дмирала, уругвайский акцент. Она уже совсем ничего не могла понять. Если он знал о том, как метко она стреляет, почему не поставил в известность немцев?
— А теперь медленно повернись. Так-то лучше. Так где Хвоста?
— Я не знаю. Я же не его телохранитель…
— Быстро, женщина, и не лги, иначе тебе не поздоровится. Несколько минут назад ты шла сюда с Хвостой и двумя немцами. Говори, где они сейчас, а не то я вышибу тебе зубы рукояткой вот этого пистолета. Говори…
Раздался телефонный звонок, второй. Хосеп вдавил дуло пистолета ей в бок.
— Отвечай. И твоя жизнь зависит от того, что ты скажешь.
Она кивнула, взяла трубку.
— Аурелия Ортикела слу… — у нее округлились глаза. — Да, здесь, передаю трубку. — Она протянула трубку Хосепу. — Кто-то спрашивает, нацелен ли на меня пистолет. Хочет поговорить с человеком, который держит меня на мушке.
Хосеп схватил трубку, рукояткой пистолета оттолкнул ее в сторону.
— Кто это?
— Узи. Что у вас произошло? Два немца вернулись, один с огнестрельным ранением. Где бриллианты?
— Я не знаю. Женщина пришла одна. Подожди… В замочной скважине зашебуршал ключ, Хосеп бросил трубку, схватил Аурелию, зажал ей рот рукой, потянул на себя, одновременно вновь с силой вдавив дуло пистолета в бок. Боль подавила всякую способность к сопротивлению. Хосеп оттащил ее в сторону, чтобы их не увидели в открывшуюся дверь. Двое тупамарос ретировались в ванную.
Вошел Хвоста и увидел Хосепа и Аурелию, лишь когда повернулся, чтобы закрыть дверь. Брови взлетели вверх.
— Закройте дверь и заприте.
Хосеп нацелил на Хвосту пистолет, а второй рукой едва не свернул шею Аурелии. Хвоста повиновался. Кроме ключа, в его руках ничего не было.
Хосеп отшвырнул Аурелию на кровать, сумку бросил тупамарос, вернувшимся из ванной.
— Где чемоданчик?
Хвоста глянул на Аурелию, на ее окровавленный рот: Хосеп буквально размазал ее губы по зубам. А потом широко улыбнулся, разве что не рассмеялся.
— Не здесь, как ты можешь видеть, Хосеп, не здесь. Я удивлен нашей встрече, хотя следовало догадаться, что с обеспечением секретности у наших уругвайских друзей просто беда. Я рад, что приготовился к любым неожиданностям.
— Чемоданчик с бриллиантами, где он? На ответ у тебя ровно десять секунд.
— Но я и пытаюсь ответить. Я не сомневался, что наши деловые партнеры предпримут попытку вернуть бриллианты, и сразу же, быстрее, чем они предполагали, положил их в безопасное место.
— Куда именно?
— В корабельный сейф. Более безопасного места здесь не найти.
ГЛАВА 21
Лицо Хосепа побелело от ярости, четыре пальца с силой сжали рукоятку пистолета, пятый, указательный, напрягся на спусковом крючке.
— Не делай этого, — вкрадчиво сказал Хвоста. — Бриллианты в сейфе, расписка у меня в кармане. Убив меня, ты ничего не добьешься, а может, потеряешь бриллианты. Подумай об этом, Хосеп. В прошлом ты всегда убивал по веской причине. Не меняй этого принципа.
— Держите их на прицеле, — приказал Хосеп и вновь взял трубку. — Чех здесь, но без бриллиантов. Говорит, что они в корабельном сейфе.
— Я ни на секунду в этом не сомневаюсь. Он — хитрый лис. Ладно, мы что-нибудь придумаем. Оставайся в его каюте до моего прихода. И скажи Хвосте, чтобы он позвонил немцам до того, как те пошлют карательную экспедицию.
Хосеп положил трубку на рычаг, потом протянул телефон Хвосте.
— Звони Вилгусу. Скажи ему, где бриллианты, и положи трубку. Ни слова о нас, понятно?
— Разумеется, понятно. Я и сам хотел позвонить, на случай, что они поведут себя глупо. — Он взял телефон, набрал номер. — Доктора Вилгуса, пожалуйста, говорит Либор Хвоста. Да, я подожду. Это вы, доктор? Разумеется. Бриллианты? В корабельном сейфе, где они в полной безопасности. Что за выражения, доктор! До свидания, — улыбаясь, он положил трубку. — Они очень расстроены, Аурелия. Очень уж невежливо ты обошлась с их красавчиком. Он может потерять руку.
— И хорошо, — она прижимала салфетку к кровоточащим губам. — В следующий раз я буду стрелять ему между ног, и посмотрим, что он тогда потеряет. Кто эти люди? Ты вроде бы их знаешь.
— Да. Этот господин известен как Хосеп. Он — лидер тупамарос. Мы вели с ними дела. До того, как ты начала работать в нашей компании.
— Заткнись и сядь рядом с ней, — приказал Хосеп. — Мне надо подумать.
— Мы думаем, перед тем как действуем, — говорил Узи. — Но думаем быстро. Ситуация кардинально изменилась. Как будем добывать бриллианты из сейфа?
— По-моему, дело простое, — заметил Хэнк. — У Хвосты есть расписка, мы ею воспользуемся. Или заставим его взять бриллианты.
— Едва ли все так просто, иначе немцы попытались бы проделать то же самое. Хвоста наверняка это предусмотрел. Хэнк, позвоните в кассу, номер восемь-четыре-два, и скажите, что мы хотели бы воспользоваться их сейфом.
Хэнк набрал номер, задал вопрос кому-то из кассиров. Выслушал внимательно, поблагодарил, положил трубку.
— Вы правы. Сегодня суббота, уже вечер, дневная смена ушла. Сейф закрыт таймерным замком и откроется только в понедельник утром.
— Тогда мы должны захватить кассу, — подала голос Консепсьон, и все повернулись к ней. — Захватим кассу и вскроем сейф. Это не проблема. В машинном отделении наверняка есть ацетиленовые резаки.
— Чтобы захватить кассу, нам надо взять под контроль весь корабль, — указал Узи. — Значит, мы должны поменять последовательность наших действий. Сначала захватываем корабль, чтобы добраться до бриллиантов. Как только бриллианты попадают к нам в руки, идем за теми, кто нам нужен. — Он хищно улыбнулся. — В конце концов… деться им некуда, не так ли? Но прежде всего нужно нейтрализовать Хвосту и женщину. Они могут сообщить немцам и остальным о нашем присутствии. Диас, позвони Хосепу и скажи, что я уже иду к нему. Моя каюта располагается неподалеку. Мы переведем их туда, оставим под охраной и вернемся. Наши планы изменились, поэтому действовать мы должны быстрее.
Диас позвонил в каюту Хвосте и только положил трубку, как раздался звонок. На этот раз трубку взял Хэнк.
— Алле? — Он улыбнулся, прикрыл микрофон рукой. — Это моя жена, — убрал руку. — Как дела?
— Странно, что ты спрашиваешь. Я не сомневалась, что ты уже про меня забыл.
— Никогда. Ты постоянно в моих мыслях… и я сожалею, что не в объятьях. Где ты?
— В «Лидо». Помогаю Сину напиться. Вроде бы алкоголь лечит его морскую болезнь. У стойки мы вдвоем, но мой шведский друг рыщет по окрестностям и, я полагаю, скоро присоединится к нам.
— Хорошо. Задержи его до моего прихода, чтобы я смог размазать его по стенке. Буду через несколько минут.
— Мой пещерный герой! Жду тебя.
— Тебе нельзя уходить, — вырвалось у Консепсьон, когда Хэнк надел пиджак и направился к двери.
— Отвали, — добродушно ответил он. — Приказывать будешь своим. Когда Узи и Хосеп вернутся, скажешь им, где меня найти.
Пол под ногами кренился из стороны в сторону, так что до лифта он добрался не без труда. Лифт жалобно скрипел, опускаясь вниз. Остановился на одной из палуб, в кабину вошла пожилая пара. Мужчина поддерживал женщину, кожа которой приобрела зеленоватый оттенок.
— Первый раз за день поднялись с кровати и вышли из каюты. И Маме стало нехорошо, как только она почувствовала запах еды. Это называется роскошным круизом. Отныне мы будем только летать.
— Нельзя же винить лайнер за шторм, — заметил Хэнк.
— Очень даже можно. На каждой фотографии этого чертова корабля он плывет по гладкому, как зеркало, морю. Стабилизаторы, черт бы их всех подрал!
— Мне хочется умереть… — простонала Мама, когда открылись двери кабины и старики вышли.
Через пустующий холл Хэнк прошел в бар «Лидо». Френсис сидела у стойки, рядом стоял высокий, светловолосый мужчина, что-то ей говорил.
— Привет, Хэнк. — Она помахала ему рукой. Мужчина повел себя как-то странно. Отступил на шаг, выронил книгу, которую держал под мышкой. Начал наклоняться, чтобы поднять, передумал, стремглав бросился к другой двери и исчез.
— Твой шведский друг думает, что у меня проказа? — с улыбкой спросил Хэнк.
— Дело в другом. Ему сказали, что ты только что вышел из тюрьмы, отсидев пять лет за убийство. А убил ты человека, который попытался подкатиться ко мне в баре.
— И кто же его просветил?
— Вроде бы Син.
Бармен кивнул, его качнуло. Глаза уже остекленели.
— Прочитал об этом в газете. Нью-йоркской «Дейли ньюс». Все ему рассказал. Ура! — Он налил в стакан три унции ирландского виски и выпил, не добавляя воды.
— Когда ты пришел, бедняга пытался извиниться, — добавила Френсис. — Теперь придется возвращать ему книгу.
Хэнк наклонился, поднял книгу, взглянул на корешок.
— «Преступление и наказание». Наверное, он думает, что я буду гоняться за ним с топором. Отлично, Син. Ты присмотришь за книгой до его следующего появления в баре?
— Непременно! — Бармен вновь налил себе виски. И плюхнулся на стул.
Хэнк положил книгу на стойку.
— Как прошел ленч? Наелась?
— Скорее нет, чем да. Аппетит пропал, его место заняла депрессия. Есть новости с фронта?
— Сейчас рассказывать не посмею. — Он взглянул на часы. — Господи, уже семь. А я ничего не ел после завтрака.
— Я помню этот завтрак. Этих калорий тебе должно хватить на два, а то и на три дня.
— Пойдем обедать. Там я тебе все и расскажу. — Хэнк перегнулся через Сина, который что-то радостно напевал себе под нос и все протирал один и тот же стакан, подвинул к себе телефонный аппарат. Набрал номер их каюты. Трубку снял Узи.
— Это Хэнк. Веду жену обедать. Если понадоблюсь, мы будем в «Королевском гриле». Возражений нет?
— Очень хорошая идея. Я набрался смелости и заказал кофе и сандвичи. Приятного вам аппетита. К девяти вернетесь?
— Нет проблем. Можете сказать, что происходит?
— Не сейчас. Жду к девяти.
Пока они шли по коридорам, Хэнк рассказал о том, что уже произошло. О планах захвата корабля не упомянул. Сообщение о стрельбе нисколько не опечалило Френсис.