А что, если зайти с другой стороны? Ведь артефакт кто-то должен был изготовить.
Что, если поискать мастера?
Но с какой стороны взяться за это дело?
Артефакторы — это отдельная каста. Мастера со своей цеховой гордостью, своими традициями. Разговорить их не так-то просто.
Хотя… У меня же лучший друг — артефактор, пусть и начинающий.
— Сева, ты многих артефакторов столицы знаешь? — спросил я княжича Пожарского.
— Только тех, кто работает в нашей мастерской, — ответил Сева. — Я из нее почти не вылезаю. Скоро и ночевать буду на верстаке.
— Тебе же это нравится? — рассмеялся я.
— Конечно, — нисколько не смущаясь, кивнул Сева. — А кто из артефакторов тебе нужен, и зачем?
— Да я и сам не знаю, — признался я.
— Если у тебя есть схема еще одного интересного артефакта, то помни, что ты обещал ее мне!
— Помню я, помню. Нет, дело в другом. Мне нужно найти мастера, который мог бы изготовить артефакт, разрушающий магический дар.
— Что? — оторопел Сева. — Саша, ты в своем уме? Это же невозможно! А если и возможно, то… Это запрещенная магия, понимаешь? Ни один мастер не возьмется за такое.
— Не волнуйся, — успокоил я друга. — Я же не собираюсь заказывать такой артефакт.
— Погоди! Ты думаешь, что Иван Горчаков потерял дар из-за артефакта?
— Пока это всего лишь догадка. Но я хочу ее проверить.
— Тогда тебе надо поговорить с Кузьмой Петровичем. Это наш старший мастер, ему лет сто, не меньше. Он всех артефакторов города знает.
— Сто лет? — не поверил я.
— Ну, может, девяносто, — не растерялся Сева. — Знаешь, какая у него бородища? До колен!
— Тогда я завтра заеду к тебе в мастерскую, — решил я.
— Заезжай, — обрадовался Сева.
На время я выбросил из головы Ивана Горчакова и таинственное исчезновение его магического дара. Мы наполняли кружки, вспоминали годы учебы в Императорском лицее.
— А помнишь, как мы из «Румяного поросенка» вернулись только под утро? — весело хохотал Сева. — Я полез через ограду и штаны разорвал, а Игнат их зашивал.
— Было такое, — смеялся Игнат. — А вы, ваше сиятельство, прыгали вокруг в одних трусах и поторапливали.
— Так у нас первым уроком магическое право было, — защищался Сева. — Сам Илларион Богданович вел. Знаешь, что бы он сделал за опоздание?
Сева взмахнул руками и чуть не уронил кружку. И тут же спохватился:
— А который час? Ребята, мне пора. Саша, буду рад завтра видеть тебя в мастерской. Я тебе такую штуку покажу!
Сева многозначительно уставился на меня.
— Я взялся новую способность развивать. Подмастерье звуков!
Миша тоже стал прощаться.
— Узнай в полиции, не связаны ли с семейством князей Горчаковых какие-нибудь необычные происшествия, — попросил я его. — Да и обычные тоже.
Миша нахмурил светлые брови.
— Саша, тебя что-то конкретное интересует?
— Нет, любые случаи, когда Горчаковы вызвали интерес полиции.
— Миша, ты скоро? — нетерпеливо приплясывая возле калитки, крикнул Сева. — Нам еще извозчика искать!
— Иду, — заторопился Миша.
Садовник Люцерн повел рукой над остывшим мангалом. Из его ладони пролился крохотный дождь, заливая остывшие угли.
Затем садовник бережно вытряхнул золу под корни старой вишни, которая росла в моем саду и улыбнулся:
— Дереву это на пользу.
Прикоснулся пальцами к полям шляпы и исчез в ночной темноте.
— Хотите чаю, Александр Васильевич? — предложил Игнат.
— Хочу, — улыбнулся я. — Только давай попьем его вместе, прямо на кухне.
Я помог старику унести посуду. Его удобное кресло само собой появилось на кухне и стояло с невинным видом, как будто никуда и не исчезало.
Чайник шумел на огне, и было так уютно, как бывает только в родном доме.
— Хорошо, — вздохнул Игнат, опускаясь в кресло.
Я подошел к окну, отдернул занавеску и вгляделся в темноту.
На дорожке за оградой моего сада стоял человек. Я видел только темный силуэт и очки, которые блестели в свете паркового фонаря.
Человек внимательно наблюдал за моим домом.
Заметив движение занавески, он шагнул в сторону и мгновенно исчез.
Глава 16
Утром я проснулся от головной боли. Затылок словно сдавило клещами, в левом виске ломило так, что глаза не открывались.
«Вот она, старость» — подумал я, потирая затылок.
Рассмеялся от глупых мыслей и тут же поморщился. Боль навалилась с новой силой.
Сглазили меня, что ли?
Кряхтя как старый дед, я вылез из-под одеяла и отправился в ванную.
Горячий душ, потом холодный. Снова горячий и тут же — обжигающе-ледяной.
Ух, хорошо-то как!
В конце я пустил теплую воду и стоял под струями, ни о чем не думая. Просто ощущая, как колючие капли барабанят по телу.
Голову отпустило, осталась только неприятная тяжесть, но это дело поправимое. Прогулка на свежем воздухе, чашка крепкого кофе, и все снимет как рукой.
Чтобы разогнать кровь, я докрасна растерся жестким полотенцем. Оделся, и вышел в кухню.
— Доброе утро, Игнат!
Вся посуда была перемыта, а старик уже сидел в любимом кресле, обхватив худыми ладонями огромную чашку, и мечтательно смотрел в окно. Дверь балкона была открыта, свежий утренний ветер шевелил длинные занавески.
Фонарь за оградой погас. Вместо него над столицей разгорался новый летний день.
— Игнат, ты как себя чувствуешь? — спросил я.
— Хорошо, Александр Васильевич, — улыбнулся старик. — Я словно помолодел даже. А вас как будто помял кто. Сварить вам кофе?
Игнат отставил чашку и хотел подняться из кресла, но я положил руку ему на плечо.
— Не нужно. Я сейчас в город поеду, там и кофе выпью.
— К Всеволоду Дмитриевичу в мастерскую? — понятливо кивнул старик.
— Да. Игнат, ты ночью возле дома никого не видел?
— Спал я крепко, Александр Васильевич, — смутился старик. — А что, ходил кто-то?
— Не знаю, — усмехнулся я. — Наверное, просто показалось.
Ни к чему пугать старика. Дом за ним присмотрит, да и садовник Люцерн тоже. Не завидую я тому, кто попытается пролезть в мой дом с дурными намерениями. Так что за Игната можно не беспокоиться.
Словно в ответ на мои мысли магический дар коротко стукнул в ребра, напоминая о себе.
Нет, мне не показалось. Ночью на дорожке стоял человек. Он был в очках, и чего-то хотел от меня.
В очках? А не Юрий Горчаков это был?
Я подумал, не рассказать ли о таинственном незнакомце Зотову, но отбросил эту мысль. Если Зотов встревожится, то приставит к моему дому городового, а тот спугнет ночного гостя.
Нет, посмотрю, явится ли он еще.
— У меня бессонница прошла, Александр Васильевич, — сказал Игнат. — Вторую ночь сплю крепко.
— Рад за тебя, — улыбнулся я.
Старик, и в самом деле, выглядел куда бодрее, чем при нашей первой встрече в лицее. Жизнь на Каменном острове явно пошла ему на пользу.
— Спасибо, что приютили, Александр Васильевич. Я у вас как будто в отпуске живу.
— А ты когда-нибудь был в отпуске? — поинтересовался я.
— Два года назад к себе в деревню ездил, — охотно кивнул старик. — Господин директор на целую неделю отпустил, родню повидать. Только никого не осталось из родных, молодежь одна. Я их не помню, а они меня не знают. Так я два дня побыл и обратно в лицей вернулся.
— Случается, — посочувствовал я старику. — Ты не печалься, Игнат. Если тебе у меня нравится, так живи, сколько угодно.
— Александр Васильевич, а можно я в вашем саду клубнику посажу? — спросил Игнат. — Там за домом есть хороший уголок, солнечный.
— Конечно, посади, — улыбнулся я.
В самом деле, надо старику чем-то заниматься. Так у него останется меньше времени для грустных воспоминаний.
— А семена где возьмешь? На рынок поедешь?
— Клубнику усами сажают, — просветил меня старик. — Это отростки такие специальные. Мне господин Люцерн обещал дать.
Выходит, они с Люцерном уже обо всем договорились. Вот, и хорошо.
— Ну, если господин Люцерн тебе поможет, то урожай точно будет, — согласился я. — Ты здесь не гость, Игнат. Обживайся, привыкай. А дом тебе подскажет все, что нужно.
— Спасибо, Александр Васильевич, — повторил старик.
Я переоделся и спустился вниз. Беседка после вчерашней пирушки осталась на месте, и очень украшала сад. Особенно живописно смотрелись ярко-зеленые листья дикого винограда — они блестели на летнем солнце. На гибких стеблях даже появились пушистые зеленые кисти — виноград волшебным образом зацвел.
Я удивленно покачал головой.
А вот мангала в виде рогатого оленя не было. Не удивлюсь, если он ожил, и сейчас гуляет по лужайкам парка на радость отдыхающим горожанам.
Старая вишня тоже покрылась розовыми бутонами. Еще немного, и они распустятся. Над деревом громко жужжали первые нетерпеливые пчелы, готовились собирать сладкий нектар.
Я толкнул калитку и по знакомой тропинке отправился к Набилю. Миновал густые заросли черемухи, привычно пробежал по сходням — сегодня доски оказались сухими — и поднялся на палубу плавучей кофейни.
— Я сегодня не с пустыми руками, — объявил я, присаживаясь за любимый столик. — Взгляните!
Я достал из кармана список рецептов, который передал мне Библиус Марий Петроний, и протянул его Набилю.
Владелец кофейни развернул бумагу. Его черные брови удивленно поползли вверх, а темные глаза округлились.
Он изумленно взглянул на меня, и молча вернулся за стойку. Свиток он нес в ладонях, словно величайшую драгоценность.
Вспыхнул огонь в жаровне, тонко зазвенели джезвы, зашуршал горячий песок, который Набиль осторожно перемешивал специальной серебряной лопаткой.
Похоже, рецепт Библиуса произвел на него сильное впечатление. Что же это за книга, откуда она?
Меня отвлек громкий всплеск. На поверхности воды расходились круги — крупный хищник азартно гонял рыбью мелочь.
Щука или судак?
— Доброе утро, Александр! — прозвучал в моем сознании голос деда. — Я тебя не отвлекаю?