Джейсон заколебался:
– Я оставлю тебе рюкзак. Если я не вернусь через пять минут…
– …мне начать паниковать? – предположила она.
Он выдавил улыбку:
– Рад, что ты снова прежняя. Те макияж с платьем пугали меня гораздо больше, чем кинжал.
– Иди уже, Спарки[31], пока я не сделала шашлык из тебя.
– Спарки?!
Даже возмущенный, Джейсон был неотразим. Нечестно. Он пошел к лестнице и скрылся в темноте.
Пайпер следила за временем, считая выдохи, но сбилась где-то на сорок третьем. И вдруг по всему заводу разнеслось «бам!».
Эхо стихло. Сердце Пайпер колотилось, но она не смела подать голос. Интуиция подсказывала, что это плохая идея.
Она взглянула на свою сломанную лодыжку: «Бегать я все равно не могу». Затем перевела взгляд на логотип «Монокль Моторс». Тоненький голос в голове без передышки твердил об опасности. Что-то из греческих мифов…
Рука потянулась к рюкзаку, к пакету с амброзией. Если она съест слишком много, сгорит изнутри, но вдруг небольшой кусочек поможет ноге?
Бум! Звук раздался ближе, точно под ней. Пайпер быстро достала целый квадрат амброзии и запихала в рот. Пульс резко подскочил. Кожу начало печь.
Она осторожно покрутила лодыжкой. Боли не было, ни малейшего намека. Она только успела прорезать кинжалом скотч, как услышала тяжелые шаги по лестнице – как от тяжелых ботинок с заклепками.
Сколько прошло времени? Пять минут? Больше? На поступь Джейсона это было совсем не похоже – но вдруг он несет Лео? Она больше не могла молчать и, обхватив пальцами рукоять кинжала, позвала:
– Джейсон?
– Да, – ответил он из темноты. – Я иду.
Это точно был голос Джейсона. Так почему же все ее инстинкты вопят, что пора бежать?
Она с трудом встала.
Шаги звучали ближе и ближе.
– Все хорошо, – заверил голос Джейсона.
Над верхней ступенькой из темноты вынырнуло лицо – жуткая черная улыбка, расплющенный нос и единственный воспаленный глаз посередине лба.
– Все прекрасно, – сказал циклоп, подражая голосу Джейсона. – Ты как раз к ужину!
23
Как бы Лео хотелось, чтобы дракон упал не на туалеты.
Из всех возможных мест приземления ряд биотуалетов точно был самым неприятным. Дюжина синих пластиковых кабинок стояли во дворе завода, и Фестус их расплющил. К счастью, ими давно не пользовались, и последующий за падением взрыв выжег почти все содержимое, но кое-где из обломков продолжали вытекать мерзкие химикаты. Лео приходилось внимательно смотреть, куда он ступает, и дышать через рот. С неба сыпал снег, но этого было недостаточно, чтобы остудить раскаленную драконью шкуру. Разумеется, Лео жар не пугал.
Полазав пару минут по неподвижному телу Фестуса, Лео начал злиться. Дракон выглядел совершенно целым. Да, он упал с неба и приземлился с мощным «бабах!», но на нем нет ни единой вмятины. Словно огненный шар взорвались скопившиеся в туалетных кабинках газы, а не сам дракон. Крылья Фестуса не повреждены. Ничего не сломано. Так почему он заглох?
– Я не виноват, – пробормотал Лео. – Фестус, ты ставишь меня в неловкое положение. – Он открыл панель управления на голове дракона – и у него упало сердце. – Фестус, какого черта?!
Всю электропроводку проморозило, и это при том, что еще вчера она была в порядке. Он столько времени потратил на замену испортившихся проводов, но что-то устроило в голове дракона мгновенную заморозку, хотя при обычных обстоятельствах там было слишком жарко для образования льда. Из-за наледи электропроводку перегрузило, и контрольный диск сгорел. Лео не понимал, как такое могло произойти. Да, дракон старый, но дело вовсе не в этом.
Он мог заменить провода. Но проблема была в подпаленном диске управления. Выгравированные по краю греческие буквы и рисунки, в которых, скорее всего, заключалась всевозможная магия, смазались и почернели.
Лео не мог заменить одну-единственную деталь – и именно она оказалась повреждена. Снова.
В ушах прозвучал мамин голос: «Большинство проблем кажутся нам страшнее, чем они есть на самом деле, mijo. Все можно исправить».
Мама могла починить практически все, но Лео глубоко сомневался, что даже у нее был опыт ремонта пятидесятилетнего волшебного металлического дракона.
Он стиснул зубы и сказал себе, что должен попытаться. Еще не хватало добираться из Детройта до Чикаго пешком в буран. Он не подведет друзей.
– Ну ладно, – пробормотал он и смахнул с плеч снег. – Дай мне нейлоновую кисточку, нитриловые перчатки и еще, может, баночку того аэрозольного чистящего растворителя.
Пояс не подвел, и Лео с улыбкой достал из него все вышеперечисленное. Возможности карманов были не безграничны. Ждать от них чего-нибудь волшебного, вроде меча Джейсона, или огромного, как бензопила, не приходится. Лео пробовал. А если достать подряд слишком много вещей, поясу понадобится отдых. И чем сложнее запрос, тем больше времени этот отдых займет. Но что касается всякой простой мелочи, которую легко найти в любой мастерской, – все, что от Лео требовалось, это попросить.
Он приступил к очистке диска управления. На остывающем драконе тем временем начал накапливаться снег. Лео приходилось периодически отвлекаться и призывать огонь, чтобы его растопить, но по большей части он действовал на автопилоте: пока мысли свободно блуждали, руки делали свое дело.
Лео корил себя за глупость. Стоило догадаться, что семья зимних богов возненавидит его с первого же взгляда. Сын бога огня, влетевший в ледяной номер люкс верхом на огнедышащем драконе… да уж, не самая удачная идея. И все же ему было обидно. Джейсона и Пайпер пустили в тронный зал, а Лео пришлось торчать в лобби с Калом, полубогом хоккея и серьезных черепно-мозговых травм.
«Огонь – плохо», – сказал ему Кал.
Да уж, не поспоришь. Лео понимал, что долго скрывать от друзей правду не получится. В голове занозой засела услышанная в Лагере полукровок строчка из Великого пророчества: «В огне и буре мир гибнет снова».
И Лео владел огнем, впервые после того парня, сжегшего в 1666 году Лондон. Если он расскажет друзьям, на что на самом деле способен – «Ребят, а знаете что? Я могу уничтожить мир!» – кто обрадуется его возвращению в лагерь? Тогда опять придется податься в бега. И хотя ему это далеко не в новинку, мысль навевала уныние.
Еще эта Хиона. Блин, но она классная. Лео понимал, что вел себя как последний идиот, но ничего не мог с собой поделать. Он воспользовался услугами гостиничной химчистки за час, чтобы привести одежду в порядок (отличный сервис, кстати). Причесался (что с его волосами та еще задачка) и даже открыл, что его пояс может производить мятные леденцы, – и все это в надежде, что ему удастся познакомиться с ней поближе. Естественно, надежда не оправдалась.
И так по жизни. Его все отвергали: родственники, приемные семьи, кто угодно. Даже в Дикой школе последние несколько недель Лео ощущал себя пятым колесом, потому что его единственные друзья Джейсон и Пайпер начали встречаться. Он был рад за них и все такое, но это не отменяет того, что он стал чувствовать себя лишним.
Узнав, что вся школьная жизнь Джейсона оказалась иллюзией – этакой отрыжкой памяти, – Лео про себя воодушевился. У него появился шанс начать все сначала. Но теперь Джейсон и Пайпер целеустремленно двигались к тому, чтобы снова стать парой, это было видно по их поведению на заводе, будто им не терпелось поговорить наедине, без Лео. А чего он, спрашивается, ожидал? Скоро он опять будет всем мешать. Хиона просто отвергла его раньше, чем все остальные, вот и все.
– Хватит, Вальдес, – укорил он себя. – Никто не станет играть для тебя на скрипке, потому что ты никому не сдался. Почини уже этого глупого дракона.
Он так погрузился в работу, что не смог бы сказать, сколько прошло времени, когда вдруг услышал голос:
– Ошибаешься, Лео.
Кисточка выскользнула у него из руки и упала куда-то в глубь драконьей головы. Он встал, но говорящего нигде не было видно. Пока он не опустил взгляд на землю. Наполовину растаявшая каша из снега и химикатов и часть асфальта колыхались, будто обратились в жидкость. Из площадки примерно десять футов в длину выросли глаза, нос и рот, сформировав гигантское лицо спящей женщины.
Она не говорила. Ее губы не двигались. Но Лео слышал ее голос у себя в голове, будто вибрации проходили сквозь толщу земли, поднимались по ногам и резонировали во всем скелете.
– Ты нужен им, как никто другой, – произнесла она. – В каком-то смысле ты важнее всех из семи, как этот диск управления в мозгу дракона. Без тебя силы остальных потеряют смысл. Им никогда не достичь меня, никогда меня не остановить. И я проснусь.
– Ты. – Лео била такая сильная дрожь, что он не был уверен, что произнес это вслух. В последний раз он слышал этот голос, когда ему было восемь, но это точно была она – та земляная женщина из мастерской. – Ты убила мою маму.
Лицо зашевелилось: губы растянулись в сонной улыбке, как от приятного сна.
– Ах, Лео. Но я ведь тоже твоя мать – Первая Мать. Не противься мне. Воспользуйся этим шансом и отступи. Дай моему сыну Порфириону возродиться и стать царем, и я облегчу твое бремя. Ты будешь ходить по земле, не зная забот.
Лео схватил первый попавшийся под руку предмет – сиденье унитаза – и швырнул в гигантское лицо:
– Оставь меня в покое!
Сиденье погрузилось в жидкую землю. По каше из снега и грязи разбежались волны, и лицо исчезло.
Лео еще какое-то время смотрел на то место, ожидая, что оно вновь появится. Но нет. Вот было бы здорово, если бы оно ему просто привиделось!
Тут со стороны завода послышался грохот, как от столкнувшихся самосвалов. Металлический скрежет и скрип разнеслись по всей территории, и Лео сразу же понял, что Джейсон и Пайпер в беде.
«Пора отступать», – предложил ему внутренний голос.
– Ага, разбежался, – прорычал Лео. – Дай мне самый большой молоток, что у тебя есть.