Лео моргнул:
– Гефест?
Впервые встретившись с отцом, Лео, по идее, должен был потерять дар речи от восторга, или проникнуться благоговением, или еще что-нибудь в этом роде. Но после всего пережитого за последние два дня, после циклопов, волшебницы и лица посреди каши из туалетного содержимого, Лео ощутил лишь острое раздражение.
– Так ты наконец изволил объявиться? После пятнадцати лет? Звание лучшего отца года тебе обеспечено, меховая морда! А теперь, может, перестанешь совать свой уродский нос в мои сны?
Бог изогнул бровь. В его бороде вспыхнула искорка. А затем он запрокинул голову и захохотал так громко, что инструменты на столах задрожали.
– Говоришь в точности как твоя мать, – сказал Гефест. – Мне не хватает Эсперансы.
– Она уже семь лет как умерла. – Голос Лео дрогнул. – Будто тебе до этого есть дело.
– Но мне есть дело, парень. До вас обоих.
– Ага. Поэтому я никогда прежде тебя не видел.
Бог басовито крякнул, но сердитым он не выглядел – скорее не в своей тарелке. Гефест достал из кармана маленький двигатель и принялся рассеянно перебирать поршни – совсем как Лео, когда нервничал.
– У меня плохо выходит с детьми, – признался бог. – И с людьми. И вообще с любой органической формой жизни. Я думал поговорить с тобой на похоронах твоей мамы. Потом когда ты был в пятом классе… твой научный проект, ручной паровой швыряльщик. Я был под впечатлением.
– Ты его видел?
Гефест указал на рабочий стол рядом с ними, на котором стояло начищенное бронзовое зеркало, показывающее размытое изображение Лео, спящего на спине дракона.
– Это я? – удивился Лео. – То есть… я, который видит этот сон… в котором я смотрю на себя, которому снится этот сон?
Гефест почесал голову:
– Ты меня запутал. Но да, это ты. Я всегда присматривал за тобой, Лео. Но поговорить с тобой… хм… это другое.
– Тебе было страшно, – догадался Лео.
– Втулки и шестеренки! – взревел бог. – Конечно же нет!
– Ага, было. – Но злость уже начала покидать Лео. Он годами придумывал речь для первой встречи с отцом. Воображал, как выскажет ему все, что думает о его никудышных родительских способностях. Но глядя в бронзовое зеркало, Лео внезапно осознал, что на самом деле отец интересовался его жизнью, даже его глупыми научными экспериментами.
Пусть это не меняло того, что Гефест был гадом, но Лео знал, каково это – отстраняться от людей, чувствовать себя лишним. Ему было знакомо желание спрятаться в мастерской и не иметь дела с органическими формами жизни.
– Так ты за всеми своими детьми присматриваешь? – ворчливо спросил Лео. – У тебя их около дюжины в лагере. Как ты вообще… Нет, не отвечай. Не хочу знать. – Возможно, ему показалось, но Гефест зарделся, хотя по грубому багровому лицу сложно было судить.
– Боги отличаются от смертных, парень. Мы можем существовать одновременно во многих местах – там, где люди к нам взывают, где сильно наше влияние. Скажу больше: это редкость, когда вся наша сущность собирается в одном месте, принимая истинную форму. Это опасно, ибо ее мощи достаточно, чтобы уничтожить любого смертного, посмотревшего на нас. Так что – да… много детей. А добавь к этому наши разные воплощения, греческие и римские… – Пальцы бога вдруг замерли. – М-м-м… в общем, быть богом сложно. И да, я стараюсь присматривать за всеми своими детьми, но за тобой особенно.
Лео был практически уверен, что Гефест чуть не сболтнул нечто важное, но не знал, что именно.
– Почему ты связался со мной сейчас? – спросил он. – Я думал, боги ушли в молчанку.
– Так и есть, – буркнул Гефест. – Зевс приказал – что очень странно, даже для него. Он заблокировал все видения, сны и радужные сообщения Ириды и из Олимпа, и в Олимп. Гермес с ума сходит от скуки, потому что не может доставлять почту. К счастью, я сохранил свое старое пиратское вещательное оборудование. – Гефест похлопал по стоящему на столе устройству, напоминающему одновременно спутниковую тарелку, шестицилиндровый двигатель и кофеварку. Каждое потряхивание агрегата приводило к тому, что сон Лео шел помехами и менял цвета.
– Остался со времен холодной войны, – с гордостью произнес бог. – Радио «Свободный Гефест». Славные были деньки. Сейчас я в основном пользуюсь им для просмотра платного телевидения или клепаю вирусное видео о мозге…
– Вирусное видео о мозге?
– Но оно снова пригодилось. Если Зевс узнает, что я с тобой связался, он с меня шкуру сдерет.
– Почему Зевс такой козел?
– Хм-хм. Он в этом спец, парень. – Гефест произнес слово «парень» таким тоном, будто Лео был какой-то надоедливой деталью вроде запасной шайбы, которую не знаешь, куда деть, но выкидывать жалко – вдруг когда-нибудь понадобится.
В общем, теплоты в его голосе явно недоставало. С другой стороны, Лео не был уверен, что ему хочется слышать от этого неуклюжего страшного здоровяка слово «сын». Потому что сам он звать его папой точно не собирался.
Гефесту надоело возиться с двигателем, и он швырнул его себе за плечо. Но тот, вместо того чтобы упасть на пол, выпустил вертолетные лопасти и улетел в мусорный бак.
– Думаю, это все из-за второй Войны титанов, – продолжил Гефест. – Почему Зевс расстроен. Мы, боги, были… ну… унижены. Точнее и не скажешь.
– Но вы же победили, – не понял Лео.
Бог крякнул:
– Мы победили, потому что полубоги из… – он помедлил, будто опять чуть не сказал лишнего, – из Лагеря полукровок вмешались в ход войны. Мы победили, потому что наши дети сражались вместо нас и делали это намного умнее, чем мы. Если бы мы придерживались плана Зевса, гигант бури Тифон отправил бы всех нас в Тартар и Кронос бы победил. Мало того что смертные выиграли нашу войну за нас, так еще этот юный выскочка Перси Джексон…
– Пропавший парень.
– Хмф. Да. Он. Он посмел отказаться от нашего предложения стать бессмертным и заявил, что мы должны больше внимания уделять нашим детям. М-м-м… без обид.
– О, с чего мне обижаться? Пожалуйста, продолжай меня игнорировать.
– Спасибо за понимание… – Гефест нахмурился и тяжело вздохнул. – Это был сарказм, да? От машин сарказма обычно не ждешь. Но, как я уже сказал, богам стало не по себе, потому что их обставили смертные. Поначалу, конечно, мы были благодарны. Но через пару месяцев на смену благодарности пришла горечь. Мы ведь боги, в конце концов. Смертные должны поклоняться нам, превозносить нас и восхищаться нами.
– Даже если вы не правы?
– Особенно тогда! А Джексон отказался от нашего дара, как будто смертным быть лучше, чем богом… ну, и для Зевса это стало как кость в горле. Он решил, что самое время вернуться к традиционным ценностям. Вернуть уважение к богам. За детьми наблюдать, но не навещать. Олимп закрыть. По крайней мере, в этом заключалась часть его объяснений. И конечно же, до нас начали доходить слухи о пробуждающихся под землей нехороших вещах.
– Ты о гигантах? И о том, что убитые чудовища сразу же восстанавливаются? И мертвые возвращаются к жизни? И прочие мелочи?
– Все так, парень. – Гефест повернул ручку на своем пиратском вещательном устройстве. Сон Лео резко обрел краски, но он бы предпочел вернуться к черно-белому вещанию – смотреть на мешанину из красных рубцов и черно-желтых синяков на лице бога оказалось неприятно. – Зевс думает, что может повернуть все вспять. Что, если мы будем вести себя тихо, земля снова заснет. Никто из нас всерьез в это не верит. И мне хватит смелости признаться, что еще одну войну мы не потянем. Мы и так едва пережили титанов. А если все пойдет по прошлому сценарию, нас ожидает нечто страшнее.
– Гиганты. Гера сказала, что полубогам и богам придется объединить силы, чтобы их победить. Это правда? – спросил Лео.
– М-м-м. Ненавижу соглашаться с матерью хоть в чем-то – но да. Этих гигантов тяжело убить, парень. Они совсем другой породы.
– Породы? Говоришь так, будто они скаковые лошади.
– Ха! Скорее служебные псы. Видишь ли, в самом начале все в мире произошло от одной пары родителей – Геи и Урана, Земли и Неба. У них было несколько выводков: титаны, старшие циклопы и другие… Затем Кронос, верховный титан… ну, ты наверняка слышал, как он порубил косой своего отца Урана и захватил мир. Потом появились мы, боги, дети титанов, и победили их. Но это был не конец. У земли родились новые дети, только уже от Тартара, духа бездны, самого темного и зловещего места в Царстве Мертвых. Эти дети, гиганты, были выведены с одной-единственной целью: отомстить нам за титанов. Они восстали, чтобы уничтожить Олимп, и были в шаге от достижения своей цели. – Гефест рассеянно похлопал себя по бороде, гася вспыхнувшее на ней пламя. – Теперь что касается моей проклятой мамаши. Гера, как обычно, влезла, куда ее не просили, и затеяла очень опасную игру, но в одном она права: полубогам необходимо объединиться. Только это может открыть глаза Зевсу и убедить олимпийцев, что им нужна ваша помощь. Потому что только так у нас будет шанс победить то, что на нас надвигается. И тебе отведена в этом большая роль, Лео. – Гефест смотрел куда-то в пространство.
Лео задумался: если боги правда могут быть одновременно в разных местах – где он сейчас? Может, его греческая половина чинит автомобиль или на свидании, а римская смотрит игру по телевизору и заказывает пиццу. Лео попытался представить, каково это – иметь сразу несколько личностей. И понадеялся, что это не передается по наследству.
– Почему я? – спросил он, и этот вопрос тут же потянул за собой ворох других. – Почему ты признал меня только сейчас? А не когда мне было тринадцать, как вы, по идее, должны? Почему ты не мог признать меня, когда мне было семь и мама еще была жива?! Почему ты не нашел меня раньше? Почему не предупредил обо всем этом?! – Рука Лео вспыхнула.
Гефест посмотрел на него с грустью:
– Это самое сложное, парень: смотреть, как мои дети идут своим собственным путем. Вмешиваться нельзя. Судьбы этого не допустят. А что касается признания, то в твоем случае обычные правила не работали. Пришлось ждать подходящего момента. Это все, что я могу сказать, но…