еще Гораздов не доделал защитное плетение, которое должно было сделать артефакт безопасным. Вы знаете, что первый артефакт он сделал для своей дочери? Ей понадобилось два года, чтобы получить третий ранг магии. А вы усилили свой дар всего за несколько дней. Вы не задумывались, почему так вышло?
— На что вы намекаете? — медленно спросил Юрий.
Мой зов стал для него полной неожиданностью, ошарашил и раздавил. И теперь Юрий пытался собраться с мыслями.
— Я намекаю на то, что сейчас говорю с будущим покойником, — жестко усмехнулся я. — Еще два-три дня, и артефакт разрушит ваш дар. Вряд ли вы это переживете. Мне останется только сообщить в Тайную службу, чтобы они сняли медальон с вашего мертвого тела. Кстати, как вам вещица? Красивая и дорогая. И не подумаешь, что она так опасна.
Я замолчал, чтобы дать Юрию время. Я сказал все, что хотел. Теперь его очередь.
— И почему же вы до сих пор не сообщили в Тайную службу? — спросил Юрий.
— Потому что мне от вас кое-что нужно, — сказал я. — Взамен я гарантирую вам тайну и лечение от последствий неразумного применения артефакта. Вы ведь помните, что у нас есть свой госпиталь? Целители спасут вам жизнь, и никто ничего не узнает. Если вы сами не начнете болтать.
— И чего вы хотите?
— Артефакт, — коротко сказал я. — Вы отдадите его мне. Я буду ждать вас завтра в полдень в мастерской Гораздова. На этот раз не трудитесь лезть в окно, а постучите в дверь, как это делают воспитанные люди.
— Все, что вы наговорили — наглая ложь! — запоздало отреагировал Юрий. — Идите к черту, господин Воронцов!
— Завтра, в полдень, в мастерской Гораздова, — равнодушно повторил я. — Иначе вами займется Тайная служба.
Закончив разговор, я шумно выдохнул. Потом достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. Несмотря на вечернюю прохладу, мне было жарко. Разговор вышел напряженным. Но теперь напряжение стремительно уходило, оставляя спокойное опустошение.
Я сделал все, что мог. Оставалось только ждать.
Рассеянно оглянувшись по сторонам, я увидел на первой попавшейся двери нарисованную мелом раскрытую книгу. Это было похоже на рисунок, сделанный ребенком. Только дети редко рисуют книги, им интересны другие сюжеты.
Я улыбнулся. Библиус ждал меня с пирожными. Мне это было только на руку — приятно порадовать друга, да и домой через Незримую библиотеку я попаду куда быстрее, чем на извозчике.
Поэтому я вежливо постучал, а потом потянул дверь на себя.
— Библиус, это я!
— Проходи, Александр! — донесся из глубины библиотеки голос древнего римлянина. — Я грею молоко для кофе, тут нельзя отвлекаться!
Весело улыбнувшись, я закрыл за собой дверь и пошел между стеллажами к залу с фонтаном. Конечно, Библиус был там. Озабоченно хмурясь, он хлопотал возле жаровни, на которой стояла крохотная кастрюлька с молоком.
Хранитель библиотеки нашел себе новое увлечение!
Потом мы пили кофе. От десерта я великодушно отказался, и все содержимое коробки досталось Библиусу. Пока он угощался, я рассказал ему новый кусочек истории о пропавшем магическом даре.
Библиотекарь одобрительно кивал, а гусиное перо еле слышно скрипело, шустро бегая по бумаге.
— Скажи, Библиус, а другие маги часто к тебе заходят? — спросил я.
— Разумеется, — важно кивнул древний римлянин. — Давать им ответы — это часть моей платы.
— А за что ты платишь? — заинтересовался я.
— За любопытство, — усмехнулся римлянин. — В юности я был очень любопытным. Хотел узнать все на свете, но быстро понял, что человеческой жизни на это не хватит. И тогда я заключил договор с магией. Стал хранителем Незримой библиотеки. Теперь к моим услугам все знания человечества. И обязанность иногда ими делиться.
— Тебе это нравится? — спросил я.
— Это моя жизнь, — пожал плечами Библиус. — И она точно не похожа ни на чью другую.
— Это верно, — согласился я. — Как вы поладили с Набилем?
— Замечательно. Он показал мне первые пятьдесят способов приготовления кофе и взял почитать книгу из Лачанги. Знаешь, Александр, магические существа редко общаются друг с другом. Мы ничего не ищем, нам нечего делить. Но иногда это немного скучно.
— Понимаю, — улыбнулся я. — Слушай, Библиус! Я дал Ивану Горчакову адрес Незримой библиотеки. Если он доберется сюда, постарайся ему помочь, ладно?
— Хорошо, — серьезно кивнул Библиус.
Наконец, я зевнул, прикрывая рот рукой.
— Думаю, мне пора домой. Хочу хорошенько выспаться перед завтрашним днем.
— Будь осторожен, Александр, — сказал Библиус, провожая меня к дверям. — Я уже привык разговаривать с тобой, не хочется терять эту возможность.
— Договорились, — весело усмехнулся я.
Потом толкнул дверь и оказался на крыльце собственного дома.
Ночной ветер принес запах свежести и вишен — старое дерево в моем саду все же зацвело. В парке мягко светил круглый фонарь, похожий на луну, которая запуталась в черной паутине веток. Дорожка возле ограды моего дома была пуста. Никаких таинственных незнакомцев — в очках, или без них.
Я почти не сомневался, что это Юрий Горчаков наблюдал за моим домом. Наверняка он чувствовал мое внимание и опасался. Вот и хорошо! Наш сегодняшний разговор усугубил его страхи.
Я довольно улыбнулся, толкнул дверь и вошел в дом. Магические лампы вспыхнули тусклым светом — дом приветствовал меня.
Я задержался возле комнаты Игната. Прислушался и уловил тихое дыхание старика. И подумал, что хочу, чтобы Игнат остался.
Приятно возвращаться домой, зная, что там есть живая душа.
Я поднялся к себе наверх. Дом сделал очередной ход в нашей шахматной партии — вывел слона, угрожая моему флангу.
— Хитрец! — рассмеялся я, двигая вперед пешку. — А мы вот так!
Потом разделся, лег в постель и мгновенно провалился в сон.
На рассвете меня разбудил восхитительный запах домашней выпечки. Не открывая глаз, я потянул носом воздух и блаженно улыбнулся.
Нет, валяться в кровати было невозможно!
Я вскочил, и кинулся в душ.
— Что за кулинарную магию ты здесь творишь, Игнат? — спросил я, выходя в кухню и вытирая мокрые волосы полотенцем.
Игнат в пестром фартуке колдовал сразу над двумя сковородками, наливая в них жидкое тесто. Рядом стояла большая миска.
— Блины с капустой, ваше сиятельство! — бодро доложил старик.
И сурово посмотрел на меня.
— Вы как хотите, а пока я живу у вас — так завтраками вас буду кормить. Иначе ерунда получается.
— Хорошо, Игнат, — рассмеялся я.
Ловко утащил с тарелки горячий промасленный блин и принялся перебрасывать его в ладонях, чтобы остудить.
— Подождите, ваше сиятельство! — взмолился Игнат. — Начинку надо завернуть.
— Да я только попробовать! — возразил я.
— Кофе! — торжественно провозгласил старик и поставил на стол поднос.
На подносе возвышался кофейник с высоким изогнутым носиком. Рядом стояло молоко и сахарница.
— Я заметил, что вам сладкий кофе не нравится, — сказал Игнат. — Так что сахар кладите сами.
— Игнат, ты — чудо! — рассмеялся я.
Старик довольно кивнул и принялся заворачивать в блины жареную капусту с мелко порубленным отварным яйцом. Получившиеся конверты он красиво разложил на тарелке и подал с густой сметаной.
Вооружившись вилкой и ножом, я набросился на еду и одержал сокрушительную победу. А потом вышел на балкон со второй чашкой кофе и послал зов Никите Михайловичу Зотову.
— Доброе утро, Никита Михайлович! Ну, как, изловил ваш теневик Юрия Горчакова?
— Вынужден вас разочаровать, господин Тайновидец, — холодно ответил Зотов. — Юрий Горчаков всю ночь провел в своей комнате и никуда не выходил. Похоже, у вас случилась осечка. Или он невиновен, или не воспринял ваши угрозы всерьез.
— Досадно, — нахмурился я. — Но не будем терять надежду. Доиграю партию до конца, а там посмотрим.
— Значит, поедете в мастерскую Гораздова? — уточнил Зотов.
— Непременно.
— Вы говорили про какие-то загадочные артефакты, которые позволят мне услышать признание Горчакова, — напомнил Никита Михайлович.
— Да, я помню. Сейчас организую их доставку.
Ночью я не стал тревожить Севу Пожарского — надеялся, что Юрий Горчаков сам себя выдаст. Но теперь пришлось обращаться к другу за помощью.
Я сделал еще глоток кофе и послал зов Севе.
— Привет, дружище! Уже трудишься в своей сумрачной лаборатории?
— Раскладываю инструменты. Что-то случилось, Саша?
— Мне нужна твоя помощь. Помнишь те маски, которые ты сделал для барона Кривошеева и зачаровал магией звука? Можешь одолжить мне парочку?
— Я бы с удовольствием, Саша, — замялся Сева. — Но они у Кузьмы Петровича под замком. А зачем тебе?
— Приеду — расскажу, — пообещал я. — Ты, главное, задержи Кузьму Петровича, чтобы я не искал его по трактирам.
На смотровой площадке скучал знакомый извозчик. Наверное, он специально приезжал по утрам на Каменный остров, чтобы полюбоваться рассветом.
— В Ремесленный квартал! — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.
— Доставим, ваша милость! — бодро откликнулся извозчик и резво тронул мобиль с места.
Не теряя времени, я послал зов Мише Кожемяко.
— Миша, приезжай в мастерскую к Севе, есть дело! Нужно срочно отвезти полковнику Зотову один артефакт.
Услышав фамилию Зотова, Миша не стал тратить время и коротко ответил:
— Еду!
Я знал, что на Мишу можно положиться. Уверен, он приедет к мастерским раньше меня — полицейский участок, в котором Миша служил помощником следователя, находился неподалеку от Ремесленного квартала.
Я откинулся на спинку сиденья, раздумывая — не послать ли зов Юрию? Может, попробовать еще раз на него надавить?
И тут же отбросил эту идею. Тогда Юрий точно решит, что я его запугиваю.
Нет, мое молчание будет выглядеть намного убедительнее.
Слева, за окном мобиля тянулась серая лента Невы. Ветер гонял по воде рябь, которая искрилась на утреннем солнце. Справа мелькали парадные фасады особняков, выходившие на реку. Высокие окна с частыми переплетами, колонны и статуи, подпиравшие портики.