– Что такое?
– Джейкоб свернул носки и засунул их в кеды, а кеды не просто бросил посреди пляжа – он убрал их в щель между камнями. Он собирался прийти за ними, но знал, что это будет не скоро. – Ник удивленно смотрит на меня. – Джейкоб не заходил в воду.
– Тогда…
– Он садился в лодку.
Это же так просто, так логично. И почему мы раньше не сообразили?
Ник обдумывает мои слова и медленно кивает.
– Да, он разулся, чтобы по мелководью дойти до какого-то судна.
На лице у меня появляется улыбка.
– Может, кто-то отвез его к пристани или вверх по берегу и там высадил? – В голове теперь полно новых вопросов. – У кого-нибудь из его друзей есть лодка?
– У Люка? – задумчиво говорит Ник.
– Нет, – качаю я головой. – У его отца была моторка, но он продал ее пару лет назад.
– Это необязательно кто-то из друзей. Кто угодно мог его отвезти.
А ведь и правда. Как только перестает ходить паром, люди уезжают с отмели на своих лодках – например, в паб у пристани.
– Наверняка Роберт выходил в море вечером. Да и Нила я тоже видела. Давай поспрашиваем народ, вдруг кто-то что-то заметил.
Мы начинаем с наших соседей, Дианы и Нила.
Я редко захожу к ним и совсем забыла, какая безликая здесь обстановка: кухонные столешницы из искусственного камня и модный кафель над раковиной, никаких книжных полок и фоторамок, лишь пара весел, которым не суждено грести воду, прикреплена к деревянной стене.
– Нила нет дома, – предупреждает Диана, разглаживая юбку.
– Ничего страшного. Мы ненадолго, – сухо говорю я, вспоминая, как она сплетничала обо мне у костра.
Ник рассказывает ей о нашей догадке насчет Джейкоба и лодки, и Диана слушает его с показным вниманием, то и дело кивая.
– Звучит вполне правдоподобно.
– Лодка Нила стояла в тот вечер у причала? – спрашиваю я.
– Ну да. Она там почти все лето.
– А он выходил в море?
Помедлив, Диана отвечает:
– Кажется, да. Ненадолго.
– В какое время?
– Думаю, около девяти.
– И куда? В паб?
– Нет, вряд ли. Просто поплавать.
– Вместе с тобой?
– Один. Нил любит побыть на воде.
– Ночью?
– Да, ночью, – задрав подбородок, отвечает Диана.
– Он случайно никого не видел у берега в тот вечер?
Диана качает головой.
Перед уходом я решаю задать еще один вопрос:
– У Нила на лодке появилась вмятина. Он заметил ее наутро после исчезновения Джейкоба. Отчего она?
– Да там просто небольшая царапина на носу. Может, от якорной цепи, кто знает.
– Если все-таки прояснится, сообщи мне, ладно?
– Обязательно, – натянуто улыбается Диана.
Когда мы уходим, я шепчу Нику:
– Странно, правда?
Он пожимает плечами.
– В тот вечер Нил выходил в море – не в паб, не на рыбалку, а просто поплавать.
– Возможно, у него такой способ расслабиться.
– Не спорю, но я бы все равно поговорила с Нилом напрямую.
– Ты же не думаешь, что Нил как-то связан с исчезновением Джейкоба? – настороженно спрашивает Ник.
Конечно, нет. Я не представляю, как Нил может быть в этом замешан – он даже толком не знает Джейкоба, они просто здоровались при встрече, и все. Однако поговорить с Нилом все равно стоит.
– Я просто не хочу ничего упускать, – говорю я.
Ник не успевает ответить, потому что мы останавливаемся у дома Джо и Бинкс. Не видели ли они лодок в нашей бухте тем вечером? Они сетуют, что ничем не могут помочь, потому что в половине десятого в воскресенье уже легли спать – внуки их вымотали.
Наш обход соседей не приносит никакой пользы, пока не доходит очередь до Феза, старого друга Ника.
– Как вы там? Есть новости? Я за вас переживаю, – искренне говорит он.
Фез мне очень нравится – он из тех людей, что не воспринимают самих себя всерьез. Девять месяцев в году он ездит с группами по гастролям, занимается настройкой оборудования, а лето проводит на отмели. Я не готова вновь пересказывать последние известия о пропаже Джейкоба, поэтому за меня говорит Ник.
– Мы нашли кеды Джейкоба на берегу. Не видел, чтобы кто-то выходил на судне из бухты в воскресенье вечером?
– Не могу сказать. Я с шести сидел в «Веревке и якоре». Отлично провел время.
Паб расположен прямо на пристани, туда в основном ходят местные рыбаки, которые сгружают поблизости свой улов. Летом в «Веревке и якоре» полно и жителей отмели; они часто засиживаются допоздна, поэтому прибывают на собственных лодках, чтобы не зависеть от парома.
– Надеялся, что ты тоже заскочишь. Давно не виделись. Я вроде заметил тогда твою машину.
– Наверное, я как раз уезжал в Бристоль. По работе.
– А Роберт там был? – спрашиваю я, желая узнать, действительно ли он провел там весь вечер. – На своем катере?
– По-моему, да, – немного подумав, отвечает Фез. – По крайней мере ключи были при нем.
– И во сколько он ушел?