У него ушло немало времени, прежде чем ему удалось высвободить Пайпер из цепей. Затем они вдвоем опустили Джейсона, который все еще был без сознания. Пайпер влила ему в рот немного нектара, и он застонал. Шишка на лбу начала уменьшаться, на лицо вернулся румянец.
– У него крепкая черепушка, – заметил Лео. – Думаю, с ним все будет нормально.
– Слава богу, – выдохнула Пайпер. И со странным выражением в глазах, похожим на страх, взглянула на Лео. – Как ты… огонь… ты всегда…
Лео опустил глаза:
– Всегда. Я как ходячая бомба. Прости, мне нужно было давно вам об этом рассказать, но…
– «Прости»?! – Пайпер ударила его по руке. Когда он посмотрел на нее, она широко улыбалась. – Это было невероятно, Вальдес! Ты спас нас! Почему ты извиняешься?
Лео моргнул. Губы начали растягиваться в улыбке. Но охватившее его чувство облегчения сразу же испарилось, когда он заметил кое-что рядом с ногой Пайпер.
Желтая пыль – останки одного из циклопов, возможно Торка, – собиралась вместе, будто сдуваемая невидимым ветром.
– Они восстанавливаются, – понял Лео. – Смотри.
Пайпер отошла от пыли:
– Это невозможно. Аннабет говорила, что после смерти чудовища рассеиваются, возвращаются в Тартар и надолго остаются там.
– Ну, видимо, пыль об этом не предупредили. – На глазах у Лео останки циклопа сформировались в кучу, из которой медленно вытянулись продолговатые отростки – руки и ноги.
– О боже. – Пайпер побледнела. – Борей, кажется, об этом упоминал – о том, что в земле таится множество ужасов. «Когда Тартар перестанет сдерживать чудовищ, а Аид – души мертвых…» Как думаешь, сколько у нас времени?
Лео вспомнил о виденном снаружи лице на земле. Та спящая женщина однозначно была одним из таких ужасов.
– Не знаю. Но нам нужно отсюда убираться.
25
Джейсону снилось, что его обернули цепями и подвесили вверх тормашками, как шмат мяса. Все болело – руки, ноги, грудь, голова. В особенности голова. Будто на ее место приставили раздутый донельзя шар с водой.
– Если я мертв, – пробормотал он, – почему все так болит?
– Ты не мертв, мой герой, – сказал женский голос. – Твое время еще не пришло. Идем, поговори со мной.
Сознание покинуло тело Джейсона. Он слышал вопли чудовищ, крики друзей, взрывы – но все это будто происходило в другом мире… и этот мир удалялся все быстрее.
Он оказался внутри земляной клетки. За прутьями из камней и переплетенных корней были видны дно пустого пруда и еще один земляной шпиль на противоположном конце. Наверху угадывались обрушенные и обгоревшие стены из красного кирпича.
В клетке рядом с ним, скрестив ноги, сидела женщина в черных одеждах и шали на голове. Она отвела ее в сторону, явив гордое и красивое лицо… изможденное страданиями.
– Гера, – сказал Джейсон.
– Добро пожаловать в мою темницу, – заговорила богиня. – Сегодня ты не умрешь, Джейсон. Твои друзья позаботятся о тебе… в этот раз.
– В этот раз?
Гера указала на корни, образующие стены ее темницы:
– Грядут испытания намного страшнее. Сама земля выступает против нас.
– Ты богиня. Почему ты не можешь сбежать?
Гера грустно улыбнулась. Ее тело начало испускать свет, и всю клетку затопило слепящее сияние. Воздух гудел от переполняющей его энергии, молекулы расщеплялись, как при ядерном взрыве. Джейсон не сомневался, что, находись он здесь во плоти, от него бы и мокрого места не осталось.
Клетку должно было разнести на кусочки. Земля должна была пойти трещинами и поглотить руины. Но когда сияние потухло, клетка осталась невредима. За ее прутьями ничего не поменялось. И только Гера еще больше ссутулилась и осунулась.
– Есть силы, которые превосходят даже божественные, – сказала она. – Меня не так легко сдержать. Я могу быть во многих местах одновременно. Но если поймать большую часть моей сущности – это, скажем так, как угодить ногой в медвежий капкан. Я не могу сбежать, и я скрыта от взора других богов. Только ты можешь меня найти, и с каждым днем я слабею.
– Так зачем ты сюда пришла? – спросил Джейсон. – Как тебя поймали?
Богиня вздохнула:
– Я не могла бездействовать. Твой отец Юпитер считает, что ему достаточно изолировать себя от мира – и наши враги опять уснут. Что мы, олимпийцы, стали слишком часто вмешиваться в дела смертных, в судьбы наших детей-полубогов, особенно после того, как по окончании войны согласились признавать их всех. Он думает, что именно это пробудило наших врагов. Поэтому он закрыл Олимп.
– Но ты не согласна.
– Нет. Я часто не понимаю настроений или решений моего мужа, но даже для Зевса это отдает паранойей. Не могу представить, почему он так настойчив и уверен. Это… не похоже на него. Как Гера я бы, возможно, и послушалась желаний моего владыки. Но я еще и Юнона. – Ее образ на секунду смазался, и Джейсон разглядел под ее простыми черными одеждами доспехи и накидку из козьей шкуры – символ римского солдата – поверх бронзового плаща. – Юнона Монета[32] – так когда-то меня называли. Юнона Предупреждающая. Я хранительница государственного строя, покровительница Вечного Рима. Я не могла просто сидеть и смотреть, как нападают на потомков моих людей. Я почувствовала опасность в этом священном месте. Голос… – Она помедлила. – Голос сказал мне, что я должна прийти сюда. У богов нет того, что вы называете совестью, и мы не видим снов, но этот голос будто пришел именно оттуда – мягкий и настойчивый, он предупреждал меня об этом месте. И в тот же день, когда Зевс закрыл Олимп, я ускользнула прочь, не оповестив владыку богов о моих планах, чтобы он не смог меня остановить. И пришла сюда все проверить.
– Но это оказалось ловушкой, – догадался Джейсон.
Богиня кивнула:
– Слишком поздно я поняла, как быстро пробуждается земля. Я повела себя еще глупее Юпитера – пала жертвой своих собственных порывов. И нечто подобное уже происходило раньше. Однажды меня пленили гиганты, и мое заключение послужило поводом к началу войны. И вот наши враги снова восстают. Боги способны победить их только при поддержке величайших героев, живущих сейчас. А та, кому гиганты служат… победить ее невозможно – но можно заставить заснуть вновь.
– Я не понимаю.
– Скоро поймешь, – пообещала Гера.
Клетка начала уменьшаться, корни – смыкаться. Образ Геры заколыхался, как огонек свечи на ветру. У кромки пруда сгрудились человекоподобные существа, сгорбленные и с лысыми головами. И – если глаза не обманывали Джейсона – с несколькими парами рук. Он услышал волчий вой, но это были не волки Лупы. Эта стая была голоднее, агрессивнее и кровожаднее.
– Поспеши, Джейсон, – произнесла Гера. – Мои тюремщики приближаются, а ты начинаешь просыпаться. Мне не хватит сил вновь явиться тебе даже во сне.
– Погоди! Борей сказал, что ты ведешь опасную игру. О чем он говорил?
Взгляд у Геры стал совершенно диким, и Джейсон испугался, как бы она на самом деле не устроила нечто безумное.
– Обмен, – ответила она. – Единственный способ добиться мира. Врагу выгодны наши распри, и если мы будем разъединены, нас точно уничтожат. Ты – мое предложение мира, Джейсон, мост, чтобы преодолеть тысячелетие ненависти.
– Что? Я не…
– Больше я не могу ничего тебе сказать. Ты прожил так долго лишь потому, что я забрала твои воспоминания. Найди же свое место! Вернись туда, где для тебя все началось. Твоя сестра тебе поможет.
– Талия? – Перед глазами все начало распадаться.
– До свидания, Джейсон. Будь осторожен в Чикаго. Там тебя ждет твой самый страшный смертный враг. Если тебе и суждено погибнуть, то от ее руки.
– От чьей руки? – спросил он.
Но образ Геры померк, и Джейсон проснулся.
Он резко открыл глаза:
– Циклопы!
– Тихо, соня. – Пайпер сидела позади него на бронзовом драконе и придерживала его за пояс. Лео впереди. Они спокойно летели по зимнему небу, будто ничего не произошло.
– Д-детройт, – с трудом выговорил Джейсон. – Разве мы не упали? Я думал…
– Все нормально, – откликнулся Лео. – Мы сбежали, но ты заработал нехилое сотрясение. Как себя чувствуешь?
В голове у Джейсона пульсировала боль. Он вспомнил завод, как спускался по лестнице, как над ним нависло какое-то существо – лицо с одним глазом, огромный кулак… И после этого – пустота.
– Как вы… циклопы…
– Лео от них и мокрого места не оставил, – сказала Пайпер. – Ты бы его видел! Он умеет призывать огонь…
– Да ну, ерунда, – торопливо выпалил Лео.
Пайпер засмеялась:
– Умолкни, Вальдес. Я все равно ему расскажу. Смирись.
И она рассказала. О том, как Лео в одиночку победил целую семью циклопов, как они освободили Джейсона и заметили, что циклопы начали восстанавливаться, как Лео поменял электропроводку в голове дракона, и они успели подняться в воздух под доносящийся изнутри завода свирепый рев жаждущих мести одноглазых чудовищ.
Джейсон не знал, что сказать. Расправиться с тремя циклопами при помощи одного лишь пояса для инструментов! Неплохо. Не то чтобы он испугался, узнав, как близко был к смерти, но ему определенно стало стыдно. Он шагнул прямиком в ловушку и провалялся в беспамятстве, пока его друзья со всем разбирались. Ну и какой из него после этого лидер поиска?
Когда Пайпер упомянула парня в фиолетовой футболке, говорящего на латыни, которого, как утверждали циклопы, они съели, у Джейсона едва не взорвалась голова. Сын Меркурия… Джейсон чувствовал, что должен его знать, но на месте имени бедняги в памяти был провал.
– Значит, я не один такой, – сказал он. – Есть и другие ребята вроде меня.
– Джейсон, ты никогда не был один, – возразила Пайпер. – У тебя есть мы.
– Я… Я знаю… просто мне приснилась Гера и вспомнились ее слова… – Он пересказал им сон о богине в клетке.
– Обмен? – переспросила Пайпер. – Что это значит?