Конечно, здесь собиралась далеко не элита артефакторов. По большей части, простые мастеровые. Они воплощали артефакты, изобретенные кем-то другим.
Но и среди них были настоящие мастера.
Я доел щи и принялся за жареного карпа. Костистая рыба, но до чего вкусная! Особенно, если поджарить ее до золотистой корочки, да подать с томленым в духовке луком.
Кузьма Петрович не выдержал первым.
— Ладно, господин тайновидец, — проворчал он. — Задавайте ваши вопросы. Только если они мне не понравятся, не взыщите, отвечать не стану. А за обед я и сам могу заплатить. Так что, если вы решили меня в свои мастерские сманить, то напрасно будете стараться. Деда вашего я уважаю, умный человек Игорь Владимирович. Но работу менять не стану, ни к чему мне такое.
Я неторопливо отложил вилку и улыбнулся.
— Жаль, Кузьма Петрович. Я бы с удовольствием уговорил вас работать на наш род. Такие мастера на вес золота. Сколько вы весите?
— Льстите, — хмыкнул артефактор.
Но я видел, что он доволен похвалой.
— Что ж, нет — значит, нет, — кивнул я. — Скажите, можно ли сделать такой артефакт, чтобы он уничтожил магический дар?
— Чей дар? — не понял Кузьма Петрович.
Но тут до него дошла суть моего вопроса, и мастер даже побледнел.
— Вы что удумали, господин тайновидец? Ко мне с такими вопросами? Да я и разговаривать с вами не стану!
Мастера за соседним столом с любопытством покосились на нас.
— Не горячитесь, Кузьма Петрович, — спокойно попросил я. — Я не прошу вас сделать такой артефакт. Просто спрашиваю, возможно ли это в принципе?
— А зачем вам тогда?
Я предполагал, что старый мастер будет стараться выспросить у меня все, что только возможно. Впрочем, никакой особой тайны в этом деле не было. О происшествии с Иваном Горчаковым написали все вчерашние газеты.
— Один мой знакомый потерял дар, — объяснил я. — Теперь я разбираюсь в том, как это произошло. Так мог поспособствовать потере дара какой-нибудь артефакт?
— Вот вы о чем, — успокаиваясь, буркнул Кузьма Петрович. — За молодого Горчакова переживаете? Читал я газеты, читал. Жаль парнишку.
— А если жаль, так помогите, — предложил я.
— Я о такой пакости и не думал даже, — ответил Кузьма Петрович. — Это ведь каторжное дело. В смысле, за такой артефакт сразу на каторгу сошлют. Да и сделать его непросто.
— Почему? — поинтересовался я.
— Сами посудите, господин тайновидец, дар-то у каждого мага свой. Это как лицо. Вроде, все люди одинаковые — нос, глаза да уши. Но ведь все отличаются. Так и с даром.
— Значит, невозможно сделать артефакт, который повредил бы любому магу?
— Нет, — отрезал старик. — Ну, или я такой магии не знаю.
Услышав эти слова, я почувствовал облегчение и сожаление одновременно. Облегчение — потому что никому, кроме Ивана Горчакова больше не причинят вреда.
А сожаление — от того, что древняя легенда оказалась выдумкой.
— Но сделать артефакт, который повредит конкретному магу, все-таки можно?
— Можно, если знать, что у него за дар, — неохотно признал Кузьма Петрович. — И не просто знать, его руками надо пощупать, как у нас говорят. Артефактор первого или второго ранга сможет. С низшей магией такое никак не получится.
Тут снова подошел официант и торжественно водрузил на стол настоящий латунный самовар, начищенный до нестерпимого блеска. Кованый и тяжелый, на узорчатых ножках, с причудливо изогнутым краником. От самовара пахло дымом и сосновыми шишками, а сверху стоял фарфоровый чайник с крепкой заваркой.
К самовару полагалась сахарница с крепким кусковым сахаром и посеребренные щипчики.
— Здесь-то чай настоящий, — сказал Кузьма Петрович, радуясь возможности сменить тему.
Чай из самовара я пил только в гостях у Игоря Владимировича — мой дед обожал такие старинные традиции не меньше, чем магические новшества. И топили самовар тоже сухими сосновыми шишками, за которыми дед специально посылал людей в Сосновку.
Официант поставил перед нами огромные чашки и разлил заварку — темно-коричневую, пахнущую чайным листом.
Затем мы самостоятельно долили в чашки горячей воды из самовара. Старый мастер ловко выудил из сахарницы кусок сахара и расколол его щипчиками, придерживая согнутой ладонью, чтобы колотый сахар не разлетелся. Положил кусочки на блюдце и облизал сладкую сахарную пыль с ладони.
Это выглядело совершенно по-домашнему.
Я дождался своей очереди и тоже расколол пару кусочков сахара за компанию. Кофе я пил несладкий, но чай — совсем другое дело. Крепкий и горячий чай вприкуску с твердым сахаром. И наливать чай непременно надо в глубокое и широкое блюдце, иначе губы обожжешь.
Мало кому знакомое в наши дни удовольствие.
— Так кто из мастеров мог бы изготовить такой артефакт? — спросил я Кузьму Петровича.
— Да ни у кого бы ума не хватило до такого додуматься, — проворчал старый артефактор, шумно прихлебывая чай.
Но я видел, что в глазах Кузьмы Петровича промелькнуло сомнение.
— То, что кто-то сделал и использовал такой артефакт — это пока просто предположение, — спокойно сказал я. — Дар у Ивана Горчакова мог пропасть и по другой причине. Но делом уже занимается Тайная служба. А если они сами найдут артефактора, и окажется, что вы с ним знакомы? Что тогда?
— А вы меня не пугайте, господин тайновидец!
Кузьма Петрович гордо встряхнул своей роскошной бородой.
Я пожал плечами.
— А я и не пугаю. Скорее всего, ничего вам за это не будет. Не сказали — понять можно. Но окажется, что вы покрывали преступника, заслужившего каторгу. Преступника, который украл дар у молодого парня. Дар целителя — редкий и мощный. Подумайте об этом.
Я жестом подозвал официанта и выложил на стол деньги за два обеда. Не скупясь, добавил чаевые — еда была отменной.
— Ладно, Кузьма Петрович, спасибо за разговор.
— Погодите вы, господин тайновидец! — проворчал артефактор.
Я молча кивнул и налил себе еще чаю.
— Знал бы, о чем вы спрашивать будете, ни за что не повел бы вас в трактир. Лучше нам было в мастерской поговорить.
— Можем вернуться, — предложил я.
— Ладно, что уж там, — махнул рукой Кузьма Петрович. — Есть в столице один мастер. Точнее, был. Вот он мог бы такой артефакт сделать. Я его учил, только не поладили мы.
— А что между вами произошло?
— Володька очень талантливый был. Только воображал о себе много. Он второй ранг быстро взял. А потом пришел к старому князю Пожарскому с дурацким предложением.
— Он предложил что-то незаконное? — спросил я, не надеясь, что старик мне ответит.
— Да нет, — поморщился Кузьма Петрович. — Он хотел сделать артефакт, который усиливал бы дар.
— Так это же легенда, — удивился я. — Такой артефакт создать невозможно, иначе кто-нибудь давно бы это сделал.
— В том-то и дело! Внеранговые маги пробовали, и ничего у них не вышло! И я по молодости пытался, был грех. А Володька со вторым рангом решил, что он умнее всех. Сколько я это Володьке втолковывал, а он уперся. Конечно, князь его и слушать не стал. Тогда он взял и перешел к Горчаковым. Начал на них работать.
— Вот оно что, — заинтересовался я. — И как фамилия этого Володьки?
— Владимир Гораздов, — неохотно ответил Кузьма Петрович.
Глава 18
Сладкий сахарный привкус у меня во рту как-то сразу стал неприятным. Я запил его горячим чаем.
Владимир Гораздов.
Эту фамилию я слышал прямо сегодня утром. По словам деда, невесту моего отца зовут Анна Владимировна Гораздова. Темноволосая девушка с карими глазами и чуть настороженным взглядом. Талантливый маг природы.
Она — дочь артефактора Владимира Гораздова?
Очень может быть.
— Вы чего застыли, господин тайновидец? — спросил Кузьма Петрович. — Знаете Володьку?
Старик прямо-таки буровил меня колючим взглядом.
— Так этот Владимир Гораздов теперь работает на князя Горчакова? — переспросил я.
— Работал, — поправил меня Кузьма Петрович. — С Горчаковым он тоже разругался. Неуживчивый человек Володька, гордый. Хоть и талантливый, этого у него не отнять. У таких редко что-то серьезное выходит, им характер всю жизнь портит.
— Где мне его найти? — прямо спросил я.
— А я почем знаю? — проворчал Кузьма Петрович. — Как он из нашей мастерской ушел, так я больше с ним не разговаривал. Надо оно мне? Так, слышал только кое-что. Нас, артефакторов не так и много в столице. Слухи быстро расходятся.
— Понимаю, — кивнул я.
Судя по всему, старика мучила горькая обида на Гораздова. Талантливый ученик бросил учителя и решил поискать свою дорогу в жизни. Знакомая история!
— Расскажите, что слышали, — предложил я.
— Что я вам сплетник, что ли, господин тайновидец? — буркнул Кузьма Петрович.
Старик схватил еще кусок сахара и расколол его так резко, что изящные щипчики не выдержали и сломались.
— Черт! Делают кое-как.
Кузьма Петрович с досадой сунул сломанные щипчики в карман.
— Починю и верну.
Он макнул сахар в остывший чай и сурово посмотрел на меня.
— Вы спрашивайте. Отвечу, что могу, а сам сплетничать не стану.
Я понял, что старик не хочет случайно сболтнуть что-то, о чем я не догадаюсь спросить.
— Сколько лет Гораздову?
— Молодой он еще. Пятый десяток только разменял. Дело у нас непростое, в таком возрасте только-только мастерами становятся.
Возраст совпадал. Если Гораздову за сорок, то Анна вполне может быть его дочерью.
— А семья у него есть?
— Конечно. Жена и дочка. И домик был свой, недалеко от порта. Мы там на его свадьбе гуляли.
— Был? — уточнил я.
— Заходил я к нему, — неохотно сказал Кузьма Петрович. — Как услышал, что он от князя Горчакова ушел, так стал ждать — думал, он ко мне придет работу просить. Но не дождался и сам пошел к нему. Хотел серьезно поговорить, обратно в свою мастерскую взять. Ведь пропадет парень!
— Не вышло разговора? — сочувственно спросил я. — Он вас слушать не стал?