Но и тут меня поджидала загадка.
На мускулистой мраморной руке древнего военачальника висел кружевной женский зонтик. Словно прославленный полководец не готовился к битве, а провожал на пикник подружку. А меч и щит ему нужны исключительно для того, чтобы было, чем порезать и на чем разложить еду.
Служанка в крахмальном переднике испуганной тенью метнулась к воину, схватила зонтик и скрылась с ним в бесконечной путанице комнат.
Я сделал вид, что ничего не заметил.
Отец встретил нас на лестнице и честно попытался скрыть удивление при виде меня. Получилось не очень убедительно.
— Александр?
Он бросил короткий взгляд на деда. Потом снова взглянул на меня и на этот раз осмотрел с головы до ног.
— Выглядишь очень… достойно. Хороший костюм.
— Благодарю, — улыбнулся я.
Мне было отлично известно, каких усилий стоил отцу даже такой комплимент. Кроме того, я видел, что он растерян, и никак не может собраться с мыслями.
— Я не ждал тебя, — наконец, сказал он. — Но рад твоему приезду.
Не верю, подумал я.
Но сделал вид, что поверил. Обещал же деду вести себя хорошо.
— Что ж, прошу к столу.
Обозначая вежливое приглашение, отец чуть наклонил подбородок.
Он пропустил деда вперед, выказав уважение к патриарху рода. Сам пошел следом, а мне предоставил замыкать процессию.
Поднимаясь по роскошной мраморной лестнице вслед за отцом, я видел, как напряжена его спина, как нарочито высоко он держит голову, как печатает шаг.
Нет, усмехнулся я, он так и не примирился с судьбой.
Он был младшим сыном. И ни при каких условиях не мог претендовать на место наследника рода Воронцовых.
Старший брат отца, Сергей Игоревич Воронцов — вот кто станет следующим патриархом.
Или его сын — Ярослав, мой двоюродный брат.
Или сын Ярослава, когда он родится.
Титул патриарха всегда наследует старшая ветвь рода. А мы — младшая.
И с этим ничего не поделать.
Для отца такое положение всегда было невыносимо. Сначала он выбрал армейскую службу. Военная карьера не сложилась, и отец вышел в отставку в чине майора. После смерти моей мамы он с разрешения деда стал управлять имуществом рода. И управлял превосходно. Словно всегда пытался доказать, что роду без него не обойтись.
Он и был незаменим, дед не раз говорил об этом. Только это ничего не меняло.
А отец никак не хотел принять очевидное.
Он с армейской прямотой настаивал, чтобы я повременил с выбором Пути. Заранее назначил меня своим будущим помощником. И не желал слушать возражений.
Какая еще магия? Интересы рода важнее.
Из-за этого наши отношения испортились настолько, что в последний год учебы я предпочел переехать из родного дома в спальный корпус лицея. Переехал? Да я просто выпрыгнул из окна комнаты, в которой он меня запер. Сева Пожарский сумел смастерить простенький артефакт Воздуха и забросил его через ограду в парк. Только поэтому я не переломал себе ноги. А потом мы удирали на случайном извозчике от мобиля отцовской охраны.
Весело было!
Сбежав из дома, я получил главное сокровище — свободу.
На мне не лежал груз будущей ответственности за род. Я мог сам выбирать свою судьбу.
Думаю, потому судьба и сделала мне роскошный подарок — Путь Тайновидца.
Узнав о этом, отец настолько растерялся, что сделал вид, будто ничего особенного не произошло. И даже пригрозил лишить меня наследства, если я откажусь ему помогать.
Я не расстроился и стал подыскивать себе квартиру. Кое-какие деньги у меня были — заработал во время летней практики. Я был уверен, что с уникальным даром не пропаду. Так оно и вышло, к слову говоря.
Но сначала дед опять пришел на помощь. Под его нажимом отец отдал мне небольшой старый особняк на Каменном острове — часть приданого моей матери. И перевел на мой счет деньги, которые она мне завещала.
А ведь я даже ничего не знал об этом.
— Пусть Александр сам выбирает свою дорогу, — сказал дед. — Но он — граф Воронцов. И не будет жить на съемной квартире.
Отец нехотя отступил. Ненадолго — не прошло и месяца, как он снова попытался влезть в мою жизнь со своими правилами. Тогда я окончательно плюнул на приличия и поставил ментальный блок, через который он не мог пробиться, как ни старался.
Очередная пара слуг распахнула перед нами двери столовой. Стол уже был накрыт — на троих.
— Я ждал вас раньше, — сообщил отец.
Даже в этой безобидной фразе был намек. Мы опоздали, нарушили распорядок дома.
— На церемонии случилась большая неприятность, — сказал дед. — Иван Горчаков неожиданно потерял дар.
— Вот как? У вас, кажется, были на него планы? Печально.
Отец сказал это рассеянно, без всякого огорчения. Тут же добавил:
— Я оставлю вас на минуту.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Дед недоуменно оглянулся, он тоже заметил, что с отцом происходит что-то неладное.
А я все понял, и мне стало весело.
У отца появилась женщина. И не просто очередная любовница, что совершенно нормально для мужчины его возраста и положения.
Нет, с этой женщиной у него все серьезно. Возможно даже, отец собрался жениться, о чем и хотел поговорить с дедом.
Если двадцать минут назад я сильнее всего хотел развернуться и уйти, то теперь так же сильно хотел остаться. Нет, теперь меня отсюда и палкой не выгонишь!
Вот почему стол был накрыт на троих, хотя меня отец явно не ждал.
— Игорь Владимирович, вы не предупредили отца, что я приеду вместе с вами? — улыбнулся я.
— Нет, — ответил дед, обходя стол. — Я решил устроить сюрприз.
— У вас получилось, — сказал я, едва сдерживая смех.
Еще бы улыбку спрятать, а то физиономия слишком довольная.
— А ты с чего это так развеселился? — нахмурился дед.
Я пожал плечами.
— Да, так. Родной дом, все-таки. Воспоминания нахлынули.
— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул дед, останавливаясь перед окном, из которого открывался вид на Неву.
Но тут вернулся отец — расстроенный и успокоившийся одновременно. Видно, переговорил с таинственной дамой и убедил ее, что разговор с патриархом лучше отложить до более удобного случая.
— Прошу к столу, — кивнул он.
Слуги, повинуясь его зову, вкатили сервировочные столики и принялись подавать обед.
— Так о чем ты хотел поговорить, Василий? — спросил дед, принимаясь за теплый салат из баклажанов с помидорами и рукколой.
Кстати, очень вкусный салат получился, совершенно домашний!
Баклажаны были обжарены идеально — они стали мягкими, но не расползлись, поджаренная корочка приятно похрустывала на зубах. Прежде в этом доме такой вкусной еды не водилось.
Я с удовольствием уплетал салат, и с любопытством ждал, как отец будет выкручиваться.
Отец не выдумал ничего оригинального. Он завел долгий и скучный разговор о нашей мастерской мобилей. По словам отца, где-то там не сходилась отчетность, и теперь следовало ее перепроверить, а заодно уволить бухгалтера.
Дед удивленно поднял брови.
— Я полностью доверяю тебе в этих вопросах, Василий, — мягко сказал он.
Что в переводе на человеческий язык означало — перестань донимать меня ерундой.
Патриарх отлично умел разделять сферы влияния внутри рода и считал, что каждый должен заниматься своим делом. В этом умении ему не было равных.
Кто-то считает доходы и расходы, а кто-то обкатывает новые модели мобилей и придумывает гениальные идеи.
Себе дед по праву старшего оставил самое интересное, и я отлично его понимал. Какая радость становиться патриархом, чтобы целыми днями проверять финансовые отчеты?
После закусок слуги торжественно водрузили на стол огромную супницу и серебряным половником разлили по тарелкам изумительный борщ. Огненно-красный, сваренный на мозговой косточке. К борщу прилагалась густая сметана, гренки из поджаренного белого хлеба с маслом и чесноком и тонкие ломтики холодного розового сала.
Ну, и соответствующие напитки.
Борщ в доме отца!
Я скорее ожидал, что нас угостят каким-нибудь протертым овощным супом — красивым, полезным и абсолютно невкусным.
Дед тоже удивился — он-то отлично знал своего младшего сына.
— Борщ, надо же! — обрадовался он. — Василий, ты нанял новую кухарку?
Отец побагровел не хуже борща, а я от смеха чуть не подавился супом. Уставился в тарелку, помешивая серебряной ложкой сметану и сделал вид, что полностью сосредоточен на еде.
Отменный борщ — наваристый, свекольную сладость отлично оттеняла кислинка лимона и острота жгучего перца.
— Да, — наконец, выдавил отец. — У меня в доме кое-что изменилось.
— Давно пора, — одобрительно кивнул дед.
И разлил всем из хрустального запотевшего графина.
— Надо нам почаще собираться в семейном кругу, — сказал он. — У тебя стало очень уютно Василий. Я рад, что ты нас пригласил.
Отец скомканно поблагодарил и вернул разговор к спасительной финансовой отчетности. А во мне совершенно неожиданно сработала моя новая способность.
Я кожей чувствовал чье-то напряженное внимание. Тревогу, перемешанную с любопытством.
Кто-то подслушивал нашу застольную беседу, и старался не упустить ни слова.
Я читал эмоции этого человека так ясно, словно он стоял рядом со мной. А может, так оно и есть?
Делая вид, что увлечен супом, я незаметно оглядел столовую, останавливая взгляд на каждом из слуг.
Нет, их заботил только порядок блюд и безупречность сервировки. Я не мог читать их мысли, понимал только эмоции. Но и они говорили многое.
Тогда я присмотрелся к теням в углах зала — не в них ли скрывается невидимый слушатель?
Ничего. Ни цветных бликов, ни подозрительного движения, ни всплеска магического фона, которые могли бы выдать сильного теневика.
Чужое внимание снова коснулось моей левой щеки. Чем-то оно напоминало щекотку. И я понял, что человек находится за стеной, в соседней комнате.