Пропавший линкор — страница 3 из 5

ЛОГО 

Глава I

Киз Ард был пилотом-испытателем и так долго сидел без работы, что уже начал тревожиться о том, на что станет жить завтра. Объявление привлекло его. Оно было любопытным. Достав его из кармана пиджака, он прочитал еще раз:

НУЖНА ПОМОЩЬ!

Требуется молодой человек для опасной работы. Должен пройти строгое физические и психологическое испытания. Обращаться лично. Рекомендации не нужны.

Сидя в автомобиле на стожке, Киз Ард снова перечитал объявление. «Рекомендации не нужны»— предупреждающе звякнуло у него в голове. Работодатели, которые не нуждались в рекомендациях, редко заботились о благополучии своих сотрудников. Но объявление заинтересовало его. Киз не возражал против опасности. В каком-то смысле, опасность сопровождала его всю жизнь. К тому же деньги заканчивались…

Он взглянул вдоль Бэкон-стрит. Улочка была так себе, и не было на ней ни души. Это был старый Лос-Анджелес, который возник еще до того, как Космическая эра стала реальностью не только в головах писателей-фантастов. Космическая эра рывком унесла человечество с Земли и оставила за собой неуклюжие, ненужные строения и ненужные жизни. А в этом городе было много мест, где никто не заботился ни о зданиях, ни о людях. Старые магазинчики чередовались с двух и трехэтажными жилыми домами, завешанными объявлениями «Сдается в аренду». На углу улицы на гараже висела табличка: «Замена модулей на ядерной энергии». В аптеке напротив красовался плакат: «Сон Будды». Будда был новейшим транквилизатором, продающимся без всяких рецептов.

Из аптеки вышла молодая женщина с рыжими волосами, одетая в зеленой платье. Она шла раскованной походкой, способной привлечь к себе внимание любого мужчины. Как, например, внимание Киза. Но прежде всего Киз взглянул ей в лицо.

А на ее лице застыло очень знакомое выражение. Он видел такое же выражение на собственном лице совсем недавно, когда глядел на себя в зеркало. Это был ужас, который познали лишь те, кто бежал от прошлого; ужас, известный тем, кого преследовали какие-то утраченные воспоминания, которые нельзя ни вспомнить, ни забыть окончательно, которые постоянно грызли сознание, как язва, поселяя в глубинах подсознания-отчаяние. Память о том, что некогда было утрачено, память о боли, об ужасе, которая была отгорожена от реальности, но все равно оставалась где-то в глубинах разума.

Киз Ард испытал все это. Последние четыре месяца, после того как его уволили с должности пилота-испытателя в частной компании, он потратил большую часть времени и денег, ища нечто, скрытое в глубинах собственного разума. Он обращался за помощью к психиатру, хорошему, опытному специалисту. Но не психогенные наркотики, ни гипноз не нашли потерянное прошлое, преследующее его.

Поиски все еще продолжались.

— В конечном счете, мы найдем его, Киз, — настаивал психиатр доктор Рикер. — Никакие воспоминания прошлого не смогут ускользнуть от нас.

Может, молодая женщина в зеленом платье тоже искала свои воспоминания? Если так, то у Киза Арда промелькнуло сочувствие к ней. Он вышел из машины и пошел за ней по улице. У него не было намерения заговорить с ней или следить за ней. Он просто шел в том же направлении.

Она вошла в сувенирный магазинчик.

Киз остановился перед магазинчиком. И еще раз перечитал объявление. Адрес в нем был адресом сувенирного магазинчика: 1313 Бэкон-стрит! Все было правильно. Две экрана-витрины по обе стороны двери были задрапированы так, что нельзя было увидеть, что делается внутри. За стеклянной дверью висела бамбуковая занавеска. Над дверью была вывеска:

Дж. Эллер СУВЕНИРЫ.

На экране справа от двери были изображения туземных поделок со всего мира. Главной их темой был секс как выражение мужской сущности. Глядя на небольшие похабные статуэтки, Киз подумал, не имелось ли в виду в объявлении, по которому он пришел, продажа порнографии. Имея в виду законы, запрещающие ее, продажа порнографии вполне могла быть классифицирована как опасная работа. Эта идея развлекла его, на мгновение он даже забыл о грызущих его мыслях об утраченных воспоминаниях. Обратив внимание на окно слева, он увидел, что здесь статуэтки были женскими. Поскольку Киз был мужчиной, то они показались ему более интересными, хотя и не менее порнографическими.

Мимо Киза прошел кто-то. Киз еще раньше заметил движение краешком глаза, но не стал рассматривать незнакомца. А вот теперь, пораженный, он повернулся. По тротуару к двери сувенирного магазинчика шел странный человек. У него была гладко выбритая голова, аккуратно подстриженная бородка, а носил он синюю тогу, Ккрай которой был перекинут через левую руку. Обнаженные бицепсы были опутаны проводами. Кожа его была цвета старой слоновой кости. Протягивая к двери магазина правую руку, он, казалось, не сознавал, что происходит вокруг.

Киз немедленно назвал его Синей Тогой.

Синяя Тога походил на человека, который только что вывалился из мира грез в реальный мир и хотел бы понять, в каком странном месте он очутился. Это поразило Киза Арда. Он тоже мечтал иногда проснуться. К тому же Синяя Тога выглядел так, словно жил в грезах и лишь изредка просыпался, чтобы оказаться в реальном мире. Его походка напоминала походку человека, находящегося под действием каких-то наркотиков; или человека, который слишком много пьет; или того, кто шагнул сюда из иного измерения и не мог понять, что с ним происходит. Он взглянул на Киза так, словно не видел его, затем посмотрел снова, как будто ему что-то померещилось в первый раз и он решил проверить, а затем посмотрел на него в третий раз с таким выражением, словно не верил своим глазам.

Потом Синяя Тога заговорил. Киз ясно видел, как губы его зашевелились. Но не раздалось ни звука.

— Простите, я не расслышал, что вы сказали, — обратился к нему Киз.

Синяя Тога покачал головой. Он уставился прямо в лицо Киза, затем перевел взгляд вниз, на его тело. На его лице появилось такое выражение, словно он увидел привидение.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Киз.

У него появилась мысль, что, наверное, этот человек пьян, нужно посадить его в такси и отправить домой.

Синяя Тога уставился на Киза. И исчез! Улетучился, как дымок на ветру, бесследно исчез с глаз долой, сбежал из странного мира реальности обратно в мир грез!

Киз Ард застыл на месте. Волна холода промчалась по его позвоночнику до самого мозга, тут же застывшего, как ледышка. Он был пилотом-испытателем ракет. И всякий раз, занимая кресло пилота на новом корабле, он глядел смерти в лицо. Он привык относиться к смерти, как к вечному компаньону, почти что как к другу. И до того момента, когда он увидел, как Синяя Тога исчезает перед сувенирным магазинчиком, Киз считал, что не боится сверхъестественного. Теперь же он обнаружил, что это не так. Как и все люди, он боялся того, чего не понимал. В голове у него промелькнула мысль о том, что доктор Рикер заинтересуется Синей Тогой или причинами, по которым Киз считает, будто видел, как человек в синей тоге исчез буквально у него на глазах. Вероятно, доктор Рикер назвал бы это галлюцинацией и сказал бы, что это результат перегруженного работой воображения.

Кизу не понравилась эта мысль. Именно проблемы с перегруженным работой воображением и заставили его впервые обратиться к доктору Рикеру. И ему не хотелось бы думать, что ни психиатр, ни он сам не могут быть уверены, где кончается воображение и начинается действительность. У мира была грань, которая становилась то реальной, то воображаемой. Человек, живущий на этой границе, никогда не может быть уверенным, где он находится. По крайней мере, так объяснил ему доктор Рикер. Но сам доктор Рикер не знал об этом наверняка.

— У меня видения, — произнес Киз.

Иногда, управляя ракетой в верхних слоях атмосферы, он видел какие-то огни, которые казались ему странными кораблями. Но он никогда не видел, чтобы человек в синей тоге исчезал прямо перед ним.

Закуривая сигарету, Киз несколько раз повторил себе, что его видение возникло из его воображения. Он сам не поверил этому, но снова и снова повторял, что так оно и есть. Затем переключил свое внимание на витрину. В конце концов, он поверил, что человек в синей тоге не существовал на самом деле, и успокоился. Неважно, сколько человек видит призраков, он все равно должен есть, и, желательно, каждый день. А чтобы есть, человек должен ходить по объявлениям, пока не найдет работу. Думая так, Киз вошел в сувенирный магазин.

Внутри с обеих сторон тянулись застекленные прилавки, полускрытые тенями. Тут сильно пахло ладаном и все было завалено барахлом. Книги, картины, статуэтки различных размеров, футуристические светильники из меди, бронзы и алюминия глядели на него со всех сторон. Проход, ведущий вглубь магазина, был так забит, что по нему было трудно пройти. Полки до самого верха были заставлены предметами искусства. А на стоящем слева на прилавке древнем кассовом аппарате висела табличка:

Не продается.

Насколько Киз мог видеть, поблизости никого не было. Рыжеволосая женщина в зеленом платье куда-то исчезла. Возможно, она была призраком, как и Синяя Тога, или просто прошла по проходу вглубь магазина, чтобы скрыться за дальней дверью?

Послышались шаги. Они начались в дальней части магазина — кто-то явно направлялся в его сторону. Киз ясно слышал шорох шагов, но не видел их владельца. Кто-то невидимый прошел вдоль прилавка с левой стороны, добрался до середины магазина и остановился. И тут Киз увидел этого человека. Он шел вдоль прилавка, но был не настолько высок, чтобы его можно было разглядеть издали. За кассовым аппаратом было свободное от вещей пространство примерно в фут шириной. И Киз вдруг понял, что лицо, которое он видит там, и есть лицо человека, шаги которого раздавались в магазине.

Человек этот был карликом. Роста его хватало ровно настолько, чтобы он мог наблюдать из-за прилавка за своими клиентами. Киз бросил один мимолетный взгляд на его лицо. Вид Синей Тоги озадачил его меньше, чем лицо этого карлика.

Голова карлика была большой и деформированной. Возможно, из-за родовой травмы череп его был перекручен и так и не распрямился. Наклонный лоб пересекал большой шрам, точно от сабельного удара. Правый глаз был больше левого. Оба глаза оценивающе глядели на Киза Арда. В правом глазу застыло холодное недоверие. Правому глазу Киз Ард не нравился.

Левый глаз выглядел более дружелюбным. И поскольку он был дружелюбным, то, казалось, пытался предупредить Киза о чем-то, чего тот не знал. Правый глаз не стал бы его предупреждать. Правый глаз хотел, чтобы Киз Ард ушел.

Это выглядело так, словно у карлика было два разума. Один разум пользовался одним глазом, другой — вторым. Оба разума ни в чем не соглашались друг с другом, как не соглашались и глаза.

— Вы чего-то хотите? — спросил карлик.

Голос у него был тонкий, как у ребенка, и низкий, угрожающий, словно у человека, приревновавшего к кому-то свою подружку.

— Вы дали объявление в сегодняшней газете, — начал Киз.

— Да, — ответил карлик, явно считая, что такой ответ был исчерпывающим.

— Я пришел по объявлению, — продолжал Киз.

— О-о… — протянул карлик, не становясь более дружелюбным.

— И что теперь? — спросил Киз.

— Вам придется подождать, — сказал карлик. — Он сейчас занят.

— Ага, — хмыкнул Киз. — А кто это он?

— А, да, — вздохнул карлик. — Мистер Эллер. Это он дал объявление.

— Вы можете рассказать мне о характере работы? — спросил Киз.

— Нет.

Тон карлика указывал, что разговор окончен.

— Передо мной сюда вошла молодая женщина, — сказал Киз.

— О? — вопросительным тоном протянул карлик.

— Рыжеволосая, в зеленом платье, — не унимался Киз.

— Я ее не видел, — отрезал карлик.

— Послушайте… — начал было Киз.

Он собирался твердо поговорить с этим карликом за прилавком, но, прежде чем решил, что именно хочет ему сказать, из двери к конце зала появились два человека. Один был толстый, с такими короткими ногами, что шел, ковыляя, как утка. Другой был высокий и тощий, как жердь. Толстяк прятал руки в карманах пальто. Тощий брел словно во сне.

Киз уставился на них. В голове у него промелькнула мысль, а реальны ли они? Или они сейчас исчезнут так же, как человек в синей тоге? Толстяк шел первым. Казалось, они оба не видели Киза. Ему пришлось прижаться к прилавку, чтобы позволить им пройти.

— Вы… Вам разрешили уйти? — спросил карлик, когда они проходили мимо него.

— Идите вы к черту, Занду! — ответил толстяк, не поворачивая головы.

Оба вышли из магазина. Прежде чем выйти, толстяк открыл дверь. Тощий закрыл эту дверь за собой. Они ушли совершенно нормально, как мог уйти любой человек. Никто из них и не думал исчезать.

— Ваши друзья? — спросил Киз у карлика.

— Нет! Ненавижу их! Надеюсь, они оба попадут под луч тегнара и будут превращены в пепел!

— В какой луч? — переспросил Киз.

— Ни в какой, — ответил карлик. — Идите к черту!

— Куда? — не понял Киз.

— Ко всем чертям! — ответил карлик.

— Вы ведете себя грубо, — вздохнул Киз и даже не шевельнулся, чтобы пойти по указанному адресу.

Вместо этого он достал пачку сигарет из кармана пиджака. Тщательно выбрал одну из них и задумчиво покатал в губах, прежде чем закурить. Карлик с негодованием уставился на него.

— Мне кажется, вы хотите, чтобы я упал замертво вместе с вашими друзьями, которые только что ушли, — закурив, сказал Киз.

— Я этого не говорил, — ответил карлик.

— Я пришел сюда по объявлению и собираюсь остаться здесь, пока не поговорю с кем-то о характере предложенной вами работы…

— Ну, а теперь оно занято. Так что можете убираться ко всем чертям, — ответил карлик.

— У меня много времени, так что я подожду, — покачал головой Киз.

Теперь оба глаза карлика стали одинаковыми. Они объединились в общей ненависти к Кизу. В них появилось такое выражение, что если бы взглядом можно было убить человека, то Киз Ард был бы уже мертв.

В глубине магазина послышались торопливые шаги. Они звучали так, словно кто-то быстро перебирал высокими каблуками. Глянув туда, Киз увидел, что эти звуки воспроизводит рыжеволосая молодая женщина в зеленом платье. Она шла по загроможденному проходу к передней двери магазина.

— Этан Тю! — раздался позади нее крик.

И Киз увидел, как из задней двери выскочил человек с ястребиным носом. Он явно бежал за ней. Но с одного взгляда было ясно, что он вряд ли поймает ее. И тогда он закричал что-то карлику.

Бросившись в проход между прилавками, карлик попытался обхватить молодую женщину за талию. Увернувшись от него, она побежала к двери. Чтобы освободить ей путь, Киз прижался к прилавку, но было поздно. Врезавшись в него, она отшатнулась и начала падать. Киз поспешно поймал ее за плечо.

Он всего лишь хотел удержать ее от падения, но она ударила его по лицу большой сумочкой.

— Будьте вы прокляты! Отпустите меня!

— Леди, я только хотел вам помочь…

Она ударила его в глаз свободной рукой.

— Черт побери, леди!.. — взревел Киз.

Краем глаза он заметил, что карлик опять подскочил к ней. Точно регбист, он бросился на незнакомку и обхватил за талию.

Киз резко поднял колено и попал карлику в подбородок. Карлик рухнул на спину с глазами вразбежку.

Поняв, наконец, что этот человек пытается ей помочь, молодая женщина одарила Киза благодарной улыбкой.

— Этан нашу Тю! — раздался крик позади.

Обернувшись, Киз увидел, что Ястребиный Нос мчится к ним по проходу. Глаза его дико сверкали.

— Она воровка! — завопил Ястребиный Нос. — Остановите эту женщину!

Киз встал у него на пути.

Карлик валялся в проходе впереди, почти блокируя его.

— Ради всех чертей ада, прекратите дурачиться! — заорал Ястребиный Нос и пнул карлика в лицо.

— Давайте убираться отсюда, — пробормотала рыжая за спиной Киза.

— Вы правы, леди, — ответил Киз. — Идите. Я задержу их!

Услышав стук каблучков по полу, Киз увидел, что Ястребиный Нос перебрался через карлика и пошел на него, расставив длинные руки.

Киз ударил его в подбородок. Удар оказался точным. Голова противника дернулась назад. Но левый крюк был легким, предназначенным всего лишь отвлечь внимание. А все силы Киз вложил в удар правой, нацеленный в живот.

Кулак воткнулся в мягкий живот. Ястребиный Нос сказал: «Уфф!» и, схватившись обеими руками за живот, стал опускаться на пол, сложившись пополам, точно перочинный нож.

Киз был удивлен. Этот человек не знал совершенно ничего о защите. Он что, никогда не смотрел бокс по телевизору?

— Бегите! — завопила рыжая у двери.

Киз выскочил их сувенирного магазинчика. Ястребиный Нос и карлик валялись на полу.

Захлопнув дверь, Киз повернул за рыжей налево, поскольку она уже бежала по тротуару.

Подол зеленого платья сзади дымился.

Первой мыслью ошеломленного Киза было то, что это просто оптическая иллюзия. Был вечер. Солнце уже скрылось за горизонтом. Оно не могло поджечь ее платье. Этого просто не могло быть.

Пока он смотрел, то увидел, как на зеленой ткани платья появились язычки пламени. Словно что-то почувствовав, молодая женщина повернула голову и попыталась похлопать себя по спине, словно ее жалили какие-то невидимые насекомые.

Заметив Киза, она улыбнулась, но тут ее взгляд прошел ему за спину, и на ее лице появился ужас. В то же время ее кожа начала краснеть.

Упав на тротуар, она покатилась в сточную канаву.

Пораженный, Киз обернулся. На углу улицы стоял коричневый грузовой автофургон и распахнутой задней дверцей. В грузовике стоял тощий человек, которого Киз видел в сувенирном магазинчике. В руках у него было что-то похожее на миниатюрную радарную антенну.

Это все, что успел заметить Киз, обернувшись через плечо. Одновременно он почувствовал, что пиджак его дымится, а спине стало неприятно жарко. И тут словно взрыв ударил ему в лицо. Полыхнуло пламя.

Недолго думая, Киз Ард бросился в канаву рядом с рыжей.

И когда он сделал это, по Бэкон-стрит с ревом пронесся ветер, точно торнадо.

Глава II

На углу улицы тощий человек в коричневом автофургоне пытался нацелиться антенной на беглецов. Между грузовиком и лежащими в канаве не было ни единой машины, за которой можно было бы укрыться, лишь рядом на асфальте лежала тяжелая крышка канализационного люка. Одной рукой Кизу удалось подтащить ее к себе и поставил на ребро. Она походила на древний щит, щит, чтобы защитить его… от чего?

Киз не знал, от чего. В глубине его памяти таились какие-то тусклые воспоминания, которые он считал дикими кошмарами. В них не было никакой конкретики, но Киз и не жаждал ее.

Рыжая подползла к нему и тоже спряталась за крышкой.

— Что это? — закричала она.

Киз покачал головой.

— Тот, что в грузовике, был в задней комнате магазина, — продолжала рыжая.

— Знаю. Я видел его и толстяка.

Кизу пришлось кричать со всей мочи, чтобы его услышали, поскольку торнадо, несущийся по улице, ставился все сильнее. Он уносил вверх бумагу и мелкий мусор, задирал проходящим женщинам юбки и заставлял автомобили поспешно парковаться у обочин улицы. И еще эта пыль!

Удерживая крышку вертикально, Киз Ард чувствовал, что пыль душит его. Но еще хуже был сам воздух. Похоже, что воздух, который нес торнадо, был сильно наэлектризован, он даже потрескивал, как потрескивает статическое электричество.

Сквозь несущуюся по улице пыль Киз увидел красный спортивный автомобиль, несущийся прямо на заграждение тротуара. Ослепленный пылью, а возможно, и обожженный этим странным электрическим ветром, водитель явно потерял управление.

Киз задрожал и попытался поглубже зарыться в канаву.

Издалека донесся скрежет металла, когда столкнулись две другие машины. Визг резины, красный спортивный автомобиль врезался в ограждение совсем радом с крышкой люка. Киз мысленно поблагодарил его. Спортивная машина встала дополнительным щитом перед ними.

А ветер все усиливался.

Внезапно Киз почувствовал, что у него закружилась голова. Улица, казалось, рассыпалась на куски. За крышкой от люка и автомобилем она крутилась, корчилась, извивалась. Киз твердо сказал себе, что это лишь марево, вызванное слишком нагретым воздухом.

Но он понимал, что лжет самому себе.

Что-то творилось в глубине его души, где скрывались старые воспоминания?

Внезапно исчезли красная спортивная машина, крышка люка и сама улица Бэкон-стрит. Исчезли, даже не шелохнувшись, словно убрали одну картинку на слайде и тут же ее место заняла другая.

Остались лишь вой ветра, жара, наэлектризованный воздух.

Но ветер выл уже по улицам другого города, невероятного города с низкими домами под плоскими крышами, города, состоявшего сплошь из узких кривых переулков, по которым животные, напоминавшие исхудавших волов, лениво тащили двухколесные повозки. Этот город был полон людей. Они ходили по улочкам или их носили в портшезах рабы, люди продавали и покупали все, что угодно, в маленьких магазинчиках. Уворачиваясь от медлительных волов, по улицам носились дети или, если у них были богатые родители, играли в садах за высокими стенами.

Город, который видел Киз Ард, вовсе не походил на мираж. Это был его город, он здесь жил, он здесь родился. Он был молодым, атлетически сложенным человеком из хорошей семьи и собирался жениться на девушке, которая большую часть жизни провела в саду за высокой стеной. У жителей этого города была кожа цвета старой слоновой кости, и носили они разноцветные одеяния, очень похожие на тоги.

За высокими стенами на краю города вздымалась в небо башня. Широкая у основания, она становилась все тоньше кверху, а завершалась какой-то круглой, вращающейся структурой. Жители города боялись этой башни. Они очень боялись человека, который построил ее, и боялись его людей.

Но странный у них был страх. Не страх смерти — окончание жизни не вызывало у них ни малейшего беспокойства. Смерть была присуща всему. Уход за некую завесу без возврата и назывался смертью, а мудрые, древние жрецы говорили о том, что там, за завесой, человека ждет иная жизнь. Но боялись жители города воздуха, который горел, как жидкий огонь!..

Кто-то дергал его за руку.

— Очнитесь! Очнитесь! — закричали ему в ухо.

Рывки и крик вырвали его из этого странного города, который был неизвестно где, и вернул на Бэкон-стрит. Оказалось, что дергает его за руку и кричит рыжая незнакомка.

Торнадо перестало завывать. В воздухе было еще полно пыли, он еще был до предела заряжен электричеством, но больше не горел и не жег.

Приподнявшись на локте, Киз глянул поверх крышки люка мимо заднего крыла спортивной машины.

Коричневый автофургон уезжал. Задняя дверца его была закрыта. Пока Киз смотрел, тот с разгону, на двух колесах, свернул за угол.

На улице стояла странная тишина. Ветер совсем затих. Мужчина в горящей одежде пытался руками сбить огонь. Ему помогала женщина в горящем платье. На проезжей части стоял три столкнувшихся автомобиля. Вдалеке завыла сирена. Сюда ехали пожарные или полиция. Или и те и другие.

Вывеска перед сувенирным магазинчиком все еще моталась в воздухе. Краска на ней была опалена. Из двери высунулось испуганное лицо карлика. Оба глаза карлика синхронно утверждали, что человечек напуган до смерти. Над ним виднелось лицо Ястребиного Носа. Он не боялся, но, казалось, весь пузырился от ярости. Взгляд его метался по улице, и гнев становился все сильнее. Внезапно он узнал двоих, лежащих в грязи перед магазинчиком. Глаза его засверкали.

— Давай-ка убираться отсюда ко всем чертям! — сказал Киз.

Рыжую не нужно было уговаривать. Тут же, вскочив на ноги, она побежала по улице. Киз Ард последовал за ней, уставившись на спину в зеленом платье. Ткань обуглилась до того, что распалась на две половинки. Кожа на спине женщины покраснела. Киз не знал, насколько сильно она обожжена, но, чувствуя, как зудит его собственная спина, понял, что не знает, насколько сильно обожжен сам.

— Давайте на автостоянку! — закричал он женщине.

Та свернула туда и с вопросительным видом повернулась к нему. Киз ткнул рукой в свою машину. Женщина без колебаний села на круглое сидение радом с водителем. Киз сел за руль. Тихонько завыли мощные электродвигатели, установленные на каждом колесе, когда он нажал стартер. Киз задом вырулил с автостоянки и проехал по переулку на соседнюю улицу, где повернул налево.

— Мы едем к врачу, — объявил он.

— Да, — кивнула она. — Вы в этом нуждаетесь.

— Я? — переспросил Киз. — Это вы нуждаетесь в медицинском обслуживании.

— Вы тоже, — фыркнула она. — У вас лицо в ужасных пузырях, а пиджака практически нет на спине.

Тут Киз понял, что рукава пиджака были обернуты вокруг его запястий. Теперь он понял, что только они удерживают на нем пиджак. Повернув голову, он глянул себе на спину. Пиджак там полностью сгорел, рубашка напоминала сожженную тряпку, обрывки которой пристали к покрытой пузырьками спине. Он сильнее нажал на акселератор, двигатели на колесах взвыли. Глядя на рыжую незнакомку, он увидел, как она стиснула зубы от боли в спине.

— А вы… вы знаете хорошего врача? — запинаясь, спросила она.

— Одного из лучших, — ответил Киз. — Это специалист по психосоматике, то есть, он лечит и тело, и разум. Зовут его Рикер. И сейчас мы едем к нему.

— И он будет на работе так поздно?

— Да. У него квартира над кабинетом. Мы станем барабанить в заднюю дверь, пока он не спустится и не откроет нам.

— Вы в самом деле пытались помочь мне в том магазинчике? — спросила молодая женщина.

— Конечно, — ответил Киз. — Как вас зовут?

— Гаэль Дана. И… спасибо.

— Не стоит благодарности, Гаэль, — ответил Киз и представился сам.

— А что… что произошло там, мистер Ард?

— Понятия не имею. Вы можете звать меня Кизом. Потому что я собираюсь звать вас просто Гаэль.

— Хорошо! — что-то похожее на удовольствие промелькнуло на ее сведенном от боли лице. — Я… Я хотела бы поговорить с вами, Киз, о магазинчике и о том, что там произошло.

— Поговорим, как только нас осмотрят. Мы поговорим обо всем. Да и доктор Рикер тоже захочет услышать нашу историю. Я… когда все это случилось… — Киз замолчал, потому что ему на ум пришли мрачные мысли. — Я… Когда ветер превратился в наполненное электричеством торнадо, вам не показалось, что вы перенеслись совершенно в другой город, в другой стране, в другое время?

Он спросил это с тайным страхом, что Гаэль примет его за сумасшедшего. Она тут же повернулась и уставилась на него испуганными глазами.

— Что за город? Опишите его… Расскажите о нем.

Киз рассказал ей свое видение.

— Всю свою жизнь я то и дело вижу мельком этот город! — выдохнула она.

— Вы уверены?

— Конечно, уверена!

— Значит, вы не думаете, что я сумасшедший, потому что увидел его?

— Разумеется, нет!

— Спасибо, — сказал Киз, чувствуя, что ее ответ немного сгладил его напряжение. — Могу я спросить, зачем вы ходили в сувенирный магазин?

— Я пошла туда, чтобы спросить о своем младшем брате, — ответила она. — Он пошел туда позавчера по объявлению.

— И что с ним произошло?

— Это я и пыталась узнать, — сказала Гаэль Дана. — Мы живем в небольшой квартирке. И он просто не вернулся домой.

— Выходит, вы пошли узнать про него?

— Да.

— Хорошая девочка. А почему вы не обратились в полицию?

— В нашей семье привыкли сами решать свои проблемы. В полицию мы обращаемся в последнюю очередь, если вообще обращаемся. Может быть, если бы я ничего не узнала в магазине о Джимми, то пошла бы в полицию.

— А вы что-нибудь узнали?

— И да, и нет.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что ничего не узнала от Эллера. Когда я вошла, он был в задней комнате с двумя мужчинами. А по лестнице поднималась какая-то странная женщина. Он велел мужчинам уходить…

— Я видел, как они уходят, — сказал Киз, но не стал добавлять, что потом видел одного из них в коричневом автофургоне.

— Эллер отрицал, что вообще видел моего брата, что Джимми был в магазине. Но каждое его слово было ложью! — страстно воскликнула она.

— Но почему вы решили, что он лжет? — спросил Киз.

— Потому что у него на столе лежало вот это! — ответила Гаэль.

Открыв сумочку, она достала из нее что-то похожее на гладкий зеленый камешек. Он был тщательно отполирован, но на нем виднелись едва заметные линии, очевидно, там раньше была какая-то гравировка. Камешек был около дюйма длиной и полдюйма шириной.

Сидя за рулем, Киз лишь мельком взглянул на него, а через секунду Гаэль быстро убрала его в сумочку.

— Мы называем его Камнем Артены, — сказала Гаэль. — Он был в нашей семье уже много поколений, — никто не знает точно, сколько, — переходя от отца к сыну в течение, возможно, тысячи лет. Мы всегда называли его камнем удачи, но, кажется, в последние годы он перестал приносить нам удачу. Во всяком случае, Джимми совсем недавно постигла неудача. Но самая худшая неудача случилась, когда он пошел по объявлению. Боюсь, что с ним что-то произошло.

— Камень был с ним, когда он пошел в магазин?

— Да.

— Так может, он продал его там? В конце концов, этот магазинчик наверняка скупает сувениры для перепродажи.

— Нет! — воскликнула Гаэль. — Любой из Данов, скорее, продаст свою душу, чем Камень Артены.

— Он не выглядит таким уж ценным, — заметил Киз.

— Ценность его не в деньгах, — ответила Гаэль. — Для моей семьи его ценность в том, что это связь с прошлым, когда у нас было гораздо больше, чем осталось ныне. От когда-то богатого и влиятельного семейства, Киз, остались только мы с Джимми.

Лицо ее снова скривилось. Но Киз не знал, было ли это из-за боли в обожжённой спине, от тревоги за любимого брата или по каким-то скрытым причинам. Возможно, от всех трех причин сразу.

На эти вопросы мог ответить лишь доктор Рикер.

Киз свернул в переулок возле старого здания. На парадной двери была табличка:

Джозеф Рикер, доктор медицины.

Киз поставил машину на место для стоянки позади здания. У задней двери горел свет. На двери не было никакой таблички, но рядом торчал звонок. Киз нажал кнопку.

— Вы уверены, что это правильно? — нервно спросила Гаэль. — Я имею в виду… Нам ведь придется рассказать ему, как мы получили ожоги. Если мы расскажем ему нашу безумную историю, он может отправить нас в психбольницу.

— Только не доктор Рикер, — ответил Киз. — Он ведь занимается тем, что выслушивает невероятные истории. Его профессия — помогать людям, рассказывающим подобные истории. Это, можно сказать, его дар.

— Вы говорите так, будто хорошо знаете его, — заметила Гаэль.

— Он мой врач, — пояснил Киз.

— Голову лечит?

— Да, — прямо ответил Киз.

Девушка отступила на шаг и пристально поглядела на него. Во взгляде ее легко читалось сомнение. Она не знала этого человека. Она встретилась с ним при сомнительных обстоятельствах. Он только что признался, что является пациентом доктора, вероятнее всего, психиатра.

— Если хотите, то я отвезу вас к вашему врачу, — спокойно сказал Киз. — Я не настаиваю, чтобы вы непременно шли сюда со мной. Просто я знаю доктора Рикера. Он компетентный врач и заслуживает доверия. Если же вы беспокоитесь за меня…

Внезапно она улыбнулась.

— Я беспокоилась, задавшись вопросом, насколько могу доверять вам. Но после того, что вы мне только что сказали, я пойду с вами.

Киз почувствовал тепло в ее голосе. В глубине души ему было приятно, что ему доверяет женщина, такая привлекательная, как эта рыженькая в зеленом платье, сгоревшем на спине.

— Спасибо, — только и сумел вымолвить Киз.

— Мне нравятся честные люди и честные отношения, — сказала в ответ Гаэль.

— Да? — послышалось из динамика на двери.

— Доктор Рикер, это Киз Ард и женщина, — громко объявил Киз. — Нам нужно немедленно увидеть вас. Мы попали в чрезвычайную ситуацию.

— Секундочку, Киз, — ответил голос из динамика.

Щелкнул замок, и дверь открылась. Гаэль Дане показалось, что лицо, появившееся из двери, были лицом старого, мудрого, пожилого гнома из затерянной сказочной страны. Гном заморгал слабыми глазами. Казалось, он не только увидел состояние их одежды, но и испытал потрясение, осознав существование реальности обоих гостей.

— Входите же, дети мои, — сказал им доктор Рикер. — Входите и расскажите, что вы такого натворили, чтобы привести себя в столь ужасное состояние.

Глава III

Доктор Рикер уложил их на смотровых столах, разделенных матерчатым экраном в самом большом кабинете в его офисе и осторожно убрал клочки материи с их спин.

— Откуда это, Киз? — спросил он.

— Меня что-то ударило в спину, что-то, похожее на горячий ветер, донельзя насыщенный электричеством, — попытался объяснить Киз.

— Что бы там ни случилось, первым делом мне нужно обезопасить вас от инфекции, — заявил доктор Рикер. — Я использую сейчас антибиотический спрей.

Киз почувствовал, как что-то прохладное брызнуло ему на спину. Затем доктор Рикер прошел за экран и обработал спреем спину Гаэль.

— А сейчас я воспользуюсь еще одним спреем, — услышал Киз, доктор обращался к Гаэль. — Он закроет пленкой ожоги и защитит их от дальнейшей инфекции. А под пленкой вырастет новая ткань. Сама пленка достаточно прочна, так что завтра вы можете быть бодры и дееспособны, хотя вам обоим не рекомендуется бегать наперегонки или играть в любые подвижные игры. Вы поняли меня, дамочка?

— Да, доктор Рикер, — услышал Киз ответ Гаэль.

Затем доктор вернулся на половину Киза и опрыскал ему спину тем же образующим пленку гелем.

— А сейчас я сделаю вам уколы, — продолжал доктор Рикер. — Это легкое успокоительное, которое позволит вести себя спокойно и не носится по буеракам.

Киз почувствовал укус иглы в бедро.

— Насколько серьезны эти ожоги? — спросил он.

— Не очень хорошие, — твердо ответил врач.

Он обошел экран, и Киз услышал легкий вскрик Гаэль, тоже получившей укол в определенную часть тела.

— Ваши ожоги тоже не слишком хороши, молодая леди, — услышал он слова врача. — А теперь обернитесь этой простынкой. Ваша нижняя юбка в порядке, наденьте и ее.

— Но это же только нижняя юбка, доктор Рикер, — услышал Киз возмущенные слова Гаэль. — Она не доходит мне даже до колен. А выше пояса у меня вообще ничего не будет.

— У вас будет простынка. Этого вполне достаточно. То же самое, что и у Киза, плюс его брюки. А теперь я хочу, чтобы мы прошли в мой кабинет. Вы расскажете мне, как получили эти ожоги.

Кабинет оказался большим помещением позади смотровой. Он был залит приглушенным светом, с цветами пастельных цветов на стенах. Это было место, где человек мог расслабиться и забыть о превратностях внешнего мира, с которыми он сталкивался ежедневно. Придерживая простынку на плечах, Гаэль села в предложенное кресло. Киз последовал ее примеру, откинулся на спинку, но тут же поспешно выпрямился.

— Большая часть боли в спине завтра уже исчезнет, — пояснил доктор Рикер. — А теперь успокойтесь, через минуту будет готов кофе.

За кофе они поведали ему свои истории, сначала Киз, затем Гаэль. Доктор Рикер заставил каждого много раз повторить одно и то же, пока не убедился, что услышал все существенные детали, включая странную галлюцинацию, которую увидел Киз, пока прикрывался крышкой люка от электрического ветра. После наступила долгая пауза.

— Вы не возражаете, если Гаэль узнает, что вы мой пациент? — просил он Киза.

— Она уже знает, — ответил Киз.

— Прекрасно. Наверное, ей нужно знать, почему вы обратились именно ко мне?

— Да, — кивнул Киз.

— Прекрасно. Постараюсь быть как можно более кратким. Примерно восемь месяцев назад вы потеряли работу. До этого вы были испытателем новых ракет. У вас появилась навязчивая мысль, что в итоге вы сгорите заживо во время испытания одного из кораблей. Это стало такой навязчивой идеей, что врачи компании решили, что вы не можете больше исполнять обязанности пилота-испытателя. Одновременно вас начал преследовать образ потерянного города, который вы не можете вспомнить.

— Все верно, — согласился Киз.

— Сегодня вечером вы получили ожоги, и я не могу притвориться, что понимаю, как именно это случилось. И вы снова увидели этот город.

— Да.

— Молодая женщина, которая пришла с вами, сказала мне, что мельком увидела тот же город, и ей кажется, что это город, в котором она прожила всю свою жизнь. Эта так, дорогая моя? — повернулся он к Гаэль.

— Да, — ответила та.

Врач отхлебнул кофе, затем пригладил рукой остатки своих волос.

— Человеческий разум — загадка, завернутая в загадку, которая спрятана в китайской головоломке. И кто-то потерял эту головоломку, утопив ее посреди океана. А теперь мы, как предполагается, должны найти головоломку, решить ее и разгадать загадку. Причем мы, как предполагается, должны представить научные доказательства всем своим утверждениям. — Он сова пригладил ладонью волосы. — Иногда я жалею, что я не простой терапевт. Сидел бы себе сейчас, вправлял сломанные кости, делал прививки от гриппа и выписывал таблетки. Насколько это было бы проще.

— Всю жизнь я видела в мечтах этот город. Я жила в нем, когда маленькой девочкой играла в самом прекрасном саду в мире. Он был за высокой стеной и полон цветов. И в этом саду жили колибри и бабочки из джунглей. Я также бывала в этом саду девушкой, ожидая там человека, которого полюбила в своих грезах…

Слушая ее мягкой, ровный голос, Киз Ард чувствовал, как в нем возникают странные эмоции. Он был рад слышать, что в какой-то мере другой человек разделил мир его грез. А когда мир грез делится с кем-то еще, исчезает чувство страха.

Доктор Рикер взволнованно провел рукой по своим редким волосам.

— Иногда я жалею, что вообще стал врачом, — заявил он. — Я жалею, что не стал механиком в гараже или продавцом в магазине, или кем-то подобным. Как просто и легко мне было бы тогда. А еще больше мне жаль, что я не черепаха, зарывшаяся в ил. Ну зачем мне выглядывать из этого ила и задаваться вопросом, почему мир такой, как он есть, а не иной? Почему?..

Он вскочил с кресла и зашагал по кабинету. Глядя в пол, Киз видел вытоптанные в мягком ковре возле кресл углубления от ног доктора Рикера, который искал и находил решение проблем, приносимых к нему пациентами. А его пациенты редко приносили ему несложные проблемы!

— Ну почему я не могу быть счастливым и позволить своим пациентам пойти и повеситься? Почему я, как проклятый, должен волноваться о том, живы мои пациенты или уже умерли? Почему я не могу просто подписывать им свидетельства о смерти, и пусть гробовщики их хоронят, а денежки капают на мой счет? Когда они были алкоголиками или наркоманами, почему я не мог оставить их в покое и продолжать наслаждаться жизнью?

Гаэль вопросительно посмотрела на Киза, который улыбнулся и сказал:

— Это доктор Рикер борется со своей совестью. Не волнуйтесь, он часто так делает.

— Я не просто борюсь со своей совестью, молодой человек, — сказал доктор Рикер. — Тут важно наше понимание устройства Вселенной, истинной сущности пространства и времени. А также возникает проблема, кто мы такие, настоящие мы, которые внутри нас. И если кажется, что я борюсь с этой проблемой, то прошу меня извинить. Лучшие ученые умы рода человеческого пока что не нашли ответа на эти вопросы. — Врач вытер с лица пот. — Не знаю, почему это должно было произойти со мной. Сначала я хотел стать врачом, чтобы помогать больным людям. Я не хотел исследовать строение Вселенной. Я не хотел разбираться в сущности пространства-времени. Я не хотел так глубоко погружаться с философию, что у меня уже не нашлось бы времени, чтобы высунуть из офиса нос и вдохнуть свежего воздуха. Все это пришло само собой. Я вынужден был пытаться понять все это, если хотел помочь своим пациентам, которые приходят ко мне с проблемами, лежащими за пределами возможного.

В его голосе звучали ворчливые нотки. Он походил на старого гнома, который был переполнен страданием. Казалось, он чувствовал, что потерпел неудачу как психиатр.

Придерживая простынку на плечах, Гаэль встала и поцеловала его.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Мне кажется, вы — прекрасный врач, — объявила Гаэль. — Я рада, что Киз привез меня к вам.

— Спасибо, моя дорогая, — сказал старый гном, просияв.

— Но вы не должны пытаться удержать тяжесть всего мира на своих плечах, — продолжала она. — Даже Гераклу это было не под силу.

— Еще раз спасибо, дорогая моя, — прочувственно сказал доктор Рикер. — Когда со мной время от времени случается подобное, я чувствую, что мою работу стоит делать. Но я хочу по-настоящему помогать своим пациентам, а помочь им часто бывает так трудно!

— Понимаю, — согласилась Гаэль. — Люди развиваются. Они улучшают свои таланты постоянной практикой. Ею же мы улучшаем свой разум.

— Но, улучшая таким образом свой разум, мы также убиваем друг друга, — сказал доктор Рикер. — И когда вы уже почти мертвы, физически и эмоционально, вы приходите ко мне, чтобы вас моментально исправили, и вы могли бы опять ринуться в бой. И сейчас вы оба хотите помчаться обратно к тому магазинчику, разобрать его полка за полкой, а заодно разобраться с Дж. Эллером.

— Вы умеете читать мысли? — изумленно выдохнула Гаэль.

— Иногда мне кажется, что он умеет, — согласился Киз.

— Ни один из вас не пойдет к сувенирному магазину, пока у вас не вырастет новая кожа, — уверенно объявил доктор Рикер.

ТРРР! Этот звук походил на звук рвущегося шелка, на треск электрического разряда, на атомы, разрывающие свои оковы, чтобы рвануться на просторы Вселенной. Этот звук, казалось, возник по другую сторону пустоты и, начавшись на другом краю Ничто, полетел туда, где было что-то. Было похоже, что по ту сторону Ничто жил Страх, а здесь, на этой стороне, было, в некотором роде, безопасно, и этот треск рвался туда, где была безопасность.

У Киза Арда от этого треска появилось впечатление внезапного движения на невероятной скорости. Он не знал, что именно двигается, но у него промелькнула мысль, что скорость света напоминала медленное движение улитки по сравнению с этой скоростью.

И туг откуда ни возьмись появился Синяя Тога. Поскольку треск продолжал звучать, стало похоже, что Тога прилетел сюда на невероятной скорости именно при помощи этого треска. Секунду назад здесь не было ничего. Затем раздался треск — и вот теперь тут стоит, озираясь, Синяя Тога.

Синяя Тога существовал — и не существовал. Его ноги были на несколько дюймов над полом. Казалось, на него не действовала сила тяжести. Он висел в воздухе, словно призрак. Но, в отличие от призрака, Синяя Тога был живой. Он шевелился. Глядел на троих, находившихся в комнате, он, казалось, смутно, все же видел их.

Синяя Тога походил на человека, увидевшего кошмарный сон, какую-то ужасно искаженную реальность. Его внешность, казалось, заставила застыть троих человек в этой кошмарно искаженной действительности.

Синяя Тога посмотрел поочередно на всех троих. Он посмотрел на доктора Рикера и, казалось, не поверил своим глазам, потому что провел по ним рукой, пытаясь прогнать ужасное видение. Он взглянул на Киза и, казалось, увидел в нем что-то смутно знакомое. Потом его пристальный взгляд уперся в Гаэль.

И тут на его лице появилась улыбка. Похоже, в девушке он увидел кого-то, кого он знает или когда-то знал, но он не был в этом уверен. Улыбка исчезла с его лица, затем появилась снова, слабая, вопросительная, губы его зашевелились, словно он поздоровался. Но не раздалось ни единого звука.

Он попробовал еще раз. Как человек, пытающийся заговорить во сне, он счел это неожиданно трудным.

ТРРР!

Снова раздался звук стремительно рвущегося шелка, и возникло ощущение движения на невероятной скорости.

Синяя Тога явно услышал этот звук. Он резко повернулся.

В кабинете появился Ястребиный Нос. Он возник так же, как и Синяя Тога, внезапно, откуда ни возьмись, перенесясь из Ничто в Нечто с такой скоростью, что человеческий глаз не мог уследить за этим движением.

Лицо Ястребиного Носа было искажено гневом. Синяя Тога испуганно поднял руку, словно защищаясь от возможного удара. Ястребиный Нос указал на него пальцем.

Синяя Тога исчез. Исчез, растворился в воздухе, перенесся обратно из Нечто в Ничто.

Ястребиный Нос остался в кабинете. Казалось, он только сейчас увидел, где находится. Он посмотрел на Киза, и взгляд его стал твердым, взглянул на Гаэль, застывшую в кресле, словно хлестнул ее взглядом, затем увидел доктора Рикера и отступил на шаг.

Словно увидев во враче что-то, что напугало его, он повернулся и тоже исчез.

Снова прозвучал треск электроразряда. Но теперь этот звук шел из Нечто в Ничто. В первый раз, казалось, треск возвестил о том, что открылась дверь. Во второй он обозначил, как эта дверь закрылась.

Единственными звуками в кабинете осталось лишь дыхание троих перепуганных человек.

Доктор Рикер поднял палец и указал на место, где только что находился Ястребиный Нос.

— Вы видели там человека… Нет, двух человек? — прошептал он.

— Да, — ответил Киз.

— Д-да, — запинаясь, шепнула Гаэль.

Глава IV

— Погодите! Только не говорите мне, что вы видели. Ничего не говорите. Я хочу, чтобы вы оба написали прямо сейчас, что именно вы видели, пока оно еще свежо у вас в памяти. Я сделаю то же самое. Затем мы сравним наши записи, — объявил доктор Рикер и взял со стола ручки и листки бумаги. — Пишите же, вы оба, — сказал он. — Даже если мы навыдумывали тут от испуга, то будем хоть сейчас научно точными, насколько это возможно!

— Вы тоже испуганы? — спросила Гаэль.

— Да, черт возьми, моя дорогая, — ответил врач. — Пишите.

Теперь в кабинете раздавался лишь шорох ручек по бумаге. Одним глазом Киз глядел на то, что пишет. Другой же не сводил с того места, где появилась эта парочка. Взглянув на Гаэль, он заметил, что она пишет, вообще не глядя на бумагу. Едва они успели закончить, как доктор Рикер забрал у них листки. Поспешно проглядел их.

— Мы все трое видели одно и то же! — прошептал он. — Значит, это не галлюцинация. Это было… — он беспомощно переводил взгляд с Киза на Гаэль и обратно. — Ну, и что это было? — рявкнул он.

— Вы ждете от нас ответа? — спросил Киз. — Но доктор здесь вы. А мы просто пациенты.

— Да знаю я, знаю, знаю! — завопил доктор Рикер. — Но бывают случаи, когда даже главный врач приходит в замешательство, хотя он, обычно, не показывает это своим пациентам. Надеюсь, вы простите меня за то, что я тут кричу. Но я никогда раньше не видел призраков. Сейчас же я только что увидел сразу двоих прямо у себя в кабинете! Это достаточно, чтобы встряхнуть нервы даже главного врача, потому что он тоже живой человек! — Ион опять зашагал по кабинету. — То, что мы только что видели, противоречит законам природы. Когда пациенты рассказывали мне о подобном, я считал, что у них были галлюцинации. Теперь что, галлюцинации у меня? Откуда появились те двое? Как они очутились здесь? Кем был человек, завернутый в синюю ткань, и что он пытался нам сказать? Почему он, казалось, узнал Гаэль? Почему? Что?

Где? Чего хотел тот, второй, с ястребиным носом? Куда он делся? — Доктор Рикер сокрушенно покачал головой, глядя на Гаэль.

— Я уже видела этого человека, — сказала она. — Я видела его сегодня вечером.

— Что? — встрепенулся доктор Рикер.

— Это тот человек, с которым я говорила в сувенирном магазинчике, — продолжала Гаэль.

— Но, моя дорогая…

— Она права, — поддержал девушку Киз, повышая от волнения голос, — или почти права. Я не успел как следует разглядеть человека в магазине и плохо разглядел того, кто был здесь, но это или тот же самый человек, или они очень похожи.

— И это не единственное место, где я видела его, — продолжала Гаэль. — С самого детства он был частью моих кошмаров.

— Что? — спросил доктор Рикер.

— С детства я убегала от него в моих снах, — продолжала она. — Там его звали Кутху. Он хотел убить меня, уж не знаю, почему.

— Но это же были всего лишь сны, — возразил доктор Рикер.

— А вы во сне увидели этих двоих мужчин здесь, в вашем собственном кабинете? — спросила Гаэль.

— Туше![1] — вздохнул доктор Рикер. — Но почему же, о Господи! Почему я не остался спрятавшейся в иле черепахой? Почему я вечно задаюсь вопросом, а есть ли что-то лучше, чем ил? Почему я вообще должен считать это чем-то лучшим? Для черепахи самое лучшее — это ил. Она может быть счастлива, когда вокруг много ила, черт побери! — Внезапно его лицо приняло решительное выражение. — Знаю, что я сейчас сделаю. Я сейчас приму один из собственных транквилизаторов, пока мой мозг не взорвался на миллион частей и не разлетелся по комнате, запачкав обои!

И с этими словами он выскочил из кабинета. Вернувшись, он зачмокал губами.

— Завтра я снова буду нормальным. И останусь нормальным до тех пор, пока опять не увижу эту парочку! — Он ткнул пальцем в листочки, на которых они написали о своих впечатлениях от двух мужчин, появлявшихся в кабинете. — Почему бы мне просто не порвать их и не забыть, что это вообще происходило? — Но он тут же покачал головой. — Это во мне говорит черепаха, втянувшая голову в панцирь и притворившаяся, что нет никакого внешнего мира. Однако никто уже не сможет снова стать черепахой, спрятавшейся в ил, если он побывал человеком.

— Вы опробовали транквилизаторы, о которых говорили? — спросил Киз. — Честно говоря, я бы тоже от них не отказался.

— У вас они уже были в инъекции, которую я вам сделал, — ответил врач.

— Что? — удивился Киз.

— А как вы думаете, почему вы сидите тут так спокойно?

— Я и не думал об этом.

— Потому что вы оба получили хорошую дозу транквилизаторов. Я хорошо умею защищать здравомыслие других людей. Вот с собственным здравомыслием у меня проблемы. Минут через двадцать вы оба будете крепко спать. Вы, Киз, останетесь здесь, а вы, молодая леди, отправитесь наверх, в мою спальню…

— Что-о? — взвилась Гаэль.

— Я буду спать на кушетке в приемной, — успокоил ее врач.

— Но…

— Конечно, есть и другой вариант, — продолжал доктор Рикер. — Вы можете пойти домой, прикрытая простынкой.

— Я останусь здесь, — поспешно сказала Гаэль. — В конце концов, если бы я отправилась домой, то там во сне могла бы встретиться с Кутху. Нет уж, спасибо.

— Тогда я провожу вас наверх и покажу мою квартиру, — продолжил доктор Рикер. — Если это вас успокоит, в двери моей спальни есть замок.

— Успокоит, — сказала Гаэль. — И если у вас есть замок для двери моих снов…

— Я уже дал вам его вместе с транквилизатором, — объявил доктор, провожая ее до двери кабинета. — Могу гарантировать, что он будет держать дверь ваших снов запертой до завтрашнего утра. Но если вы немедленно не ляжете в постель, то уснете на ходу. Это касается и вас, молодой человек, — бросил он через плечо Кизу, когда выходил из кабинета вместе с Гаэль. — Нет, нет. Молодая леди, никаких больше вопросов, никаких разговоров и никакого беспокойства. Для этого будет еще время завтра.

На следующее утро в газете на странице 18 было напечатано о происшествии на улице. Лоуэлла, секретарша доктора Рикера, принесла эту газету. И пока они пили черный кофе и какую-то таинственную микстуру, которую дал им врач, Киз и Гаэль прочитали газету в кабинете доктора Рикера. Они осторожно сидели на краешках кресел, познав на опыте, что ожоги на спине воспалились и к ним было больно притронуться.

ТРОЕ ПОГИБЛИ В ОГНЕ!

Много человек получили легкие ожоги.

Так гласили заголовки.

В статье был коротко описан пожар на Бэкон-стрит. Приведены имена погибших. Начальник отдела пожарной охраны пояснил, что пожар вызвало короткое замыкание в электропроводке. С таким объяснением согласился и репортер, написавший эту заметку.

Никто не приложил никаких усилий, чтобы расследовать эту загадку.

Никто даже и не подумал, что вообще существовала какая-то загадка.

— Они могли сжечь весь город дотла в том взрыве наэлектризованного воздуха, и никто бы не узнал, почему это произошло! — с горечью вздохнул Киз. — Что же это за заговор, который скрывает тайну, отрицая само ее существование?

— Множество людей задавали тот же вопрос, — ответил доктор Рикер. — Нет никакого такого заговора. Просто большинство людей, включая начальников пожарных отделов и репортеров, предпочитают простые, понятные объяснения. И, найдя такие объяснения, они счастливы. Они могут еще немного посидеть черепахами в иле.

— Если не спрашивать ни о чем, то можно избежать больших проблем, — вторила ему Гаэль.

— Да, — решительно сказал доктор Рикер. — Пока не настанет момент, когда вы услышите щелчок у себя в голове и не увидите человека в синей тоге, уставившегося на вас. Тогда вы в беде. Я обнаружил, что лучше подумать о проблемах заранее. Тогда, когда они начинаются, вы оказываетесь немного лучше подготовленными к ним. — Он вздохнул и покачал головой. — Хотя ни одно из моих рас-суждений не подготовило меня к зрелищу человека в синей тоге. Откуда он пришел? Как попал сюда? Чего он хотел? Он выглядел так, словно у него было вполне материальное тело, но на него не действовала сила тяжести. Какое же у него тело, если на него не влияет тяготение? А может, более важно… — Он вопросительно взглянул на Гаэль.

— Я понимаю, — согласилась девушка. — Второй человек, Кутху. Как так случилось, что я с детства видела его в кошмарных снах? Кто он? Что…

Она замолчала, потому что вошла секретарша. Лоуэлла принесла два больших пакета с одеждой. Она купила ее по распоряжению доктора Рикера.

— Это для дамы, — сказала она, вручая пакет Гаэль. — А это для джентльмена.

На лице у нее было написано, что она не уверена, будто Киз вообще джентльмен, и она имела сомнения, что и Гаэль является дамой, но она всегда хотела быть хорошей секретаршей.

— Налейте себе кофе, Лоуэлла, и перестаньте сверлить взглядом моих пациентов, — велел доктор Рикер. — А еще лучше, возьмите кофе с собой в приемную и говорите всем, кто зайдет или позвонит по телефону, что меня срочно вызвали из города, и я не вернусь до завтра… а возможно, и еще задержусь.

— Да, доктор Рикер, — сказала секретарша.

Взяв свой пакет с одеждой, Гаэль исчезла наверху. Киз осмотрел содержимое своего пакета.

— К счастью, лицо у вас не обожжено так, как спина, — сказал ему доктор Рикер. — Но примерно с неделю вы не сможете бриться.

В хлопчатобумажном платье размера на два больше нужного, Гаэль спустилась по лестнице из спальни.

— Лоуэлла не сумела выбрать правильный размер, — неуверенно сказала она. — Зато платье не будет прилегать к спине. Сколько я вам должна?

— Это будет включено в ваш счет, моя дорогая, — сказал ей доктор Рикер. — Разумеется, если я проживу достаточно долго, чтобы успеть выписать счет.

— Вы шутите, — фыркнула Гаэль.

— К сожалению, не совсем, — ответил врач. — Да, Лоуэлла? — обратился он к возникшей в дверях секретарше.

— Там пришел человек, который настаивает на встрече с вами…

— Но я же сказал вам…

— Я передала ему ваши слова, — сказала секретарша. — Но он настаивал. Он сказал, что знает, что вы здесь, и что он должен немедленно вас увидеть.

— Вот как?

— Он сказал, что его зовут Эллер и что ему принадлежит магазин сувениров на Бэкон-стрит. Это о чем-нибудь говорит вам? Я уверена, что он не из постоянных пациентов.

— Бэкон-стрит? Эллер?

Пристальный взгляд врача устремился на Киза и Гаэль. Кабинет вдруг наполнил шум грузовика, необычно громко проезжавшего по переулку. Киз заметил, что на лице Гаэль снова появилось затравленное выражение. У него самого сердце заколотилось, а доктор Рикер выглядел так, словно перестал дышать.

— Гм-м… — хмыкнул врач, невыразительный звук, который не означал ничего — или все.

— Вы хотите принять его? — спросил Киз.

— Да, — ответил доктор Рикер. — Я хочу послушать, что он мне скажет. Кроме того, с разрешения Гаэль, я хочу показать ему то, что она называет Камнем Артены, и посмотреть, как он отреагирует.

— Вы хотите показать ему Камень? — воскликнула Гаэль.

— Только с вашего разрешения.

— Но он заявит, что я украла его.

— Его заявление ни к чему не приведет, — сказал врач. — А его реакция поможет мне лучше оценить его самого.

— Но он опасен, — не уступала Гаэль.

— И что с того? — пожал плечами врач. — Я беседовал с профессиональными убийцами, убийцами жен, потенциальными самоубийцами. Беседовать с опасными людьми — это часть моей профессии. Так я могу показать ему Камень Артены?

— Ну, да. Но… где он?

— В столе в моей смотровой, — ответил доктор Рикер, встал и взглянул на секретаршу. — Проводите посетителя в мою смотровую, — велел он.

— Да, сэр.

Врач повернулся к Кизу и Гаэль.

— Я хочу, чтобы вы оба оставались в кабинете и слушали мой разговор с этим человеком. Я оставлю дверь приоткрытой, так что вы услышите все, сказанное там. Я хочу узнать ваше впечатление от этого гостя.

Кивнув, доктор Рикер вышел из кабинета. При этом он попытался улыбнуться, но на его лице было выражение человека, который мысленно готовится перейти из камеры смертников в газовую камеру.

Глава V

Стоя у окна, Гаэль приоткрыла штору, замерла, затем поспешно позвала Киза. Он подошел к ней.

Его машина по-прежнему была на месте для парковки, где он оставил ее прошлой ночью. А за ней в переулке стоял коричневый фургон с открытой задней дверцей. Киз внимательно поглядел на него, боясь ошибиться. Это был тот же самый грузовик, что стоял на улице перед сувенирным магазином.

Киз увидел, как из открытой дверцы высунулось лицо знакомого, уже худого, и тут же поспешно скрылось.

— Что… Что нам делать? — прошептала Гаэль.

Из смотровой раздался мужской голос, свидетельствующий, что владелец сувенирного магазинчика уже в смотровой.

Киз плотно закрыл штору.

— Послушаем, что он скажет, — объявил он.

— Но… — Гаэль указала на окно.

— Что бы ни было в том грузовике, они не посмеют использовать это, пока Эллер находится в здании, — сказал Киз.

На лице Гаэль появилось облегчение, но тут же исчезло.

— Я… Я боюсь, — прошептала она. — Я… Я не хочу сгореть. Тот ужасный шквал ветра, наэлектризованный воздух…

На ее лице было ясно написаны воспоминания об ужасе прошлого вечера.

Киз обнял ее за плечи. Она прижалась к нему, словно только этого и ждала, уткнувшись носом ему под подбородком. Киз чувствовал, как дрожит ее тело.

— Держитесь, Гаэль, — тихо проборммотал он.

Голос из смотровой стал громче.

— Доктор, мне нужна ваша помощь. Не знаю, что со мной случилось, но я болен, болен психически, мне нужна помощь, вы должны помочь мне!

В голосе звучали боль, страх, замешательство. В нем была растерянность и отчаяние, и еще что-то, более глубокое, чем отчаяние. Этот человек говорил так, словно время его заканчивалось — и он знал об этом.

— Слушайте, — прошептал Киз.

— Он просит о помощи, между тем как в переулке у него стоит коричневый грузовик с генератором электрического ветра, — прошептала Гаэль и пристально взглянула Кизу в лицо. — Киз, да он просто лжет!

— Или лжет, или он безумен, — кивнул Киз.

Гаэль ничего не ответила, но при этих словах прижалась плотнее к нему.

— Расскажите мне о ваших проблемах, — послышался голос доктора Рикера.

Если врач и был напряжен, то это никак не проявилось в его голосе. Он походил на любого врача, спокойно обсуждающего проблемы пациента.

Снова раздался громкий мужской голос.

— Доктор Рикер, я — честный торговец, занимающийся честным бизнесом. Я скупаю всякие безделушки и сувениры, потом продаю их и пытаюсь получить какую-нибудь прибыль. Это не способ разбогатеть, но так можно зарабатывать на жизнь, если вы готовы жить в квартире над магазинчиком, сами готовить себе еду и вести домашнее хозяйство. Я не делаю ничего плохого, ну, разве что торгую определенного рода альбомчиками. Полицию я не интересую. Пару раз они предупреждали меня, но на самом деле у них на меня ничего нет. Вы бы видели, чем торгуют некоторые коллекционеры. Да у вас волосы встали бы дыбом!

— Понимаю, — голос доктора Рикера был мягок и терпелив. — Но расскажите, что с вами случилось? Почему вы вдруг решили, что вы больны?

— Именно это я и пытаюсь вам рассказать, — заявил Эллер.

— Я просто мелкий торговец подержанными безделушками. И вдруг на меня накатило.

— Накатило? — переспросил доктор Рикер.

— Так выразились впоследствии мои друзья, когда рассказали мне об этом. Я сидел в задней комнате магазина и играл с друзьями в карты, и внезапно оказалось, что уже наступил следующий день. — В его голосе прозвучала тревога.

— Что же случилось в этот период, между тем как вы играли с друзьями и очнулись на следующий день? — спросил доктор Рикер.

— Понятия не имею. Все это чистая правда, черт ее побери! Я не помню. Мне показалось, что я просто потерял сознание. Позже друзья рассказали, что я вел себя так, словно стал совершенно другим человеком. Это произошло прямо посреди карточной партии. Внезапно я заговорил на языке, который никто из друзей не понял, выскочил из-за стола, бросился к черному входу и запер его, затем побежал к передней двери и ее тоже запер, вернулся в заднюю комнату и достал пистолет, который прятал за книгами на тот случай, если ко мне ворвутся грабители…

— Понятно, — кивнул доктор Рикер. — Вам приходилось стрелять в кого-нибудь из пистолета?

— Нет. Я взял его, но, казалось, не знал, как им пользоваться. Я повертел его в руках и даже попытался заглянуть в дуло, отчего мои друзья решили, что я внезапно свихнулся и хочу застрелиться. Но я всего лишь пытался понять, как действует это оружие. Когда я понял это, то выбросил пистолет, потому что, казалось, я подумал, что он настолько отсырел, что не послужит никакой защитой.

— Ага, — оживился доктор Рикер. — И как вы поняли, что пистолет отсырел?

— Как-то так… Это был хороший пистолет, почти новый, я купил его по дешевке у человека, нуждающегося в нескольких долларах. Не знаю уж, почему я внезапно подумал, что пистолет отсырел и не будет полезным.

— Что же сделали ваши друзья?

— Они сказали, что попытались поговорить со мной. Они сказали, что я говорил им что-то на странном языке, который они не понимали. Они сказали, будто я глядел на них так, словно они были грязью под ногами, и заставил их остаться со мной на всю ночь, чтобы защитить меня, хотя ни они, ни я понятия не имели, от чего меня нужно защищать.

— И что ваши друзья сделали потом?

— Больше они не заходили. — Голос посетителя стал печальным. — Не могу винить их за это. Мои старые друзья больше не заезжают на Бэкон-стрит. Но с тех пор у меня появились новые друзья, — ив голосе Эллера печаль сменилась гневом.

— Угу, — хмыкнул доктор Рикер.

— Хотел бы я никогда не видеть этих друзей! — воскликнул Эллер.

— А что с ними не так?

— Все с ними не так! — завопил Эллер. — Один — карлик, похоже, сбежавший из какого-то цирка. У него разные глаза, но оба глаза ненавидят меня. Только он боится меня больше, чем ненавидит, так что исполняет все, что я говорю. Другой — тощий, длинный, и в одном рукаве у него всегда нож. То в одном рукаве, то в другом, так что никогда не угадаешь, в каком именно. Я зову его Слим. Так вот, этот Слим — торчок!

— Наркоман? — уточнил доктор Рикер.

— Да. Ширяется прямо в вену.

— Это плохо, — покачал головой доктор Рикер.

— И не говорите! — выкрикнул Эллер. — А еще один из новых друзей — человек по имени Кэл, такой толстый, что ковыляет, как утка. Кэл не употребляет наркотики, но всегда держит при себе оружие. И это не все. Есть еще две женщины!

— Вот как? — поднял брови доктор Рикер.

— Одна зовет себя Ширлой. Глаза у нее черные, как дым. Другую зовут Джарла. Клянусь вам, доктор, у нее зеленые глаза.

— И откуда приходят эти женщины?

— Я чуть позже вам расскажу, откуда они приходят. А сейчас я хочу рассказать вам о них кое-что. Они утверждают, что принадлежат мне душой и телом. Утверждают, что они — мои служанки и любовницы.

— Любовницы?

— Так они говорят, — ответил Эллер. — То одна пытается забраться ко мне в постель, то другая. И все это время проклятый карлик настаивает, что должен спать у моей кровати, поскольку он — мой евнух! — В голосе говорившего нарастала растерянность и тревога. — Доктор, я не хочу жить с проститутками, пусть даже они называют себя моими любовницами, и не хочу, чтобы у моей кровати спал карлик!

— Я прекрасно вас понимаю, — успокаивающе сказал доктор Рикер. — Ну а теперь расскажите, откуда появились все эти люди?

— Когда я не являюсь собой… Ну, когда я не похож на себя настоящего, то я шарюсь по городу, слушаю их и привожу к себе домой, — ответил Эллер. — Не думаю, что кто-то из них может сам прийти ко мне. Их преследуют так же, как и меня. И они тоже не могут себе помочь.

— Гм-м… — В голосе доктора Рикера послушалось удивление, словно он не ожидал такого поворота. — Я… ну… Как же вы покрываете расходы на то, чтобы кормить их, одевать?..

— Они совершенно разорили меня в первый месяц. Но потом решили проблемы с деньгами, хотя, боюсь, при этом впутали меня в плохую историю. Я имею в виду, действительно в плохую!

— Да, да, — покивал доктор Рикер.

— Теперь, когда у нас кончаются деньги, — а нам нужно много денег, чтобы покупать дорогие детали машины, которую мы строим, — тощий Слим идет и грабит какой-нибудь винный магазинчик, или жирдяй Кэл играет на бирже, или Ширла с Джарлой идут и проворачивают какое-нибудь мошенничество. Я уже сказал вам, что эти женщины — профессиональные проститутки, и они всегда приносят мне деньги! — В его голосе зазвучали нотки оскорбленной невинности. — Док, я не скупщик краденного и не сутенер, и не желаю, чтобы эта банда воров приносила добычу в мой дом! Но что, черт побери, я могу поделать? Когда я не являюсь собой… то есть, не таким собой, как сейчас, я приказываю им делать все это. И они повинуются так, словно они мои рабы!

— Боже! — протянул доктор Рикер. — Да у вас действительно есть проблемы!

От этой крохи понимания и сочувствия Эллер разразился рыданиями.

Киз и Гаэль в кабинете озадаченно переглянулись. Они не знали, что и сказать. Киз подошел к окну и осторожно выглянул из-за шторы. Коричневый грузовик по-прежнему стоял в переулке.

— Вы упомянули о какой-то машине, которую строите, — услышали они голос доктора Рикера.

— Совершенно верно, — ответил Эллер. — Мы установили ее в фургоне коричневого грузовика. Когда я такой, как сейчас, то понятия не имею, что это за штука, но когда я — это не я, то я не просто разбираюсь в ней, именно я говорю Кэлу и Слиму, как ее строить. Док, может ли человек быть одновременно глупым торговцем сувениров и электронным гением? Эта машина — создание гения, если я вообще что-то понимаю в ней!

— Такое возможно, но происходит редко, — ответил доктор Рикер. — Был один случай, когда швея в Шотландии, которая понятия не имела о музыке и не обладала никаким голосом, под гипнозом пела как великая оперная певица.

— Так меня гипнотизируют, доктор? Что со мной происходит? Кто-то гипнотизирует меня и велит забывать об этом?

В голосе Эллера зазвучала надежда. Это было что-то новенькое. До сих пор в нем были отчаяние, страх и гнев — но вот надежды не было и следа.

— В вашем случае я не думаю, что это просто гипноз — хотя я не знаю, что такое гипноз, — сказал доктор Рикер. — Но я сомневаюсь, можно ли объяснить ваши проблемы одним лишь гипнозом. Я думаю, ответ кроется в такой очень сложной области, известной как раздвоение личности.

Доктор Рикер был клиническим врачом, причем очень хорошим, и если пока еще он был не совсем уверен в своем предположении, то становился все увереннее, пока нащупывал возможные ответы.

— Что такое раздвоение личности, док? — спросил Эллер.

— Давайте не углубляться в это прямо сейчас, — остановил его доктор Рикер. — Это общепризнанный диагноз. У меня… гм-м… есть к вам еще несколько вопросов. Как случилось, что вы обратились за помощью именно ко мне?

— Ваше имя и адрес были у меня в голове нынче утром, когда я проснулся. А раз я помнил ваше имя, то оставалось лишь поискать его в телефонной книге, чтобы убедиться, существуете ли вы на самом деле. И там я нашел ваш адрес.

— А где этим утром были ваши… гм-м… новые друзья?

— Работали в магазине, — ответил Эллер. — Когда я проснулся утром, то я был самим собой. Но они-то этого не знали. Видите ли, нельзя определить, просто глядя на меня, я это или не я. Я не стал им говорить, что я — это опять я, а просто пнул Ширлу… ну, ту, с черными глазами… я имею в виду, прогнал ее на кухню. Потом пнул карлика в задницу, так что у него глаза собрались в кучу, и сказал Кэлу со Слимом, что иду прогуляться, а они пусть остаются и заботятся о магазине… И вот я здесь.

— Угу, — хмыкнул доктор Рикер. — А как ваши друзья называют вас, когда вы — это не вы?

— Кутху, — ответил Эллер. — Или как-то похоже не это.

— Ага, — сказал доктор Рикер. — Я так понимаю, что вы, Эллер, который сейчас настоящий вы, начинаете запоминать кое-что из того, что делаете, когда не являетесь вами. Например, это ваше второе имя — Кутху?

— Да, кое-что. Воспоминания, что я делал, когда был Кутху, похоже на память о сне.

— Понятно, — вздохнул доктор Рикер.

— Так вы можете помочь мне или нет, доктор Рикер? — в голосе Эллера снова появилась жалобная мольба. — Я только хочу все время быть собой, владельцем магазинчика сувениров, который, возможно, получает пару дополнительных долларов время от времени, торгуя с черного хода порнографией, но не делает ничего плохого. Я не знаю, что может натворить этот Кутху. — Тревога в его голосе усилилась. — У меня такое впечатление, что Кутху мог бы убить человека, совершенно не задумавшись. — Теперь уже тревога переросла в отчаяние.

— Ага, — протянул доктор Рикер.

— Вы же поможете мне, не так ли?

В смотровой наступила тишина.

— Я приложу все усилия, — сказал доктор Рикер.

— Боже, как я благодарен вам за это! Я боялся, что у меня нет надежды, вообще никакой надежды! Не могу вам сказать, что значит для меня ваша помощь, доктор Рикер! — В его голосе теперь слышалось страстное желание выразить свою громадную благодарность.

Стукнул выдвижной ящик стола.

— Вы когда-нибудь видели это прежде? — спросил доктор Рикер.

— Он показывает ему Камень Артены! — прошептала Гаэль.

Наступило молчание. Затем голос, в котором лишь секунду назад звучала благодарность, гневно прокричал:

— Ах вы, подлый обманщик! Откуда вы взяли Камень Артены? Он мой, говорю вам! Он принадлежит мне!

Послышались звуки борьбы.

Киз Ард бросился в смотровую. Эллер держал доктора Рикера за горло и тряс врача, как собака трясет крысу.

Кулак Киза ударил Эллера прямо в челюсть. Горбоносый отлетел назад и ударился об дверь смотровой. В это момент секретарша распахнула дверь и со вскриком отпрыгнула от Эллера. Тот взглянул на Киза Арда и выбежал в приемную.

Громко хлопнула парадная дверь.

— Пусть уходит, — хрипло проговорил доктор Рикер. — Он не получил Камень Артены!

— Вы в порядке? — спросил Киз.

— Да.

В смотровой появилась Гаэль и позвала Киза. Он прошел за ней в кабинет. Один взгляд в щелочку между шторами, и Киз увидел, как Эллер бежит по переулку к грузовику.

Задшгя дверца грузовика была раскрыта, и в ней торчал Слим, подгоняя его взмахами рук.

— Быстро все наружу! — закричал Киз. — Вон из здания через парадную дверь! Никаких вопросов! Двигайтесь же!

Ни секретарша, ни врач не стали ничего спрашивать.

Лоуэлла бежала впереди всех. Очутившись на тротуаре, она остановилась.

— Налево! — крикнул Киз. — Быстрее!

Пробежав полквартала, они остановились перед продуктовым магазинчиком и оглянулись. Ничего не происходило со зданием, которое занимал доктор Рикер. Все было в порядке.

— Киз, вы уверены… — начал было доктор Рикер.

— Нет, не уверен. Просто я не привык рисковать… Ого!

Раздавшийся звук был похож на рев ветра. И доносился он из-за двухэтажного кирпичного здания, которое занимал доктор Рикер, причем быстро усиливался, словно приближалось нечто ужасное.

Затем рев ветра превратился в словно в разряд молнии. Казалось, от него рушится здание и ломаются кирпичи. Парадная дверь пролетела через улицу, стекла на обоих этажах вылетели наружу. Кирпичи полетели вниз потоком, словно вода в водопаде, засыпая тротуар.

Завизжали тормоза, когда автомобили попытались уклониться от этого потока кирпичей, внезапно перегородившего проезжую часть.

Затем раздался взрыв. Он походил на очень яркую вспышку, такую яркую, что она осветила утреннее небо, словно взошло второе солнце.

Снова раздался рев. На этот раз он походил на гром во время грозы, хотя на небе не было ни облачка.

Затем вспыхнуло пламя, а потом повалил дым.

— Вот теперь я уверен, — сказал Киз Ард.

Глава VI

Запрыгнув в автофургон, стоящий в переулке, человек, который называл себя Эллером, захлопнул дверцу и разъяренно уставился на Слима, склонившегося над прицелом устройства под названием тегнар.

— Ты идиот! Ты полный дурак! Кто велел тебе использовать луч тегнара на том здании?

Высокий наркоман попытался отступить от впившегося в него яростного взгляда горящих глаз.

— Мы просто хотели дать вам шанс убежать, господин! — взвыл он.

— Вы же разрушили все здание!

— Но вас-то в нем уже не было. Мы просто напали на ваших врагов, чтобы не дать им последовать за вами.

— В том здании был Камень Артены! Возможно, вы уничтожили его!

— Ну… Я же не знал, — запинаясь, пробормотал Слим. — Я всего лишь пытался помочь.

Оказываясь в затруднительном положении, Слим всегда начинал нервничать. А то, что он видел в глазах горбоносого, заставляло его нервничать еще сильнее.

— Мы должны заполучить этот камень! А ты, возможно, уничтожил его!

Тегнар перестал бить лучом горячего воздуха с грузовика. Теперь из разрушающегося здания фонтаном била вверх пыль и облаком расползалась во все стороны. Кое-где сквозь пыль начали уже проглядывать красные языки огня.

Вдалеке завопила сирена. Горбоносый прислушался, затем повернулся к сжавшемуся за рулем грузовика карлику.

— Занду, мотаем отсюда, и побыстрее!

Карлик кивнул, не смея обернуться. Сидевший рядом с ним на переднем сидении толстяк Кэл надвинул шляпу на лоб. Взвыли двигатели на всех четырех колесах. Грузовик рванулся вперед. Горбоносый в фургоне занялся тем, что пытался сохранить равновесие, и даже перестал кричать на Слима.

В конце переулка карлик повернул направо. По улице мчались автомобили. Взрыв, разрушивший здание, заставил нервничать всех водителей поблизости. Грузовик вывернул на улицу на двух колесах, но движение там было такое плотное, что карлику пришлось снова повернуть направо.

В результате двух таких поворотов грузовик помчался вокруг квартала. На следующем перекрестке красный свет светофора и пробка поймали грузовик в ловушку. Сзади вопила пожарная машина. Карлик мгновение колебался, затем вжал педаль акселератора в пол, врубив полную мощность.

Грузовик пошел на красный свет и едва избежал столкновения. Кэл натянул шляпу еще глубже на лоб.

Горбоносый оглянулся. На противоположной стороне улицы, которую они только что пересекли, он мельком увидел здание, в которое ударил луч тегнара. Клубы пыли взлетали вверх. Улица была завалена кирпичами.

В конце квартала он заметил четырех беглецов: рыжеволосую женщину, напоминающего гнома доктора Рикера, стройного, хорошо сложенного мужчину и секретаршу доктора.

Горбоносый закричал, чтобы карлик притормозил. Карлик повиновался, и пожарная машина тут же обогнала их, закрыв собой обзор.

Тощий Слим застыл в фургоне. Он тоже узнал двоих из этой четверки, которые побывали вчера в сувенирном магазинчике на Бэкон-стрит.

— Наверное, они выскочили через парадную дверь, — пробормотал Слим.

— Разумеется! — язвительно рявкнул горбоносый.

— Я хотел сказать…

— Да кому это интересно?

— Но если они успели спастись, то, возможно, прихватили с собой и камень, — настойчиво продолжал Слим.

— Вот идиот! Я давно уже пришел к этому выводу! — ответил горбоносый.

На самом деле это была ложь, но у горбоносого не было намерения признавать, что тот, кого он считал грязью под своими ногами, может соображать быстрее него. Он снова закричал Занду, чтобы тот остановил грузовик.

Несмотря на мощные тормоза, карлику удалось остановить машину лишь в конце квартала. Выскочив из задней дверцы, горбоносый снова стал единым целым.

Теперь в нем доминировала личность Кутху. Личность, желания, надежды и страхи Дж. Эллера были загнаны в самый дальний угол сознания. Владелец сувенирного магазинчика стал призраком, тщетно пытающимся вновь овладеть своим разумом и телом.

Кутху хотел догнать доктора Рикера и тех, кто был с ними, чтобы узнать, спасли ли они Камень Артены из разрушенного здания.

На перекрестке, где он их видел, движение было уже перекрыто. Пожарная машина остановилась там, и суетящиеся пожарные тянули длинные шланги от красных гидрантов к горящему дому. Посреди перекрестка полицейский остановил движение во всех направлениях. Сирены вопили все громче, так как со всех сторон подъезжали пожарные и полицейские машины.

Кутху перешел улицу. Стоявший посреди перекрестка полицейский с квадратной челюстью велел ему возвращаться. Кутху попытался было сказать ему, кто он такой, но полицейского это не интересовало.

— Да будь вы хоть самим Магометом! Парни тут борются с огнем, и им не нужна помощь ни от каких добровольцев. Возвращайтесь ко всем чертям на тротуар, иначе я арестую вас!

В свое время Кутху выпускал кишки тем, кто противился его власти. Ему очень хотелось сделать то же самое с этим полицейским, но, когда полицейский двинулся к нему, Кутху поспешно отступил на тротуар.

На другой стороне улицы он уже не видел ни доктора Рикера, ни рыжеволосую, ни секретаршу. Он смутно вспомнил имя, которое рыжая назвала ему в задней комнате сувенирного магазина. Гаэль Дана. Интересно, есть ли это имя в телефонной книге?

Когда он вернулся к грузовику, Слим недостаточно быстро открыл ему заднюю дверцу, и, чтобы отвести душу, Кутху пнул тощего наркомана по голени. Когда Слим вскрикнул от боли, горбоносому сразу стало лучше…

Когда такси отъехало от перекрестка, Гаэль Дана спросила в который раз:

— Доктор Рикер, у вас с собой Камень Артены?

— А? Что? — Врач был так потрясен, что едва соображал, где находится. — Камень? A-а… Что же я с ним сделал?

Он пошарил в карманах пиджака. В одном нашел свою визитку, пачку незаполненных рецептов и ручку. В другом пузырек с транквилизатором. Поспешно сделав из него глоток, он передал бутылочку Кизу, Гаэль и Лоуэлле. Гаэль снова напомнила ему о камне.

— А, да… — Он сунул руку в карман брюк и достал маленький зеленый камешек.

При виде его Гаэль вздохнула от громадного облегчения.

— Не знаю, почему я считаю его таким важным. Я просто знаю, что он очень важен — и все.

— Важен? О, да, да! Но также важно и то, где мы будем теперь жить. У меня больше нет ни офиса, ни квартиры. У меня нет крыши над головой. У меня нет даже кровати. Все, что у меня осталось, это бланки рецептов и секретарша. — Он посмотрел на Лоуэллу, сидящую на переднем сидении такси. — Но у меня нет для нее приемной, — добавил он.

— Я могу взять отпуск, — сказала Лоуэлла, все еще бледная и явно потрясенная. — Фактически, я хочу в отпуск прямо с этого момента!

— Но, моя дорогая, я не смогу сейчас без вас, — поспешно сказал доктор Рикер.

— У вас нет офиса, — напомнила ему Лоуэлла.

— Мы можем временно снять…

— А потом вокруг меня опять начнут рушиться дома…

— Но это явно не повторится. Этот тип наверняка решит, что мы погибли в здании. И даже если он заподозрит, что мы могли уцелеть, то все равно не сможет разыскать нас.

— У меня есть квартира, — неуверенно сказал Киз.

— Если вы думаете, что я стану жить в одной квартире с двумя мужчинами… — Туг же взвилась Гаэль. — Девушка, которая постирает и развесит сушиться в ванной белье, не захочет, чтобы двое мужчин пялились на него!

— Я вас понимаю, моя дорогая, — поспешно перобормотал доктор Рикер. — Думаю, что нам троим лучше пока что не разделяться. В общем-то, это необходимо для нашей защиты.

— Если нам нужна защита, то мы должны обратиться в полицию, — заявила Лоуэлла.

— С такой-то историей? — тут же возразил доктор Рикер.

— Вы — уважаемый врач, — сказала Лоуэлла. — Полиция выслушает вас.

— Если я расскажу подобную историю, полиция отправит меня на экспертизу, — сказал доктор Рикер. — Когда я начну утверждать, что видел настоящего призрака, который вселился в моего пациента, тут же соберется консилиум врачей, чтобы исследовать меня! А уж как они захотят признать меня больным! Они будут решать, настолько ли я безопасен, чтобы оставлять меня на свободе. Я так часто боролся с ними, что они не могут не воспользоваться таким шансом. Нет! Мы не пойдем в полицию до тех пор, пока это не останется единственной возможностью спасти свои жизни. Нет!

— А почему бы не моя квартира, — внезапно сказала Гаэль. — У нас там две спальни, потому что Джимми жил со мной. И два дня назад я заметила, что соседняя квартира сдается в аренду. Между этими квартирами существует смежная дверь. Конечно, она сейчас заперта, но управляющий всегда откроет ее по просьбе…

— Смежная дверь? — перебил ее Киз.

— Вы только поймите меня правильно, — резко ответила Гаэль. — Я и раньше подозревала, что дом, в котором я живу, был изначально спроектирован и построен так, чтобы использоваться для создания любовных гнездышек. У всех соседних квартир есть смежная дверь. Мужчина может арендовать квартиру для себя, а соседнюю — для любовницы. Они могли ходить друг к другу через смежную дверь, и никто посторонний ничего не заподозрит. — Она замолчала, внезапно покраснев.

— Раньше это был очень приличный жилой дом с высокой арендной платой, — сказала Гаэль. — Но в наше время уже мало кто может позволить себе жить в таком постоянно.

— Могу себе представить, какие налоги платил бы такой человек, — сказал доктор Рикер и посмотрел на Киза и Лоуэллу. — Мы воспользуемся предложением Гаэль и арендует соседнюю квартиру для меня и Киза. — И тут он взволнованно взглянул на секретаршу. — Мой банковский счет выдержит такую нагрузку, не так ли, Лоуэлла?

— Надеюсь, что да, — ответила секретарша. — Но ваша чековая книжка осталась в разрушенном здании.

— Тогда вы пойдете в банк и возьмете для меня новую чековую книжку. А заодно проверите мой счет. Затем вы можете связаться с моей страховой компанией и отправить на место катастрофы их агентов и следователей.

— Но это же работа на весь день, — возразила Лоуэлла. — А вы согласились отправить меня в отпуск.

— Ну, не сегодня же. Пойдете в отпуск с завтрашнего утра. Кстати, еще вам придется заехать в телефонную компанию и заключить с ними договор, чтобы все мои звонки перевели на новый номер в квартире, которую мы еще не сняли.

— А разве Эллер не сможет выследить вас по новому но-меру? — спросил Киз.

— Возможно, и сумеет, но это риск, на который придется пойти, — вздохнул доктор Рикер. — В конце концов, я — врач. От меня зависит здоровье многих людей. Я не могу бросить их. Я хочу, чтобы Лоуэлла отвечала на телефонные звонки в моей новой квартире, когда я сниму ее, и объясняла пациентам, что временно я остался без офиса, поэтому передаю своих пациентов своим коллегам для медицинской и психологической помощи, — на мгновение, после того как доктор дал распоряжения, налаживая свою жизнь, с его лица исчезло хмурое выражение. — Таксист увезет вас в вашу квартиру, Лоуэлла. Ложитесь пораньше спать и отдохните. Я вызову вас, как только смогу. Если кто-нибудь станет расспрашивать, как начался пожар, говорите, что понятия не имеете.

— Да, доктор Рикер, — ответила Лоуэлла. — Но если вы не возражаете, просто высадите меня здесь, и я возьму другое такси.

— Как хотите, моя дорогая.

Дом Гаэль сохранился с прежних времен Лос-Анджелеса. Четыре этажа, высокие потолки, белый фронтон и внутренний дворик с бассейном. Такси остановилось. Доктор Рикер заплатил по счетчику и щедро добавил на чай, осчастливив водителя.

Квартира Гаэль была в середине здания и выходила окнами на обе стороны. Большие окна открывали вид на внутренний дворик и бассейн, а позади была крошечная кухня, окна которой выходили на гараж и переулок за домом. Удобная, просторная гостиная со стенами розовых оттенков, выглядела весьма уютной. Гаэль показала своим спутникам две спальни и смежную дверь в соседнюю квартиру, затем позвонила по внутреннему телефону управляющему.

— Управляющий сказал, что соседнюю квартиру еще не сдали, — сказал она, вешая трубку. — Сейчас он будет с ключами.

— Как будем платить? — спросил Киз.

Доктор вынул из бумажника два чека, которые держал там на всякий случай. Управляющий был счастлив принять чек за арендную плату на месяц вперед. С трудом отрывая взгляд от Гаэль, он принес ключи от внешней и смежной двери.

— Эти господа — мои друзья, а не возлюбленные, — пояснила Гаэль. — Не стоит делать неверные заключения.

— Я прекрасно все понимаю, мисс Дана, — не переставая ухмыляться, сказал управляющий.

И он ушел с чеком в кармане. Выражение его лица красноречиво вещало, что он думает о мисс Дана. Гаэль с негодованием глядела, как за ним закрылась дверь.

— Ну, пока что мы в безопасности, — вздыхая, сказал доктор Рикер. — Со вчерашнего вечера я неоднократно думал, что следующий мой вздох будет последним.

— Ия тоже, — вторил ему Киз Ард. — Фактически, со вчерашнего дня я пришел к заключению, что пилот-испытатель новых ракет — самый легкая и самая безопасная работа, которая была у меня.

— Можете добавить и мое имя к списку людей, которые считали, что вот-вот испустят дух, — вздохнула Гаэль. Несколько секунд она молчала, затем добавила: — Теперь, когда я вернулась домой, то могу думать только о Джимми.

— О вашем брате, который занимал вторую спальню? — спросил доктор Рикер.

— Мы всегда были очень близки, — кивнула она. — Ия всегда чувствовала, когда он попадал в переплет.

На глазах у нее появились слезы.

— Вы думаете, с ним что-то случилось? — очень тихо спросил доктор Рикер.

— Я думаю, он мертв, — ответила Гаэль. — Думаю, что Эллер или Кутху, или неважно, кто он там, убил его.

— Мне очень жаль, моя дорогая, — сказал врач. — Но как вы думаете, почему он убил вашего брата?

— Чтобы завладеть Камнем Артены, — не задумываясь ответила Гаэль. — Я думаю, он и нас убьет, если мы дадим ему хоть малейший шанс добраться до Камня.

Доктор Рикер медленно покачал головой.

— Надеюсь, вы ошибаетесь насчет своего брата, но я слишком часто встречался с женской интуицией, чтобы совсем уж не доверять ей. Также я должен признать: когда личность Кутху овладела Эллером, он произвел на меня впечатление человека, способного на любое злодейство. В нормальном состоянии Эллер относительно безопасен. Но когда правит Кутху, лучше принимать все меры предосторожности.

— Вы думаете, к вам на консультацию приходил Эллер? — спросил Киз.

— Да, я так думаю.

— А из-за чего он изменился?

— Он увидел Камень Артены, — ответил врач. — Это немедленно вывело личность Кутху из убежища и сделало ее доминирующей. Как только он увидел Камень, то тут же изменился. Боюсь, что Кутху — убийца.

— Я согласна с вами, — кивнула Гаэль, встала и ушла в спальню, которая принадлежала ее брату.

Через минуту она вернулась с автоматическим пистолетом.

— Он принадлежал Джимми, — сказала она.

— Гм… — промычал доктор Рикер. — Ну что ж, сейчас он может быть нам полезен. Лучше носите его с собой в сумочке. Вот только как бы полиция не нашла его у вас.

— Я хочу отдать его кому-нибудь из вас, — сказала Гаэль.

— Что? — спросил доктор.

— Мне он не нужен.

Передав пистолет Кизу, она прошла в свою спальню и вернулась с другим, точно таким же.

— Джимми купил два пистолета и один дал мне.

— Понятно, — сказал доктор Рикер. — Ну, при обычных обстоятельствах я не рекомендовал бы никому носить оружие или даже хранить его у себя дома. Однако сейчас обстоятельства необычные. Фактически, я… Ну, мне даже жаль, что у меня самого нет такого оружия.

Киз протянул ему первый пистолет. Врач взял его и повертел в руках.

— Я… Ну, теперь я вынужден признать, что не умею им пользоваться. Наверное, я слишком долго спасал человеческие жизни, чтобы браться за оружие, которое отнимает их.

— Но вы сами сказали, что хотели бы его, — сказал Киз.

— Ну, да, знаю, сказал. Но это говорил во мне инстинкт самосохранения. Я надеялся, что оружие дасть ощущение безопасности. Но, боюсь, это было всего лишь заблуждение. С оружием я чувствую себя еще хуже…

И он беспомощно посмотрел на Киза Арда. Тот взял из его рук пистолет и сунул его в карман пиджака, сначала проверив, заряжен ли он и взведен ли затвор.

Доктор Рикер вздохнул с облегчением.

— Да, ощущение оружия в руке просто ужасает меня. Наверное, я слишком много имел дела с потенциальными и настоящими убийцами, пытаясь помочь им, обычно с небольшой надеждой на улучшение, чтобы полюбить оружие.

— Я с вами согласен, — сказал ему Киз. — Но иногда оружие необходимо для самозащиты. Когда дело доходит до выбора — убить самому или быть убитым…

— Почему бы тогда не перейти к мирному решению этой проблемы? — удивился врач. — Кажется, такую возможность еще никто не рассматривал. Но я предполагаю, что род человеческий еще не развился до того, чтобы владеть этой возможностью… — Он покачал головой и вздохнул.

Киз и Гаэль хотели обсудить то, что произошло, но доктор Рикер запретил это делать. Вместо этого он предписал всем отдых. Он дам им таблетки и сам принял одну. Гаэль ушла в спальню и заперла дверь. Киз и доктор Рикер прошли в квартиру, которую только что арендовал врач. Там они устроились, и, под влиянием успокоительного, Киз тут же уплыл в мир тихого сна.

Когда он проснулся, был ранний вечер. Гаэль позвонила в смежную дверь и сообщила, что у нее есть суп, салат, гамбургеры и растворимый кофе. Когда они закончили есть, то были готовы к разговору. Доктор Рикер достал Камень Артены.

ТРРР! В комнате появился Синяя Тога. Опять на его лице было странное выражение, словно у человека, который спит и знает, что спит, но не знает, как проснуться. Но теперь он казался человеком, который немного научился ориентироваться во сне, который уже немного научился ходить, но все еще не считает свою опору совершенно безопасной. Он еще напоминал вчерашнего призрака, но теперь, казалось, узнал троих человек в этой комнате, а может, разглядел их получше или просто начал считать друзьями.

Вопреки силе тяжести, он по-прежнему висел в воздухе, но казался трехмерным и материальным. И он пытался им что-то сказать.

Ни звука не проникало через преграду, отделяющую мир сна от того мира, где люди живут в трехмерном пространстве и называют это реальным миром. Только шевелились его губы. Он глядел на них, словно надеялся получить ответ.

— Он пытается нам что-то сказать, — прошептала Гаэль. — Я… я почти могу читать у него по губам!..

Она неподвижно сидела в своей гостиной. Рядом были Киз и доктор Рикер, так что Гаэль почти не боялась своего невероятного гостя. Второе посещение было почти полным повторением прежнего, следовательно пугало немного меньше, потому что стерло границу между неизвестным и известным.

— Постарайтесь понять, что он говорит, моя дорогая, — попросил Гаэль доктор Рикер.

Гаэль не отрывала глаз от человека в синей тоге.

— Он говорит… Я… Кажется, я вот-вот пойму его… Это так, словно он… словно он говорит на языке, который я знала когда-то, но забыла, и теперь должна вспомнить его, читая по губам!

В своем сне Синяя Тога, казалось, осознавал, что его не понимают в том мире сна, который он видел перед собой. На его лице появилась досада. Он хотел, чтобы его поняли. Но как это сделать, как установить связь?..

Внезапно он щелкнул пальцами. На его лице появилось выражение, словно он нашел решение трудной проблемы. И он вытянул указательный палец.

Проследив, куда указывает палец, Киз Ард увидел, что Синяя Тога указывает на Камень Артены.

Глава VII

Человек, неподвластный силе тяжести, сделал короткий шаг к Камню Артены, лежащему на журнальном столике.

Киз быстро шагнул туда же, чтобы убедиться, что маленький зеленый камешек не унесут в мир сновидений, из которого появился этот странный человек. Но Синяя Тога даже не коснулся его. Казалось, он просто не может коснуться Камня или чего-либо еще в этой комнате. Когда он шагнул к Камню Артены, его рука коснулась журнального столика.

И исчезла.

Столик остался таким же, как прежде, но рука до запястья исчезла в его полированной крышке. Синяя Тога, казалось, даже не понял, что у него исчезла рука. Он сделал еще шаг, и рука вышла из столика, такая же, какой и была.

Теперь Киз узнал ответ на вопрос, чем тело Синей Тоги отличается от тела человека из обычного трехмерного мира. И по той же причине Синяя Тога с трудом видел их, а они не слышали ни звука, когда он говорил. Его голосовые связки не могли управлять воздухом!

Киз понял, что даже если бы Синяя Тога попытался взять Камень Артены — или что-либо еще, — то его пальцы просто прошли бы сквозь него, как будто этого предмета не существовало. Киз также понял, что в воздухе, вопреки тяготению, висело вовсе не физическое тело. Возможно, в каком-то мире, который обычным людям показался бы страной снов, это тело и было физическим, вещественным и реальным. Но здесь, в мире двадцатого века, в Лос-Анджелесе, в эту безумную космическую эпоху, оно было лишь видением, а не материально осязаемым. Оно явно получало энергию не из кислорода, солнечного света и почвы. Но все равно, оно было живым. Возможно, жизнь могла принимать и иные формы, а не только существовать в виде растений и животных, как у нас, на Земле.

Синяя Тога снова указал на Камень Артены, затем на Гаэль и опять на камень. Потом улыбнулся и кивнул.

— Он хочет, чтобы я взяла Камень, — объявила Гаэль, тонким от волнения голосом.

Подойдя к журнальному столику, она взяла камень и показала его Синей Тоге.

Синяя Тога улыбнулся и кивнул. Его сияющее лицо было цвета старой слоновой кости. В нем было какое-то неуловимое сходство с древнеегипетскими статуями, хотя он явно не был египтянином. Скорее, в нем было то, что древние скульпторы пытались запечатлеть в камне.

Глядя на него, Киз понял, что в лице этого человека была явно выражена добродетель. Синяя Тога был добр, дружелюбен и пытался помочь. Еще по его лицу промелькивало множество иных выражений, например, страдание, которое он долго терпел и теперь, наконец, преодолел. Что-то от святого было в его лице.

Он жестом показал на Гаэль Дана.

— Он хочет, чтобы я легла на кушетку и положила Камень Артены себе на лоб, — сказала Гаэль.

Она вопросительно взглянула на доктора Рикера, словно спрашивала его профессиональное мнение относительно того, должна ли делать это, но, не дожидаясь его разрешения, тут же сама приняла решение.

— Я сделаю то, что он хочет, — сказала Гаэль.

Она подошла к кушетке, легла на спину и аккуратно положила зеленый камешек точно посреди лба.

— В эзотерических книгах написано, что в этом месте как раз расположен третий глаз человека, — с обеспокоенным видом прошептал доктор Рикер.

— Какой третий глаз? — удивился Киз.

— Никто не знает, какой. Во время операций его никто не находил. Древние легенды гласят, что это — центр восприятия ясновидения.

Словно два взволнованных отца, один из мира снов, а другой из Лос-Анджелеса двадцатого века, Синяя Тога и доктор Рикер подошли к лежащей Гаэль.

Она сонно моргала глазами.

— Я… Я такая сонная, — прошептала она.

— Моя дорогая! — резко сказал доктор Рикер.

— Я вижу красивые огни, водовороты разноцветных огней, индиго. Фиолетовый, красный… — Она прикрыла глаза.

— Так я по-прежнему вижу их! — голос ее упал до едва различимого шепота.

— С закрытыми глазами? — спросил доктор Рикер.

— Д-да…

Вытянутые по бокам руки напряглись. Затем напряглись ее ноги. Затем по всему телу пробежало какое-то конвульсивное движение.

Доктор Рикер резко убрал с ее лба Камень Артены.

ТРРР!

Раздался звук рвущегося шелка. На этот раз он означал уход, и Киз Ард понял, чего следует ожидать. Комната была пуста. Синяя Тога исчез. Киз повернулся и увидел, что доктор Рикер осматривает лежащую на кушетке молодую женщину. Он поднял ее руку, затем отпустил, но рука не упала, а осталась висеть в воздухе, словно тоже решила бросить вызов тяготению.

Доктор Рикер обратил испуганные глаза на Киза Арда.

— Это состояние называется восковой каталепсией. По крайней мере я надеюсь на это. Оно означает, что Гаэль вошла в глубокий транс, и ее телу можно придать любое положение. Оно не шелохнется, пока кто-то не изменит его положение. Смотрите.

Он поднял ее руку, и рука осталась в вертикальном положении. Затем он положил ее руку на кушетку. Гаэль лежала, словно жизнь покинула ее тело.

Врач попытался нащупать пульс, затем приложил ухо к ее груди.

— Я не могу нащупать пульса и не слышу ударов сердца.

— Значит, она мертва! — прошептал Киз.

Для него отсутствие пульса и биения сердца означало смерть. Он оцепенел от неожиданного горя. Еще двадцать четыре часа назад он даже не знал о существовании этой женщины. Затем она прошла мимо него по Бэкон-стрит, Киз увидел ее лицо и по каким-то признакам понял, что она так же, как и он, не может вспомнить что-то из своего прошлого…

— Нет! — лицо доктора Рикера внезапно прорезали глубокие морщины. — Это не смерть, а глубокий транс. По крайней мере я надеюсь на это.

— Вы можете привести ее в чувства?

— Она не мертва! — прокричал доктор Рикер.

— Тогда приведите ее в себя.

— Я не смею, — покачал головой врач.

— Но почему?

— По двум причинам. Во-первых, если я приведу ее в сознание, ее может убить шок. Во — вторых, шок может нанести вред ее нервной системе и мозгу, и всю оставшуюся жизнь она будет душевнобольной. Киз, мы просто должны ждать. Если она сама придет в себя, я постараюсь помочь ей.

Пот катился по лицу пожилого гнома, пока он пытался решить, что лучше для пациента. Джозеф Рикер был одним из тех редких врачей, которые ставили благополучие пациентов превыше любых других соображений.

Он вытер с лица пот и снова заговорил:

— Простите, Киз, но я не могу обещать того, чего сделать не в силах. Даже самые лучшие врачи на Земле так мало знают о той сложной штуке, которая называется человеком. Происшедшее с ней выходит за грани моего понимания. Я могу отправиться в аптеку и взять средства, которые приведут ее в сознание, но это — риск, на который я пойти не могу.

— А как насчет того, чтобы вызвать «скорую» и отвезти ее в больницу?

— Вы были когда-нибудь в приемном покое? — Врач покачал головой, вспоминая горькие жалобы своих пациентов на эту процедуру. — Нет! Здесь она получит лучший уход. Я думаю, она сама придет в себя. И вот тогда я смогу работать с ней. Вероятно, мне придется интенсивно работать с ней много часов, а может, и много дней, чтобы гарантировать ее выздоровление.

Горькие мысли пронеслись в голове Киза Арда. Пока он смотрел, как Гаэль лежит на кушетке, он начал осознавать, что она значит для него. И большая часть его негодования была направлена на Синюю Тогу.

— Он казался таким доброжелательным! — снова и снова повторял Киз. — Она доверилась ему. Зачем он сделал все это?

— Я не знаю его побуждений или возможностей, — сказал доктор Рикер. — Я согласен, что он выглядел доброжелательным. Я бы тоже доверился ему. Но, может быть, где-то в другом месте происходит или собирается произойти нечто такое, что требует, чтобы здесь Гаэль лежала в трансе.

Киз уставился на врача.

— Вселенная очень сложна, Киз, — продолжал доктор Рикер. — Мысли разных людей соединяются в ней, в подобие телепатии. Это называется групповыми сознаниями. Эти люди сотрудничают ментально, помогают друг другу. Возможно, Гаэль и Синяя Тога принадлежат к одной группе… Как-то так… — Он протянул руки в жесте беспомощности. — Кто знает истину о нашей Вселенной? Никто еще не нашел ответ на вопрос Пилата: «Что есть истина?» А кроме того, пожалуйста, вспомните, что с тех пор, как вы привели Гаэль в мой офис, у меня вряд ли было время как следует поразмышлять.

— Простите. Я и не думал критиковать вас.

Киз отвернулся. В душе у него нарастала горечь, являвшаяся смесью страха и гнева — страха, потому что он не знал, что с Гаэль, и гнева, потому что он ясно ощущал собственную беспомощность в данной ситуации. Минуты превращались в часы. Гаэль на кушетке не шевелилась. В ее спальне зазвонил телефон, но оба проигнорировали звонок.

Шли часы. Отчаяние Киза Арда становилось все сильнее. И тут ему в голову пришла одна мысль. Он взял Камень Артены с журнального столика, куда его положил доктор Рикер.

— На самом ли деле возможно, что она — ее личность, а не физическое тело — перенеслась в мир Синей Тоги? — спросил он.

— Это возможно, — ответил доктор Рикер. — Не знаю, произошло ли это, я вообще не понимаю, что происходит, но, возможно, так оно и было.

— Тогда я отправлюсь в тот же мир, — заявил Киз.

— Что? — воскликнул врач. — Как…

— Использую этот камень так же, как использовала она, — объявил Киз. — Если он сработал с ней, то, надо полагать, сработает и со мной.

— Но ей велели это сделать, — воспротивился врач. — Вам же никто ничего не говорил.

— Никто не говорил мне становиться пилотом-испыта-телем ракет, — возразил Киз. — Это было мое собственное решение. И сейчас я тоже принимаю собственное решение.

Он лег на пол. Пистолет в кармане пиджака давил ему в спину, но Киз не обратил на это внимание.

— Вы сошли с ума? — закричал врач, бросаясь к нему.

— Наверное. Руки прочь!

Доктор Рикер отступил, продолжая возражать, что Киз сам не знает, что может произойти.

— Я никогда не знал, что произойдет, когда садился в очередную новую ракету, — ответил Киз. — Гаэль рискнула. И я собираюсь воспользоваться той же возможностью.

— Но…

— Можете не носить цветы мне на могилу, — усмехнулся Киз.

Положив Камень Артены себе на лоб, он закрыл глаза.

Смутно и далеко, словно в каком-то волшебном мире, он увидел искорку света. Увидел он свет не глазами, а каким-то другим, неизвестным органом. Мозг интерпретировал это явление как видение. Искорка света была просто точкой, единственным светлячком, танцующим на самом краю космоса, атомом, вращающимся на границе молекулы. Но она, эта искорка, не исчезала, она танцевала, искрилась, становилась то ярче, то тускнея, словно мерцание звезды тихой летней ночью. Она была слишком маленькая, совсем незначительная для Вселенной, но красивая, восхитительная и чарующая, словно знак какого-то незаданного вопроса.

Киз не знал, как и чем видит ее. В данный момент его не интересовала физическая сторона этого вопроса. Он только знал, что глаза у него закрыты, и он не может видеть ими этот танец света. А это доказывало, что существует и другой способ видения, о котором не подозревает большинство людей. Возможно, одаренные ясновидением больше знали об этом способе. Но Киз знал, что видит эту искорку. И он подумал, уж не вызывает ли это видение какая-нибудь радиация, исходящая от Камня Артены. Возможно, в состав зеленого камешка входят какие-нибудь радиоактивные элементы. Возможно, именно они и образуют танец искорки. Возможно…

Вспыхнул свет. Он вспыхнул, как радуга, возникнув на периферии его зрения и быстро перемещаясь в центр, — радуга пурпурных и фиолетовых цветов и оттенков, неустанно смешивающихся и двигающихся. И в этом была такая красота, но Киз сперва оказался поражен, а затем успокоился и просто радовался. Киз и не подозревал, что во Вселенной существует такая красота. Внезапно он вспомнил, что уже видел ее прежде. С появлением этой радуги, казалось, из самой глубины сознания всплыли какие-то старые, давно потерянные воспоминания об этой красоте.

Затем возникла глубокая синева и еще больше закрутили-пурпурные волны. И все это переливалось, пылало какой-то внутренней красото, все вытекало из какого-то громадного сердца Вселенной. Потом у каждого оттенка обнаружился собственный источник, намекающий на чудеса и диковины, скрытые где-то далеко-далеко, чудеса, которые сознание Киза не могло исследовать в настоящий момент, но само существование которых несказанно взволновало его. Его разум был очарован, и это напоминало очарование зарождающейся юной любви.

А за этим буйством оттенков угадывались следы золотистого и намеки на белоснежный свет.

Разноцветные волны все ширились и постепенно становились прозрачными. И Киз Ард увидел за ними город, увидел ясно и отчетливо.

Он раскинулся посреди тропических джунглей, фактически являвшихся оазисом на краю большой пустыни. Это был город низких домов с плоскими крышами, на которых жители могли наслаждаться прохладным вечерним воздухом, город с узкими, извилистыми улочками, город с зелеными садами, в которых были многочисленные пруды и клумбы с яркими тропическими цветами.

Сперва Киз увидел город сверху, словно спускался к нему на космическом корабле. Только вот никакого корабля не было. Казалось, он просто парил над городом сам по себе, постепенно снижаясь.

Киз сразу узнал этот город. Это была его родина, его дом во всех эмоциональных смыслах этого слова, дом, где было безопасно, дом, где была любовь. Дом, которого у него никогда не было. Дом, по которому истосковалась его душа.

Увидев город, он почувствовал тоску по давно утраченному и только теперь найденному вновь дому. Но вместе с этим Киз увидел кое-что еще — башню, возвышающуюся над стенами на самом краю города. А возле башни стояло здание, достаточно просторное, чтобы можно было назвать его дворцом.

Киз понял, что это был город, который он видел в кошмарных сновидениях, город горящего ветра и электрического воздуха, город боли и страха. Город Кутху!

Точка, с которой Киз рассматривал город, стала быстро снижаться, спускаясь к какой-то невидимой пока что цели…

В Лос-Анджелесе 1980 года, в некогда роскошной квартире, созданной, чтобы служить людям любовным гнездышком, богатым людям, которые могли позволить себе подобную роскошь, доктор Джозеф Рикер сорвал зеленый камешек со лба физического тела Киза Арда. Швырнул его через комнату, он даже не заметил, что камешек улетел под кушетку, на которой лежала Гаэль. Доктор Рикер надеялся, что, устранив камень, вернет Киза в сознание, но боялся, что этого не произойдет. Он понимал, что камень уже сыграл свою роль, запустил цепную реакцию, которая, вероятно, управляла глубинными уровнями человеческой души.

Когда камня не стало, Киз даже не пошевелился. Доктор Рикер нащупал его пульс. Тот становился все медленнее и медленнее, по мере того как останавливался механизм тела. Врач приподнял ему веко. Глаза Киза закатились, как бывает во сне или во время транса. Он послушал сердце. Услышал лишь слабые, медленные удары, которые, пока он слушал, постепенно замерли.

Поднявшись, врач перешел к кушетке и снова осмотрел Гаэль. Она была в том же состоянии, что и Киз. Телефон звонил. Снова и снова. Доктор Рикер не слышал его и не стал бы отвечать, даже если бы и услышал. Его ум, сердце и, возможно, душа были с двумя пациентами. Он отчаянно пытался придумать какой-нибудь способ помочь им, целиком зависящим от него. Ему и в голову не приходило, что, возможно, пора было придумать, как помочь самому себе. Если бы пациенты умерли, ему было бы трудно объяснить полиции или жюри присяжных при коронере, почему он не вызвал «скорую» и не отвез пациентов в больницу. Окружной прокурор мог бы даже обвинить его в убийстве. Но и без этого у него были бы одно неприятности с местной медицинской ассоциацией.

Однако все это не имело значения для доктора Рикера. Все это было бы ничто по сравнению со страданиями, которые он испытал бы, если бы подвел своих пациентов.

Глава VIII

Гаэль Дана вошла в разноцветные волны света, в водоворот движущихся форм и оттенков. Но страха не было. Это напоминало полет, о котором она смутно помнила и интуитивно чувствовала, что это происходило с ней и раньше.

За этими волнами она увидела город и, вместе с замешательством, испытала радость и счастье. Она поняла, что летит домой. И это было просто и естественно, как дыхание. В этот момент Гаэль Дане все показалось таким простым…

Она осталась сама собой, когда нырнула в волны света. И оставалась собой, вынырнув из них по другую сторону.

Но это были разные «сама собой». Из Гаэль Даны она превратилась в кого-то иного, с другим именем, другим телом и другой личностью, превратилась в человека, говорившего на ином языке и жившем в иное время в ином мире. Все неуловимо изменилось неописуемым образом, над которым все психологи Земли сломали бы себе головы. Неизменным осталось лишь сердце, ее любящее сердце.

Она стала молодой женщиной, стоящей на садовой тропинке за высокой каменной стеной, неподалеку от громадного, длинного каменного дома. Ее звали не Гаэль Дана. Звали ее теперь Г’жхил, причем в сочетании «жхил» содержалась информация о том, что она дочь богатого и влиятельного человека в этом городе.

Сгущались сумерки. Где-то неподалеку шумел небольшой водопад. Для народа, жившего на краю пустыни и познавшего ужас жажды в песках, шепот проточной воды был самым сладостным звуком, которое могло услышать человеческое ухо. От водопада вода поступала по специальным каналам к тропическим растениям с толстыми стволами и густыми кронами. Воздух был полон ароматами экзотических цветов. В сумрачном воздухе шелестели крылышки колибри. Перед лицом девушки повисла серая бабочка с шестидюймовыми крыльями. Она не прогнала ее. Бабочка была старым другом.

Г’жхил было семнадцать, и она ждала любимого, который приезжал к ней душными ночами. Поскольку девушка была влюблена, она заодно любила и весь окружающий мир, и все, что в нем находилось. В этот момент она любила даже Кутху. Одновременно она боялась его, но сейчас, пока ждала любимого, страх куда-то на время исчез. Любовь ей шептала, что есть некий способ обойти Кутху. По крайней мере, она надеялась на это. В доме ее отец, которого звали Х’жхил, разговаривал со старым жрецом, которого они оба любили и уважали.

Вдалеке раздался крик. Г’жхил поняла, что люди Кутху настигли кого-то, кто выступил против них, и, вероятно, пронзили беднягу копьем.

На мгновение это потрясло и испугало ее, но страх тут же исчез, потому что она знала, что даже Кухту не посмеет своевольничать с Х’жхилом или его дочерью. Слишком много людей любили их. Страх исчез, но ненависть в горбоносому Кутху осталась. Девушка знала, что подобные чувства обуревали и многих других, екто ненавидели Кутху, захватившего власть с помощью непонятного волшебства, нарушившего древние мирные обычаи народа, бежавшего сюда, на юг, к громадной пустыни, от могущественных врагов.

Жители города были беженцами уже столько столетий, что даже самые старые и мудрые жрецы, у которых был доступ к историческим записям, не могли подсчитать, сколько уже длится это бегство. И Гжхил задалась вопросом, не настало ли время снова бежать, на сей раз от собственного правителя-узурпатора.

В сумерках сада Г’жхил охватило еще одно не совсем понятное чувство. Ей казалось, что она является двумя людьми сразу — Г’жхил и кем-то еще, кто жил в каком-то другом месте и в другое время. Наступил момент дежа вю. У девушки возникло ощущение, будто это уже происходило с ней когда-то. На какую-то долю секунды она вспомнила Гаэль Дану, вспомнила очень смутно, и это поразило ее.

Мельком увидев Гаэль Дану в каком-то отдаленном времени и в далеком месте, она интуитивно осознала, что это она сама станет этой женщиной с рыжими волосами в странном городе странного будущего. Лица Гаэль Даны и Г’жхил не были совсем уж различными. Фактически это было лицо одной и той же женщины, только в разном возрасте и с различным опытом жизни на третьей планете от Солнца.

В отличие от Кутху, который захватил контроль над телом человека по имени Эллер, которым Кутху никогда не был, Гаэль Дана и Г’жхил были одним и тем же человеком, одной личностью, только в разных местах, в разных временах и в разных телах. И не было между ними никакого внутреннего конфликта. Они скользнули друг в друга, как рука входит в перчатку, легко и гладко, за исключением того, что у Ржхил была вспышка предвидения, проблеск осознания, подсказавший ей, что этой женщиной она станет в каком-то мире будущего. Предвидение тут же исчезло, и она осталась в сумраке, постепенно переходившем в ночь. И тут снова раздался крик, на этот раз ближе.

Раскрылась дверь в сад. Думая, что это Кизн, человек, которого она ждала, она рванулась туда. Но тут в темноте послышался голос. Она тут же поняла, что это не Кизн, а Ди-ур, старый, мудрый жрец, которого она знала всю жизнь. Она любила Ди-ура. Он всегда был добр к ней, всегда понимал ееи научил ее основам древней магии — тем знаниям, которые оставались у людей с незапамятных времен, то, что она могла понять и использовать. Но чтобы использовать магию в полную силу, нужны годы учебы и дисциплины.

Кутху изучал это древнее искусство, но пользовался им в личных целях, чтобы заманивать людей в свою паутину. Ди-ур настаивал, что нельзя использовать магию для страдания других людей и что их страдания рано или поздно вернутся к магу.

Ди-ур много раз повторял, что причина и следствие-столь же актуальны в области морали, как и в физическом мире. Зло, творимое людьми, всегда возвращается к породившим его.

В сумраке Г’жхил увидела Ди-ура. Она не смогла бы разобрать цвета его одежды, но знала, что он всегда ходил в синем. Он обнял ее отеческим объятием, и Г’жхил почувствовала прикосновение металлических браслетов на его предплечьях.

— Мое дорогое дитя! У тебя все в порядке? — спросил Ди-ур.

— Конечно. Конечно. Но у меня было странное чувство…

И она рассказала ему, как на один миг стала молодой женщиной из какого-то далекого будущего. Он внимательно выслушал ее, затем вздохнул.

— Я рад, что переход тебе не повредил. — сказал Ди-ур, когда она замолчала. — Я… Я волновался.

— Вы имеете к этому какое-то отношение? — спросила Г’жхил.

— Косвенное. Им управляли из моего братства. Но я был заинтересован в успехе. Работая с такими тонкими и одновременно могучими силами, никогда нельзя быть уверенным в результате. Но когда находится в опасности будущее на много тысяч лет вперед… — и он замолчал.

— В опасности такая прорва времени? — воскликнула Гжхил.

— Да, моя дорогая. Нынешней ночью положено на чашу весов для большинства жителей этого города будущее на тысячи лет вперед.

Ди-ур явно был в мрачном настроении.

— Расскажите мне об этом, — прошептала Г’жхил, чувствуя, как в ее сердце вновь зарождается страх.

— Нужно очень многое рассказать, а у нас так мало времени, — ответил Ди-ур. — Сначала разразится катастрофа.

— Что вы имеете в виду? — спросила Г’жхил.

— Я думаю, она придет в виде ужасного землетрясения, разрушившего все и вся.

— Землетрясения?

— Я подозреваю, что оно разрушит весь город, — пояснил жрец.

Г’жхил задохнулась при мысли о страданиях, которые грозят ее народу.

— Вы уверены в этом?

— Почти что наверняка. Уже много месяцев наши приборы показывают все учащающиеся сотрясения земной коры. Источник их лежит в глубинах под западным морем. Я думаю, острова в том море исчезнут, а нас этот катаклизм лишь слегка заденет своим крылом.

Голос его утратил обычное спокойствие и стал резким. Впервые Г’жхил слышала, как голос жреца выдавал истинные его чувства. Но теперь в нем звучала боль и страдания за людей, для которых не было спасения.

— Кутху знает о приближающейся катастрофе, — продолжал Ди-ур. — Уже много месяцев он строит различные планы спасения и тут же отказывается от них. Для него главная трудность состоит в том, что он не может взять с собой своих приближенных, своих рабов, своих женщин и свои богатства. И все это важно для него. Без приближенных он чувствует себя одиноким и потерянным. Без женщин, удовлетворяющих животную составляющую его натуры, он заболевает странной лихорадкой. Без рабов он беспомощен. А без богатства не сможет купить власть над людьми.

Снова раздался крик, еще ближе. Ди-ур замолчал, прислушиваясь.

— Они бегут по моему следу, точно собаки, — вздохнул он.

— На вас охотятся? — воскликнула Г’жхил. — Они не посмеют!

— Кутху посмеет, если решит, что я перешел ему дорогу. Он боится меня из-за того, что считает магией, но я-то знаю, что это всего лишь знания законов природы. Однако его страх перед катастрофой становится больше страха передо мной, и если он решит, что я могу как-то помочь ему убежать, то он будет охотиться за мной.

— Как же он намеревается убежать?

Ди-ур помолчал, обдумывая то, что хотел сказать. Он знал суть проблемы, но было трудно объяснить все это. Мысли человеческие так легко запутать, когда разговор касается времени.

— Лучший его план состоит в том, чтобы сбежать в будущее, — наконец объявил он.

— В будущее? В то время, которое еще будет? Но как это возможно? — удивилась Г’жхил.

— Это возможно, нужно только знать, как. Это можно проделать, если вы чисты сердцем, чтобы без страха встретиться с будущим. Нельзя перейти в послезавтрашний день, но можно перепрыгнуть через то, что называется петлей времени примерно в тысячу лет.

— В физическом теле?

— Нет, дорогая. Физические тело останется здесь. Но у всех нас есть и второе тело. Я уже рассказывал тебе об этом…

— Я помню, — шепнула девушка и замолчала.

Она всегда удивлялась Вселенной, в которой жила. Вселенная была одновременно изумительная в своей странности, и простая, и удобная, как пара разношенной обуви. Но как одно и то же может быть странным и знакомым? Г’жхил для себя решила, что тут все зависит от точки зрения.

— Именно это второе тело и может совершить переход через время. В этом втором теле содержится память, и у него также есть свои органы чувств… Но хватит натурфилософии. Я рассказываю тебе это по одной причине. Твой отец решил уехать сегодня вечером. Разумеется, он возьмет с собой тебя и доверенных слуг.

— Уехать в отпуск? — резко спросила Г’жхил. — Покинуть дом? Я… я не могу оставить Кизна. Я… Я люблю его.

— Я понимаю тебя, моя дорогая. Твой отец хочет, чтобы Кизн отправился с вами.

Г’жхил почувствовала в душе облегчение. Она хотела быть там, где был Кизн.

— И вы тоже отправитесь с нами?

Мгновение Ди-ур молчал, затем покачал головой.

— Я нужен здесь. Как я могу сбежать и бросить тех, кого любил и кто доверял мне, страдать в одиночестве, когда я готов жизнь за них отдать! — В его голосе зазвучала боль. — Кроме того, я не знаю, позволит ли мне убежать Куитху.

— Но ведь уходят и те, кто вас любил и кто вам доверял, — быстро сказала Г’жхил. — Они тоже будут нуждаться в вас!

Ди-ур погладил ее по руке.

— Знаю. Но здесь я буду нужен больше. — Он замолчал и прислушался к ночным звукам, затем легонько поцеловал ее в лоб. — Мне нужно идти. Твой отец пошел убедиться, что лошади готовы. Он хочет, чтобы люди уезжали по двое, по трое, вроде как на предрассветную охоту в пустыне. Он поедет первым и хочет, чтобы ты с Кизном были следующими.

— Я… Конечно.

— До свидания, моя дорогая.

Она слышала, как его шаги замирают по направлении к двери в стене сада. Мгновение она в нерешительности постояла в темноте, сердце ее рвалось в двух направлениях сразу, затем прошла в дом. Слуги упаковывали ее личные вещи. Они сказали, что отец велел ей одеться в дорожные одежды и быть готовой выехать с рассветом на охоту.

В Г’жхил росло беспокойство. Почувствовав это, к ней подошла старая нянька. Она была с ней с рождения, поскольку мать ее умерла, и Г’жхил бросилась в объятия старухи, которая приласкала и успокоила ее.

— Как только переоденешься в дорожное платье, выходи в сад и жди там Кизна, — сказала нянька. — Мы сделаем все, что нужно… Что это? — воскликнула она, когда грохот заглушил ее слова.

Пол вздрогнул — маленькое землетрясение.

— Это первое предупреждение, — предупредила нянька и подтолкнула Г’жхил к черному входу. — Иди, дорогая, в сад. Жди Кизна.

Со страхом, сжимавшим ей сердце, Г’жхил прошла в сад и оказалась там в тот момент, когда в темноте открылась калитка. Г’жхил бросилась к ней, но тут же остановилась, услышав чье-то тяжелое дыхание.

— Кизн? — тихонько позвала она.

— Это Ди-ур, — ответил ей мужской голос.

— Ди-ур? Вы… Вас ранили? — воскликнула Г’жхил, бросаясь к нему.

— Просто запыхался, — ответил старый жрец. — Пришлось мне немного пробежаться. — он сделал паузу, чтобы отдышаться. — Меня ищут, — сказал он затем.

— Но зачем? — резко спросила Г’жхил.

— У них на это есть причины. Моя дорогая, я хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что…

— Конечно! Все что угодно!

— Вот. Возьми.

Г’жхил почувствовала, как что-то кладут ей в руку. Маленькое и теплое на ошупь. Г’жхил сразу решила, что это драгоценный камень.

— Это не настоящий драгоценный камень, — сказал Ди-ур, словно прочитав ее мысли. — Это жизненно важный элемент для управления машиной, работающей на энергии, о существовании которой почти никто не знает в наше время. Я… Я украл его!

Мысль о том, что жрец способен что-то украсть, поразила Г’жхил.

— Да, украл из секретной мастерской Кутху, находящейся в основании той проклятой башни на территории его дворца. Но в душе я знаю, что никто не станет меня винить за это воровство. Без этой штучки власть Кутху станет много меньше. Его люди преследуют меня, чтобы вернуть ее…

Снова раздался крик, теперь уже совсем рядом, прямо за стеной.

— Они не знают, что я здесь. Сейчас я уйду, скроюсь в темноте, — продолжал Ди-ур. — Храни этот зеленый камешек всю свою жизнь. Потом передай его своему старшему сыну. Скажи, пусть он передаст его своему первенцу. Скажи, что это принесет ему удачу.

Жрец снова поцеловал ее в лоб. Скрипнула дверь, и он растворился в ночи. Камешек в руке Г’жхил пульсировал и, казалось, жил собственной жизнью. Затем возле дома послышался голос. Голос Кизна, и в нем тоже звучали тревожные нотки.

Глава IX

На руках доктора Рикера в квартире Гаэль оказалось два безжизненных тела. Ночь была прохладной для Лос-Анджелеса. Кроме того, работал кондиционер, и по комнате проносился тихий, прохладный ветерок. И несмотря на это, лицо и все тело врача заливал холодный пот.

Как врач, Рикер видел смерть в разных формах и обличии. Он осматривал людей, умерших от огнестрельных и колотых ран, осматривал наркоманов, вколовших слишком большую дозу или умерших от отсутствия наркотиков. Он также осматривал тела самоубийц, бросивших жизни последний жалкий вызов. Так что смерть была для него не в новинку. И при этом она не была для него врагом. Доктор Рикер считал, что если человек прожил жизнь, хорошо исполнял свой долг и до конца прошел выделенную ему дорогу, то смерть станет для него желанным другом.

Но этот парень и молодая женщина не прошли свой путь до конца, и доктор Рикер не хотел, чтобы они умерли. Он хотел как-то спасти их. Но как?

Он прошел по квартире и подошел к окнам, выходящим на внутренний дворик и гараж для жителей дома. Там, в переулке, одинокий фонарь ярко бросал вызов окружающей темноте.

В бассейне дворика кто-то развлекался. Хихикали девушки, смеялись мужчины, ведя древнюю, как род человеческий, игру. Время от времени кто-то с громким всплеском нырял в бассейн.

Но врач не слышал всего этого. Мысли его были заняты тем, как помочь Кизу и Гаэль.

Отворачиваясь от окна, он мельком увидел, как под фонарем проехал коричневый грузовик и остановился, развернувшись задом к дому. Глаза его зафиксировали этот грузовик, но мысли не задержались на нем — доктор решил, что какой-нибудь водопроводчик приехал по срочному вызову.

Но тут же врач вспомнил, где раньше видел этот коричневый грузовик. Нужно было действовать. Причем немедленно. Он бросился в спальню Гаэль, чтобы вызвать по телефону полицию.

Он уже набирал номер, когда понял, что в трубке не слышно гудка. Он постучал по рычажку, но не было никаких щелчков.

Доктор было подумал, что неисправен аппарат, пробежал через смежную дверь в соседнюю квартиру, которую арендовал сам, и схватил телефонную трубку.

Она тоже была мертва. Тогда он понял, что повреждена линия. Он не знал, что в таких старых домах телефонные провода ведут в распределительную коробку, находящуюся обычно в подвале. Там сходились провода со всех квартир. И, чтобы отключить телефоны, нужно было всего лишь отсоединить нужные провода.

Один неисправный телефон мог быть случайностью. Но ведь не оба сразу! Доктор Рикер стоял в тишине квартиры с бесполезной трубкой в руке. Он был так занят проблемами пациентов, что его разум не мог сразу переключиться на проблемы с телефонами.

И туг он уловил тихий щелчок в квартире Гаэль Даны. Он не знал, что это за щелчок, но туг же прошел в ее квартиру, чтобы установить его источник.

Щелчок же произвела отмычка, отпирающая внешнюю дверь. И вслед за ним в квартиру вошли четверо. При виде их доктор Рикер попытался отступить, но оказался слишком медлителен. Его заметил толстяк, ковыляющий, словно утка.

Доктор Рикер никогда не видел, чтобы так быстро выхватывали пистолет. Он появился в руке толстяка словно по волшебству.

— Стоять, — приказал толстяк.

Доктор Рикер застыл, парализованный видом пистолета и еще больше тем, что прочел в глазах толстяка. Что-то в этих глазах подсказало ему, что человек, выглядящий таким веселым и дружелюбным, на самом деле является садистом и убийцей.

В квартиру вошли двое мужчин и две женщины. Второго мужчину доктор сразу узнал. Именно он приходил к нему в офис под видом господина Эллера просить психологическую помощь.

Тело по-прежнему принадлежало господину Эллеру. Но горящие глаза были глазами Кутху. Личность Эллера совершенно исчезла. Доминирующей стала личность Кутху.

— Великий врач, да? — поинтересовался Кутху. — В мое время ты бы сидел в пыли возле дворца, выпрашивая медные монетки на подаяние.

— В мое же время, где мы сейчас и находимся, вас рано или поздно упрячут в сумасшедший дом! — ответил ему доктор Рикер.

В глазах Кутху вспыхнул гнев оскорбленного высокомерия. Однако к гневу примешался легкий страх, разбуженный словами врача. И этот страх сделал Кутху осторожным. Он поглядел на Кэла, словно подумывал спустить с цепи этого убийцу-садиста. Толстяк Кэл нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Но Кутху передумал и кивнул на Гаэль, лежащую на кушетке, и Киза Арда — на полу.

— Что с ними?

— Точно не знаю, — ответил доктор Рикер. — Откровенно говоря, понятия не имею.

— Кончайте, вы же доктор. Вы должны знать.

— Доктора тоже знают не все.

— Они что, мертвы? Это-то вы можете определить?

— Думаю, любой врач в городе мог бы заявить, что они мертвы, — ответил доктор Рикер.

— Вы их убили?

— Ничего подобного! Я — врач. Моя обязанность состоит в том, чтобы спасать жизни, а не отнимать их.

Кутху взглянул на Кэла.

— Обыщи здесь все, — приказал он. — Обе квартиры.

Несмотря на то, что он ковылял, как утка, при ходьбе, двигался Кэл с удивительной быстротой. Он прошел мимо доктора Рикера во вторую квартиру, хлопнула смежная дверь. Затем он вернулся в квартиру Гаэль и обыскал обе спальни, затем сообщил Кутху, что все закончено.

— Почему у нее две спальни, доктор? — спросил Кутху.

— Потому что она жила с братом, — ответил врач.

— С братом? А, да! — Что-то щелкнуло в памяти Кутху. — С братом! — повторил он, и выбросил из головы вопрос о брате, словно тот был решенной проблемой. — Вы втроем живете в этих двух квартирах, верно? — спросил он Рикера.

— Да.

— И вы ушли из вашего офиса?

— Да.

— С вами был еще один человек, женщина. Где она?

— Это моя секретарша. Наверное, она дома, — ответил доктор Рикер.

Его ответы, казалось, удовлетворили Кутху. Но что-то еще было у него на уме, что-то, что привело его сюда.

— Где зеленый камешек, который вы показали мне в своем офисе? — спросил он.

Доктор Рикер тут же понял, что цель вторжения — отобрать Камень Артены. Также он понял, что камень является нитью, на которой висит жизнь его самого и двух его пациентов. Камень Артены был единственной вещью, с помощью которой можно было поторговаться.

— Что? — спросил он, словно вопрос смутил его. Пожатие плечами было ни нарочитым, ни слишком небрежным, а именно таким, каким следовало. — У нас не было времени думать об этой ерунде, когда мы выбегали из здания. Наверное, камень погиб в огне или его смыло пожарными брандспойтами.

Он снова пожал плечами, показывая, что у него на уме более важные вещи.

Кутху посмотрел на него загадочным, оценивающим взглядом. В нем не осталось ни следа нерешительной личности Эллера, управляющего сувенирным магазинчиком. Даже если где-то и сохранились ее осколки, то их не было видно.

— Что это за камень? — спросил врач тоном человека, задающего незначительный вопрос. — Почему вы так изменились, когда увидели его?

— А зачем вы показали его мне? — ответил Кутху вопросом на вопрос.

— Да мелькнула одна идея.

— Откуда вы его взяли?

— Его принес один из моих пациентов.

— Кто именно?

— А это важно?

— Важно, если я правильно мыслю, — ответил Кутху и указал на лежащую на кушетке Гаэль. — Она этот пациент?

— В общем-то, да. Но я не понимаю, какое это имеет значение. Она хотела узнать, что это за камень.

— Она знает это. Она украла его у меня! — объявил Кутху.

— Значит, она знает больше, чем рассказала мне, — ответил врач. — Что же касается собственности… Можете забрать камень, если сумеете найти его в развалинах моего дома.

Кутху секунду смотрел на доктора Рикера, затем перевел взгляд на женщин, стоящих рядом с ним. Врач тоже впервые обратил на них внимание. У одной было черные глаза, у другой — зеленые. Обе были хорошо одеты. Обе глядели на него так пристально, словно пытались проникнуть в самую глубину его сознания. Доктор сразу понял примитивную природу этих двух женщин. Как будто они вышли из тех времен, когда жизнь была проще и примитивнее во всех аспектах. Глядя на них, доктор Рикер заподозрил, что они обе опаснее, чем мужчины. Ему показалось, что в душе у них гремучие змеи и скорпионы.

Пока они глядели на него, доктор Рикер слышал треск змеиных хвостов и видел, как глаза скорпиона наблюдают за ним.

— Он лжет! — сказала женщина с зелеными глазами, и слова ее прозвучали, как фырканье рассерженной кошки.

— Так я и думал, — вздохнул Катху и повернулся к врачу. — Где камень?

Затем Кутху кивнул в сторону зеленоглазой Джарлы.

— Это моя ведьма, док. У нее превосходное чутье. Если она говорит, что вы лжете, значит, вы лжете.

Доктор Рикер с внезапным профессиональным интересом поглядел на зеленоглазую Джарлу. Если она действительно могла то, о чем говорил Кутху, то как бы он хотел исследовать ее психику! Настоящая ведьма! Но он тут же с сожалением вспомнил, что у него больше нет помещения, где можно проводить психические исследования, и нет инструментов, а даже если бы и были, маловероятно, что он получил бы шанс ими воспользоваться.

— Мне нужен этот зеленый камень, — объявил Кутху. — И не надо спорить.

— Но я же сказал…

— Вы солгали! — рявкнул Кутху и глянул на Кэла.

Толстяк действовал очень быстро. Он завернул руки доктора Рикера за спину и вздернул их вверх. Боль пробежала от плеч по всему телу врача. Рикер вздрогнул и открыл рот, чтобы закричать, в слабой надежде, что кто-то услышит и вызовет полицию.

Но черноглазая Ширла ударила его ребром ладони, разбив губы. Он ощутил во рту вкус крови. А кроме того, удар не дал ему закричать.

Ширла была готова нанести второй удар, на этот раз сжав кулаки. Увидев ее позу, доктор Рикер понял, с чем он имеет дело. Это испугало его еще больше, чем Кутху или Кэл. По крайней мере побуждения этих двоих были ему понятны. Но Ширла готова была разорвать в клочья любого по любому поводу или вообще без него.

— Этот камень где-то в этой квартире, док, — продолжал Кутху, указав на Гаэль на кушетке и Киза на полу. — Вот что происходит с людьми, которые не знают, как им пользоваться. Вы использовали на них Камень Артены?

— Я этого не делал, — заявил доктор Рикер.

Кутху поглядел на него, и теперь на лице его было написано удивление.

— Кто вы, док? — спросил он. — Просто скажите мне, кто вы?

— Я доктор Джозеф Рикер, — ответил врач.

— Это я знаю, — отмахнулся Кутху. — Я хочу знать, где вы были в древние времена?

Рикер понял, что он имеет в виду. Человек по имени Эллер был в настоящий момент Кутху. И Кутху заподозрил, что Рикер тоже одержим. Он только хотел узнать, кем.

— Если я и являюсь кем-то еще, то не знаю об этом, — ответил врач. — Но мне кажется, что я — тот же самый, что и всегда.

Это был логичный ответ, и доктор сам верил в свои слова. Но Кутху показал головой.

— Этому я тоже не верю. Я не уверен на все сто, но думаю, что вы — кто-то другой.

В голосе Кутху появились странные жалобные нотки, словно личность господина Эллера пыталась проявить себя.

— Я понимаю, о чем вы говорите, — быстро заговорил доктор Рикер, пытаясь сыграть на внезапном изменении в Кутху. — Но я не знаю, зачем вам этот зеленый камешек.

— Он нужен мне, — продолжал Кутху. Жалобные нотки в голосе стали сильнее. — Вы когда-нибудь пытались жить на доходы владельца сувенирной лавчонки, торгующего порнографией с заднего хода?

— Нет, но я понимаю, что это должно быть трудно. Но если вы сумели разработать способ переноса во времени, то почему выбрали владельца сувенирного магазина именно в наше время, а не кого-то другого в иные эпохи?

— Не выбирал я этого продавца, это получилось совершенно случайно. Почему же я выбрал ваше время? Я могу перелетать лишь через промежутки в тысячу лет, но не между ними. Почему я не отправился дальше? — Кутху покачал головой. — Тысячу лет назад люди еще ничего не знали. Они даже еще не открыли электричество, называли его волшебством и не умели с ним обращаться. Они там все были просто тупицами.

— Так почему не дальше в будущее?

— Я исследовал его. В будущем знают слишком много. Я не могу понять их магию. Кроме того, у них есть энергия, еще более мощная, чем электричество, о которой я даже не слышал. А еще психологи будущего знают слишком много. То, что вы здесь просто подозреваете, но не можете доказать, они знают! Если они обнаружат меня в будущем, но не станут деликатничать, как вы.

— Понятно, — вздохнул доктор Рикер. — У вас действительно проблема, бедняга! Однако зачем вам нужны все эти хлопоты? Только ради маленького зеленого камешка?

— Владелец сувенирного магазина — человек бедный. И я ничего не могу сделать, чтобы он разбогател. У него просто нет инстинкта делать деньги. А мне нужны деньги. Мне нужно дорогое оборудование. В прошлом, в моем времени, у меня были деньги. Мне нужен Камень Артены, потому что он ключ, который даст мне возможность перебросить из моего времени достаточно драгоценностей, чтобы я стал богатым в этом времени. Теперь понимаете, док?

— Понимаю, — ответил доктор Рикер.

Наконец-то он понял стремления и планы человека, с которым его столкнула река времени.

Вот только он еще не понял, как самому остаться в живых.

— Теперь вы знаете, зачем мне этот зеленый камешек, — прервал его мысли Кутху. — Я сам еще не могу понять, как он уцелел до настоящего времени. Я думал, что он вернулся в прошлое.

Страх промелькнул по его лицу, страх почувствовался в быстром пожатии плечами.

— Но раз он здесь, он мне нужен. Если вы станете сотрудничать со мной, для вас все кончится хорошо. Я не забываю людей, которые помогают мне. — Хвастовство пополам с мольбой звучало в голосе Кутху. — Но если вы не станете мне помогать…

Он кивнул Кэлу. В ответ толстяк вздернул еще выше руки доктора Рикера. Врач почувствовал ужасную боль в плечах.

Глава X

Г’жхил повесила зеленый камешек себе на грудь и почувствовала, как от него исходят какие-то потоки. Казалось, они стекались в некий центр возле ее сердца, а оттуда распространялись во всей нервной системе.

В этот момент она была так обеспокоена ожиданием Киз-на и другими заботами, что и не думала про излучение этого камешка, которое меняло нервную структуру ее тела. Однако изменения эти были весьма незначительными, но могли, в конечном итоге, привести к громадным результатам. В ее эпоху не знали даже такого слова «радиоактивность», а радиоактивные вещества были известны лишь немногим ученым, но даже те плохо понимали, что это такое.

Слова такого не было, но сама радиоактивность существовала.

На извилистых дорожках сада появился Кизн, спешащий к ней. Г’жхил бросилась ему навстречу. Он сжал ее в объятиях и поцеловал, причем вовсе не в лоб.

— Милая, сейчас меняется вся наша жизнь… — начал он.

— Я знаю. Ди-ур рассказал мне все, — ответила Г’жхил.

— Ты должна немедленно отправиться со мной. Мы выскользнем из города и присоединимся к твоему отцу…

Его прервал стук в калитку с задней стороны сада, треск ломающегося дерева. Через сломанную дверь ворвались люди с факелами и, как гончие собаки, бросились по дорожкам.

При их появлении Г’жхил схватила зеленый камешек и спрятала его под каменной плиткой дорожки.

Люди с факелами и обнаженными лучами бросились к ним. Кизн отодвинул Г’жхил себе за спину и ринулся к незваным гостям. У него был с собой охотничий лук и стрелы, но Г’жхил видела, что он даже не попытался натянуть его.

— Ну, и что все это значит? — резким, как острие ножа, и таким же твердым голосом спросил Кизн у командира нападавших.

Тот отступил на шаг и поднял факел повыше, чтобы видеть, с кем разговаривает.

— По приказу Кутху мы ищем жреца-изменника, — ответил он.

— С каких это пор Кутху отдает подобные приказы? — спросил Кизн. — Разве он вправе решать, какой жрец является отступником?

Командир пробормотал в ответ что-то неразборчивое.

— У нас есть законы, охраняющие жизнь и собственность наших граждан, — продолжал Кизн. — Что же касается жрецов, то лишь совет может определять степень их вины.

— Я знаю это, — ответил командир. — Но у меня приказ привести его на совет, чтобы ему могли предъявить обвинения.

Командир дал явно разумный ответ, к тому же дающий ему право продолжать поиски.

— Кто выдвинул обвинение против этого жреца? — продолжал Кизн. — И кто этот жрец?

— Жрица зовут Ди-ур. А обвинения выдвинул господин Кутху.

— Ди-ур?! Я хорошо знаю его! Святой человек, помогающий людям.

— Я только исполняю приказ, — повторил командир. — Владыка Кутху лично велел мне привести этого жреца на совет. Я — капитан его охраны.

— Капитан охраны! — взорвался Кизн. — Какое превосходное прикрытие для грабителей и убийц, которые прячутся за вашей спиной! Я лично буду защищать Ди-ура перед советом и также стану просить провести расследование по вопросу ложных обвинений Кутху. А пока что у вас нет законных оснований врываться в этот сад. Я хочу, чтобы вы немедленно ушли отсюда. Вы меня поняли?

Кизн шагнул к капитану, который поспешно отступил. Он не хотел спорить с молодым дворянином, который мог доставить ему неприятности в управляющем совете. Но у него были приказы Кутху. А он слишком хорошо знал характер Кутху, чтобы рискнуть не повиноваться ему. К счастью, через сломанную калитку вбежал один из его людей и закричал, что жреца заметили на одной из улиц. Это дало капитану нужное оправдание, и, по его команде, все отступили.

— Что он хотел от Ди-ура? — спросил Кизн у Г’жхил.

Приподняв плитку, она достала зеленый камешек. Теперь он был прохладным на ошупь, но Г’жхил по-прежнему чувствовала покалывание в пальцах. Она передала его Кизну. Тот повертел его в темноте перед глазами и вернул Г’жхил.

— Что это? Откуда он у тебя?

— Мне дал его Ди-ур. Он сказал, чтобы я всегда хранила его при себе и когда-нибудь передала своему старшему сыну.

— Долгосрочные планы у твоего жреца. Твоему старшему сыну! Да мы даже не знаем, будем ли завтра живы.

— Будем надеяться на это. Точнее никто не сможет сказать.

Они прошли в дом. Г’жхил сняла со стены охотничий лук и стрелы. Слуги все еще собирали дорогую утварь. Смешанные эмоции бурлили в Пжхил. Она покидала единственный дом, который когда-либо знала, и уходила в новую жизнь, и впереди, быть может, ее ждет смерть. Когда начнется землетрясение, этот старый дом превратится в кучу щебня.

И был еще странный разговор с Ди-уром о будущем через тысячу лет, которое зависело от нынешней ночи, и еще более странное замечание о природе пространства-времени. Что ей до этой природы? Она просто хотела выйти замуж на Кизна, создать семью и быть счастливой. Что же касается молодой женщины с рыжими волосами, которую она мельком увидела во сне, то у нее не было объяснения для этого видения.

Гжхил и Кизн украдкой вышли через боковую дверь, точно дети, бегущие ночью от странной опасности, которой они не понимали. В самом ночном воздухе чувствовалась какая-то угроза. Мир был полон далеких, приглушенных звуков и, казалось, дрожал от напряженности. На улицах было много людей, собиравшихся группами. Беглецы ощутили подземные точки и почувствовали опасность. В воздухе витали слухи о катаклизме. Большинство людей, цеплявшихся за свой образ жизни, пытались игнорировать эти слухи, наивно говоря друг другу, что с ними ничего не произойдет. Если землетрясение и в самом деле случиться, то эпицентр его будет далеко, и городские здания получат лишь незначительные повреждения. На улице безопаснее, говорили они друг другу, и каждый лелеял в себе ложные надежды.

На конюшнях Кизн и Гжхил нашли лишь несколько встревоженных, взмыленных лошадей. Слуги жениха и отца Г’жхил увели большинство животных в горы, пытаясь найти безопасное место в пустыне. Оставшиеся в стойлах лошади чуяли надвигающуюся гибель. Даже Кизну, с детства умевшему обращаться с лошадьми, стоило больших трудов оседлать своего скакуна, а Г’жхил и вовсе не смогла этого сделать, так как ее кобыла совсем обезумела. Но Кизн, наконец, оседлал и её.

— Из города поведем их на поводу, — сказал он.

Они вышли из конюшен через черный ход в большой переулок, где телеги с зерном и сеном вырисовывались в темноте, как странные заблудившиеся чудовища, обосновавшиеся здесь на ночь. В этой части города было много лошадей, повсюду витал их запах. По дороге они разговаривали со своими скакунами, пытаясь их успокоить. На перекрестке путь им перегородили люди с факелами. Они шли строем, ведя с собой пленника со связанными за спиной руками.

— Это Ди-ур! — шепнула Г’жхил. — Они схватили его!

Жрец шел, хромая. Лицо его было окровавлено. Его синее одеяние было порвано. Но, несмотря на это, в его фигуре чувствовалось нечто гордое. Вся его осанка и поднятая голова, казалось, бросали вызов пленителям. Г’жхил шагнула вперед, но Кизн поймал ее за плечо.

— Садись в седло, — приказал он.

Прежде чем Г’жхил поняла, что происходит, она уже сидела на своей кобыле.

— Если судьба будет благосклонна, мы с Ди-уром догоним тебя в пустыне, — сказал ей Кизн.

— Но…

Он сильно шлепнул кобылу по крупу. Та рванулась вперед, и Г’жхил пришлось приложить все свои силы, чтобы удержаться в седле. Она разозлилась на Кизна за то, что он отослал ее. Она понимала, что хочет, помочь Ди-уру. Кизн никогда не отвернулся бы от друга, попавшего в беду. Г’жхил понимала, что спорить с ним сейчас бесполезно. Она злилась, но одновременно и чувствовала к нему уважение. Она попыталась повернуть кобылу обратно, но испуганное животное не слушалось поводьев.

По улицам двигались всадники и группки пеших людей, несущих свои пожитки, некоторые толкали перед собой ручные тележки. Все они расступались перед несущейся лошадью.

Покидая город, Г’жхил проскакала мимо поместья с высокими стенами — частного владения Кутху. Она мельком увидела квадратный дворец с плоской крышей, примыкающий к стене, и башню, высившуюся в ночной темноте.

Башня была темной, но Г’жхил не сомневалась, что охранники там не спят. Охранники были людьми Кутху, возможно, его рабами, но все же людьми. Этой ночью в городе даже слугам Кутху было не по себе, и даже они задавались вопросом, доживут ли они до рассвета или башня рухнет им на головы.

Глава XI

Быстро вернувшись в конюшни, Кизн передал лошадь конюхам, а сам побежал к перекрестку, где видел Ди-ура. Процессия с факелами уже находилась в дальнем конце улицы. Люди с тележками торопливо уступали ей дорогу. Они хорошо знали капитана охраны, а еще лучше — его хозяина. Кизн последовал за ними. Никакого плана у него не было, да и не могло так быстро появиться, но он надеялся, что ему поможет неожиданность. Кизн не знал, что вынуждает его действовать подобным образом. Вместе с желанием помочь жрецу на него нахлынули какие-то чувства и как будто утраченные воспоминания. Он чувствовал, что все будущее находится сейчас в критическом положении. Сама История направляла Кизна, пытаясь вести, пытаясь подсказать, что нужно сделать.

Но как еще несформированное будущее может влиять на настоящее? Это будущее только его самого или кого-то еще? Какие силы формируют это будущее? У него не было ответов на эти вопросы. Кизн много раз слышал рассказы Ди-ура о сплетении судеб людей и событий в единый громадный гобелен, который ткали для них высшие силы, заинтересованные и, в некоторой степени, управляющие судьбами людей. Ди-ур был мистиком. У него было сердце и душа поэта. Его язык был языком поэзии, говорящим от имени человека, который взглянул на то, что большинство людей пропускает мимо глаз, увидел хозяина марионеток, который, вероятно, отвечает за весь спектакль, вовлекающий в себя и людей, и мышей, и иные миры.

Хотел ли этот хозяин марионеток, чтобы люди, в конце концов, освободились от своих ниточек? Хотел ли он, чтобы они стали достаточно мудрыми, чтобы в них появилось достаточно любви, и они бы «устроили собственное представление» где-то на другом конце необъятной Вселенной?

Кизн смотрел, как Ди-ур идет по-прежнему с высоко поднятой головой. Если существовал невидимый хозяин марионеток, отвечавший за этого жреца, то, наверное, он дал своей марионетке возможность без страха взглянуть смерти в лицо. А может, если Ди-ур умрет здесь, то его образ соткут в другом кукольном спектакле в другое время и в отдаленных местах? Будут ли спасены душа и сердце жреца, чтобы хозяин марионеток использовал их в другом спектакле? Возможно, даже сам хозяин марионеток не знает ответы на эти вопросы, пока не решит их. Кто из марионеток спасется завтра, а кто будет слишком испорчен, чтобы им пользоваться в дальнейшем? Может, в мире, где магия стала наукой, знают больше об этих странных вещах?..

Кизн увидел большие ворота в высокой стене, окружавшей дворец Кутху. Ворота раскрылись, пропуская внутрь капитана охраны, его людей, а также жреца в синем одеянии, который шел так, словно не боялся ни смерти, ни пыток.

Кизн тоже попытался войти, словно был отставшим охранником, но стражники закричали на него, и он повернул назад, иначе получил бы удар копья в живот.

Он пошел вдоль высокой стены, сделанной из закаленного кирпича и обработанных каменных брусков. Задние ворота наверняка не охранялись так же хорошо, особенно этой ночью, когда земля угрожала перевернуться вверх дном, а небо собиралось обрушиться на землю.

Дворец был громадным строением, раскинувшимся на несколько акров. Его задняя стена являлась одновременно частью стены, окружавшей поместье. Тяжелые двери в этой стене использовались для того, чтобы ввозить во дворец продукты и другие припасы, и одна из них была открыта. Кизн вошел, и никто не остановил его. Проход с правой стороны вел на кухню. С левой — в сад перед дворцом. По этому проходу обычно ходили служанки с блюдами, когда Кутху желал обедать в саду. Сейчас проход был пустым, и Кизн пошел по нему.

Слева вдоль стены тянулись бараки охранников, хижины для женщин и рабов, а также конюшни, справа был сад. Кизн заглянул туда. Владыка явно прилагал большие усилия, чтобы превратить сад в райское местечко, но эти усилия потерпели неудачу. Садовники Кутху жаловались, что это место проклято. Здесь не росли экзотические цветы, вода быстро становилась застойной, опасных змей и ядовитых насекомых здесь было гораздо больше, чем в других местах. По крайней мере об этом ходили слухи. Этого места боялись даже те, кто служил Кутху. Кизн вошел в сад и бесшумно пошел по дорожке между кустов, вдыхая воняющий гнилью воздух. В саду никого не было, но из-за ограды доносились встревоженные голоса солдат охраны и перебранка женщин.

И солдаты, и женщины сильно нервничали. Они чувствовали приближение беды, нутром чуяли, ее приближение звучало в каждом легком сотрясении почвы. Солдатам хотелось вскочить на коней и ускакать за ворота, подальше в пустыню. Если начнется землетрясение, пустыня будет самым безопасным местом. Но если землетрясения не случится, то на следующий день придется иметь дело с разозлившимся Кутху.

Проходя по саду, Кизн старался держаться в тени. Он наблюдал за тем, что происходило у главных дверей дворца. Там всем заправлял толстый евнух, одетый в роскошные шелка. Вместе с двумя охранниками евнух проверял всех, кто ходил по двору и хотел выйти. Над ними с обеих сторон дверных проемов чадили факелы, пуская в ночное небо шлейфы дыма. Кизн подошел к дверям.

— Важное сообщение для Кутху, — сказал он евнуху.

Весь взмыленный, евнух едва обратил внимание на человека, которого принял за охотника из пустыни. Вероятно, он приехал сообщить Кутху о новом стаде антилоп. Но разве он не понимает, что Кутху слишком занят, чтобы терять сейчас время на охоту?

— К нему нельзя, он занят, уходите, подождите до завтра, — на едином дыхании выпалил евнух.

— Завтра может и не быть, — ответил Кизн.

Евнух пожал плечами. «Завтра» для него значило не больше, чем «вчера», то есть вообще ничего.

— Если задержишь меня, то владыка Кутху сдерет кожу с твоего жирного тела, — сказал ему Кизн.

— Сильно сказано, — ответил евнух, плюнув ему под ноги и взглянул на двух охранников, бездельничавших у дверей.

— Такие уж времена, — в тон ему заявил Кизн. — Мое сообщение касается жреца в синей одежде, которого привели во дворец.

— Его сразу провели к владыке Кутху, — сказал евнух.

— Тогда проведите и меня к владыке Кутху, — распорядился Кизн.

— С луком за плечами и кинжалом за поясом? — оскорбленно возопил евнух. — Откуда вы взялись, если не знаете, что никакому вооруженному человеку не дозволено входить в покои Кутху? Если я пропущу вас к нему, с нас обоих сдерут кожу.

— Но у тебя же нож в рукаве, — заметил Кизн.

— Я… Откуда вы узнали? — пораженно спросил евнух; он-то думал, что нож хорошо спрятан. — И что из того? Я управляющий дворцом. А вы — безымянный пришелец из ночи.

Люди сновали через главные двери в обе стороны. Разговаривая с Кизном, евнух отчаянно пытался проверять остальных, он запыхался и, похоже, начал терять терпение.

— Убирайтесь, пока я не велел проткнуть вас копьем! — завопил он наконец.

По сигналу евнуха, один из бездельничавших охранников шагнул вперед и взял наизготовку копье. Выражение его лица показывало, что он с наслаждением проткнет кишки злоумышленнику. Извивающийся на копье человек добавил бы еще ужаса к прочим кошмарам этой ночи, и так уже перенасытившейся ими. Но охране все было мало.

Кизн отступил, оставив разочарованными охранников. Евнух занялся проверкой громадной корзины, которую несла толстая женщина, пытавшаяся покинуть дворец. Кизн воспользовался этим и нырнул в сад.

Пройдя вдоль здания, он обнаружил, что находится у женского крыла, где Кутху держал своих любовниц, которых сторожили многочисленные евнухи. Кизн знал, что лучше не стоит и пробовать пройти во дворец с этой стороны. Любого злоумышленника-мужчину сперва проткнули бы копьями, затем, если он все еще был быжив, кастрировали, и только потом, возможно, спросили бы, что ему нужно.

Кизн вернулся к тропинке, по которой пришел к дворцу, а затем прошел на кухню. Сюда приводили и резали волов. Здесь он увидел ряд окровавленных крюков, все здесь пахло кровью, грязью и страхом. Миновав живодерню, Кизн прошел в громадное помещение, где пахло жареным мясом. Худощавый повар следил за двумя рабами, прикованными цепями к механическому устройству, вращавшему вертел, где целиком жарился громадный бык. Широкие спины рабов были испещрены кровавыми полосами. Если рабы трудились слишком медленно, повар туг же использовал кнут, если они вращали вертел слишком быстро, то опять-таки получали удары кнута. На их спинах была написана полная покорность. До рабов тоже дошли слухи. Если начнется землетрясение и рухнет дворец, то их похоронит в кучах щебня. Только таким образом они будут свободны от однообразного механического труда — вращения вертела.

Худощавый повар не обратил внимания на Кизна. Вероятно, этот охотник пришел, чтобы заключить договор с шеф-поваром о поставке оленины. В любом случае через ворота его пропустили охранники, так что поварам не было дела до его присутствия во дворце.

Кизн поднялся по задней винтовой лестнице, которая привела его на крышу. Здесь Кутху частенько отдыхал прохладными вечерами, развлекаясь с женщинами. Повсюду были разбросаны коврики и мягкие подушки.

Но сегодня вечером здесь никого не было. Сейчас на уме у Кутху были не женщины, а нечто совсем иное.

Посреди крыши было большое круглое отверстие, служившее двойной цели: освещать помещение внизу и вентилировать там воздух. Кизн подошел к краю отверстия, но тут же отпрянул назад, пока его не заметили.

Внизу, в тронном зале, находился сам Кутху. Там были также Ди-ур, капитан охраны и четверо его людей. Ди-ура держали двое, а Кутху ходил взад-вперед перед жрецом и говорил голосом, таким же горячим, как луч тегнара.

— Или ты скажешь мне, где спрятал Камень Артены, или здесь же, немедленно, прямо на моих глазах, с тебя живого сдерут кожу!

Кизну, глядящему вниз, было трудно оценить реакцию Ди-ура в ответ на эту угрозу, но ему показалось, что жрец еще сильнее выпрямился и еще выше задрал подбородок.

— И что потом, Кутху? — спросил Ди-ур.

— А потом, если останешься в живых, тебе зальют в уши расплавленный свинец! — объявил Кутху.

— А потом? — продолжал Ди-ур.

— Потом тебе вырвут язык!

— А потом? — снова спросил Ди-ур.

— Потом ты будешь мертв! — закричал Кутху.

— А потом? — тем же спокойным голосом задал очередной вопрос Ди-ур.

Горбоносый замолчал. Должно быть, до него дошло некое смутное значение этого повторяющегося вопроса.

— А потом, будучи по другую сторону смерти, я стану преследовать тебя, куда бы ты ни пытался сбежать по течению времени, — спокойно сказал Ди-ур. — Я обращу в ничто и тебя, и твое дело.

Кутху отступил на шаг.

— Как ты узнал, что я делаю? — спросил он.

— Я знаю многое. Я член великого братства. Наша обязанность — знать о таких делах. Я также знаю, что ты не можешь перелететь через пропасть времени без зеленого камня, который хочешь получить от меня. Этот камень — ключ к тому, что ты считаешь своей тайной магией, — ответил Ди-ур.

— Этими словами ты подписал свою смерть, — рявкнул Кутху.

— Если мне вырвут язык, то я не смогут сообщить тебе, где спрятал зеленый камень, — пожал плечами Ди-ур.

— Еще задолго до смерти ты прокричишь, где спрятал его, — прошипел Кутху.

На крыше Кизн сорвал со спины охотничий лук. Он стремительно наложил стрелу и натянул тетиву. Стрела в горло Кутху! Это было единственной его мыслью.

Но, натянув тетиву, он почувствовал, как что-то жжет спину. В долю секунды он вспомнил о том, о чем просто не думал, — о башне, ввинчивавшейся в ночное небо. Кто-то с башни увидел его на крыше. И использовал тегнар.

Луч тегнара был настроен на слабую мощность, чтобы не разнести весь дворец. Почувствовав боль в спине, Кизн невольно выпустил стрелу и даже не посмотрел, куда она попала. Из тронного зала донесся крик, говоривший о том, что через несколько секунд на крыше появится охрана.

Кизн понял, что если немедленно что-нибудь не предпримет, то охрана увидит горящего заживо человека.

Боль в спине нарастала, увеличиваясь с каждым ударом сердца. Кизн рванулся вперед, пытаясь уйти из-под прямого луча. На крыше начался ветер. Коврики и подушки взлетели в воздух. По лестнице, ведущей на крышу, с криками бежали охранники. Кизн побежал к дальнему краю. Если он спрыгнет с крыши, то окажется вне поля действия луча. Высота была около сорока футов. Он бросился на живот, сполз с крыши на стену, затем разжал захват и полетел вниз.

Острая кирпичная кладка стены порезала ему лицо и тело, порвала одежду. Упал он с резким, глухим стуком. Лодыжка подвернулась, острая, как удар ножа, боль прошла по ноге. Кизн встал, но поврежденная нога не выдержала, и он снова упал. Пальцы нащупали лук, который он уронил при падении. Опираясь на него, Кизну удалось встать. Вверху пропела тетива, и в землю у его ног вонзилась стрела.

Используя лук, как костыль, Кизн ринулся прочь от дворца. На крыше закричали люди. Стрелы втыкались в землю тут и там. Стрелки не видели беглеца, стреляли наугад в темноту, возможно, слышали его шаги или тяжелое дыхание. Сопровождаемый стрелами Кизн пересек свободное пространство и побежал по улицам между соломенными хижинами, где жили рабы, которым достаточно доверяли, чтобы выпускать из дворца. Земля была здесь скользкой от нечистот и мерзко воняла. В хижинах зашевелились разбуженные рабы, точно встревоженные в своих норах животные. Из одной хижины раздался крик.

Кизн бежал как можно быстрее, помогая себе костылем-луком. Боль в ноге становилась все более невыносимой. Она пробегала по всему телу и раскаленным прутом вонзалась в грудь, затрудняя дыхание.

Потом Кизн упал и понял, что подняться не сможет. Тогда он пополз. Он не знал, сколько все это длилось. Позади, в хижинах, кричали встревоженные рабы. Но вот он нашел какую-то узкую канаву и сполз в нее. Боль от ноги буравила позвоночник, пока не достигла головы. И там она взорвалась шаром света. Кизн подумал, что надо остановиться и немного отдохнуть. Он даже не заметил, как потерял сознание.

Очнувшись, он услышал, как кто-то отчаянно шептал в ухо его имя. Это был голос той, кого он знал и любил. Голос звал его назад, в мир людей. Он не хотел возвращаться туда. Ему хотелось остаться там, где он был, и он попытался сказать это зовущему голосу. Но голос не замолкал, а продолжал звать, умоляя немедленно проснуться. Что-то потянуло его за руки, и по ноге пробежала боль. Тогда он очнулся окончательно, то увидел, что на небе разгорается рассвет.

Куда же девалась ночь?

— Дорогой, любимый…

Голос Г’жхил звал его, она тянула его за руки, пытаясь куда-то утащить. Над ним склонился конюх, а позади него взволнованно переступали с ноги на ногу лошади.

Кизн уставился в лицо Г’жхил, почти невидимое в слабом рассветном полумраке. Он даже не был уверен, что это действительно Г’жхил. Ее не должно быть здесь. Она должна быть в пустыне, в безопасности…

— Я… Я же отправил тебя в пустыню, — пробормотал он.

— А я не уехала. Мы вернулись, чтобы найти тебя. Я чувствовала, что что-то случилось. Мы… мы искали тебя много часов. Любимый, ты сможешь сидеть на лошади? Мы не можем здесь оставаться. Весь город уже пробудился.

Кизн подумал, что просто чудо, что она вернулась искать его. И еще большее чудо, что она его нашла. Или ее направлял закулисный хозяин марионеток? Или ее вела золотая нить любви? Ответа он не знал, просто ему было хорошо, оттого что она нашла его, так хорошо, что он был уверен в своей способности подняться на ноги и сесть на лошадь.

Он поднялся на ноги. Даже если Кизн и чувствовал себя хорошо, то нога не разделяла его чувств. Она тут же подкосилась, и он упал. Он услышал, как Г’жхил резко велела конюху помочь. Вдвоем они поставили Кизна на ноги.

— Любимый, если ты не сможешь поехать на лошади, мы спрячемся здесь, — объявила Г’жхил.

— Смогу, — пробормотал Кизн.

— Мы привели из конюшен твою лошадь, — продолжала Г’жхил.

Они подвели его к лошади. Холодный пот покрыл его тело, прежде чем он уселся в седло. Потом он вцепился обеими руками в поводья, глядя, как вокруг него вращается рассветный мир. Нога страшно болела, но Кизн не обращал на нее внимания. Усилием воли он заставил мир остановиться и дернул уздечку. Лошадь пошла вперед, словно поняла, что от нее требуется. Краем глаза Кизн увидел, как Г’жхил и конюх садятся в седла. Его лошадь поскакала, и тут же от тряски боль в ноге усилилась. Затем лошадь перешла на легкий галоп. Весь в поту, Кизн вцепился в седло.

Рассветное небо продолжало светлеть, но горизонт, затянутый низко висящими облаками, оставался темным. Этой ночью большинство людей в городе не спало. Они высыпали на улицы и замерли в ожидании. Многие ушли в пустыню. Воздух был горячим, гнетущим и слабо покалывал кожу.

И земля, и небо, казалось, ждали… ждали чего-то, какого-то сигнала или знамения.

Беглецы добрались до пустыни, преодолели длинный, пологий подъем, затем оглянулись. За ними лежал темный город.

— Мы в безопасности, дорогой, — с облегчением в голосе сказала Г’жхил.

По ее грязным щекам протянулись полоски от слез, но в глазах светилось счастье.

Над городом высилась башня Кутху, словно маяк ненависти. При виде ее Кизн почувствовал, как покалывает кожу. И тут он заметил, как в их направлении бежит что-то, похожее на крутящийся маленький смерч пыли.

— Луч тегнара! — прошептал он. — Нас заметили из башни!

Луч создал пылевой смерч. Он ударил по беглецам. Лошади рванулись вперед, убегая от обжигающего ада. Кизн вылетел из седла. Увидев, что он упал, Г’жхил тоже соскочила с лошади.

Кизн не мог шевельнуться. Г’жхил потащила его под защиту торчащего из песка большого камня. Они залегли за ним. Здесь луч тегнара не мог их достать. Над их головами взревел ветер. Пыль ослепила их, и они вцепились друг в друга.

И тут раздался пульсирующий вой, словно громадное животное ревело от боли. Земля задрожала, словно охваченная ужасом, но неспособная убежать. Звук стал похож на приливную волну, но волна эта бежала по земле.

Кизн почувствовал, как земля ударила его снизу, и он подлетел в воздух.

Луч тегнара словно стал тем самым сигналом, которого ждала Природа. Землетрясение началось!

Земля с ревом дрожала и вздымалась, как бешеный жеребец. Рев устремился в небо, которое не могло выдержать этого ужаса и вернуло его обратно на землю. К реву землетрясения добавился грохот рушавшхся домов и крики погибавших людей.

Как будто сама земля хотела избавиться от паразитов, расплодившихся на ней, и пыталась стряхнуть их, как собака стряхивает с себя блох.

Кизн и Г’жхил цеплялись друг за друга, словно дети, охваченные ужасом, от которого не могли убежать.

Пустыня вокруг них вздымалась вверх и тут же падала вниз, словно разбушевавшийся океан.

Глава XII

Боль в плечах усилилась, и доктор Рикер едва смог удержаться от криков.

— Вы собираетесь говорить мне, где спрятали Камень Артены? — спросил Кутху.

— Я не собираюсь… ничего вам говорить… — с трудом ответил врач.

Он был физически слабым человеком, а эмоционально и психически очень восприимчивым. Он и должен быть таким, имея дело с психикой различных людей — своих пациентах. И эта чувствительность усиливала боль от пытки. Словно миниатюрная атомная бомба взорвалась в солнечном сплетении, и живот скрутила судорога. Потом заработали надпочечники и вбросили в кровь дополнительные гормоны.

Кэл еще выше вздернул руки врача. Боль стала еще сильнее.

Сердце колотилось все сильнее, в голове все громче ревела кровь. Потом все вокруг потемнело, и голова доктора поникла. Кэл отпустил его руки, и врач рухнул на пол лицом вниз.

— Ты слишком быстро убил его, черт побери! — закричал Кутху.

— Он просто упал в обморок, — возразил Кэл. — Иногда это случается.

Толстяк стоял с безразличным видом. Возможно, он чувствовал себя немного обманутым, потому что не мог наслаждаться страданиями жертвы, когда та была без сознания.

— Тогда приведи его в себя, — велел Кутху.

Кэл заковылял на кухню и вернулся со стаканом воды, который вылил на голову врачу, и пошел за следующей порцией. Вернувшись, он перекатил доктора Рикера на спину и вылил второй стакан ему на лицо.

Кутху сел, зажег сигарету и поглядел на лежащую на кушетке молодую женщину и мужчину на полу. Доктор Рикер зашевелился и издал какой-то звук.

— Он упрям, — сказал Кэл. — Я видал, как такие упрямцы умирают, так ничего и не сказав.

— Приведи его в себя, — повторил Кутху. — У меня есть другая идея.

В большом здании все еще стояла тишина. В какой-то квартире пробили часы. Кутху насчитал четыре удара. Ночь кончалась. Давление времени, и так достаточно тяжелое, становилось все тяжелее. И, вдобавок к этому давлению, из памяти выплывали ненужные воспоминания. Кутху уронил сигарету и тут же зажег другую, не потрудившись поднять оброненную.

Кутху не нравились возникающие в его уме воспоминания. Личность владельца сувенирного магазина господина Эллера была где-то далеко, и он хотел ее упрятать как можно дальше. Но она все равно маячила где-то на заднем плане, точно призрак, пытавшийся предъявить права на собственный дом.

В сознании Кутху были и другие воспоминания плюс много вопросительных знаков. Очень давно что-то произошло. Он не мог вспомнить точно, что это было, но это походило на еще одного призрака в его голове, но не похожего на Эллера. Этот второй призрак не пытался получить доступ к телу, а, напротив, всеми силами избегал этого.

Кутху догадывался, что это память, которая никогда не была его собственной. С ним что-то произошло. Он не помнил об этом, потому что во время этих событий он не был в своем сознании. Но происшедшее имело какое-то отношение к человеку в синей тоге, бросившему ему вызов.

Лежавший на полу доктор Рикер что-то пробормотал и провел дрожащей рукой по лицу. Взгляд его прошелся по комнате, но глаза его еще были не в фокусе, и он не видел ясно. А когда зрение очистилось, он узнал Кутху. Словно человек, пытающийся рассеять привидевшийся кошмар, врач провел рукой по лицу. Но Кутху не испарился, а остался на своем месте.

— Вы готовы говорить? — спросил Кутху.

— Говорить? О чем? Что случилось? Я что-то запутался, — пробормотал доктор Рикер.

Он говорило правду. Его чувствительный разум получил потрясение и был как бы не в фокусе. Он чувствовал себя, как лунатик, проснувшийся на крыше высокого здания и не знающий, как попал туда, но понимающий, что следующий шаг может привести его к смерти.

— Молчание вам не поможет, — объявил Кутху.

— Я не молчу, — прошептал доктор Рикер.

— Где Камень Артены? Это ваш последний шанс, — предупредил Кутху.

— Я… Я не знаю — ответил доктор Рикер.

При этом он говорил чистую правду. Беспорядок в голове мешал ему вспомнить, куда дел этот проклятый камень.

Кутху взглянул на зеленоглазую Джарлу, затем кивнул на Га-эль, лежащую без сознания на кушетке.

— Действуй, Джарла! — приказал он.

Когда зеленоглазая двинулась к Гаэль, доктор Рикер тут же понял ее намерения. Он поднялся на трясущихся ноги и резко крикнул, приказав Джарле остановиться.

— У Джарлы на пальцах не ногти, а настоящие когти, — любезно сообщил Кутху. — Она выцарапает этой женщине глаза.

— Нет! — воскликнул доктор Рикер.

— Тогда говорите!

Джарла замерла в ожидании приказа.

Врач взглянул на Гаэль и то, что он увидел, заставило его забыть о Кутху, о Джарле и всем остальном. Грудь Гаэль вздымалась и опадала… вздымалась и опадала…

— Она дышит, — прошептал доктор.

— И что с того? — спросил Кутху.

— Она приходит в сознание! Значит, она не мертва!

Эти слова врач произнес с пылкостью горячей молитвы. У него было много других забот, связанных с угрозами Кутху, с необъяснимой тайной камня, но в первую очередь его терзало беспокойство о пациентах. Он был хорошим врачом и хотел, чтобы люди жили полной, счастливой жизнью. Когда его пациенты страдали, он страдал вместе с ними. Он очень волновался за Гаэль и Киза. В каком-то смысле, они были его детьми. Он принял их таковыми, когда они появились у него в офисе, точно обожженные и напуганные детишки.

Оттолкнув Джарлу, доктор упал на колени возле Гаэль, наблюдая на движениями ее груди. Он взял ее запястье и почувствовал, как под его пальцами пульс ускоряется и становится сильнее.

Джарла оглянулась на Кутху, ожидая приказа, но тот помотал головой.

— Минутку подождем, — сказал он.

Стоя возле Гаэль на коленях, доктор Рикер увидел, как открылись глаза. Для него это был счастливый момент. Она жива, значит, все в порядке. Но тут же у него перехватило дыхание. Она была жива, но все было не так уж хорошо.

Ее глаза горели безумием. Она уставилась на доктора Рикера и не узнала его. Сев на кушетке, она закричала от ужаса и стала звать кого-то по имени Кизн.

— Горит, весь воздух горит! — выкрикивала она. — Землетрясение! Как трясется земля! Пыль! Мне нечем дышать! Кизн, где ты?

Кэл зажал ей рукой рот, но тут же взвизгнул от боли, потому что она его укусила. Он уже собирался ударить ее, но доктор Рикер перехватил его руку.

Глаза Гаэль уставились на горборносого.

— Кутху! — закричала она. — Кизн, где же ты?!

Прежде чем Кэл освободился от доктора Рикера, Гаэль вскочила с кушетки.

— Взять ее! — приказал Кутху.

Кэл, Джарла и Ширла шагнули вперед, повинуясь своему предводителю. Поймав Гаэль, Кэл завернул ей руку за спину. Ширла закрыла ее лицо подушкой, заглушая крики. Гаэль задергалась, пытаясь освободиться.

— Задушите ее, если не замолчит, — велел Кутху.

Он не хотел, чтобы в соседних квартирах услышали крики и вызвали полицию.

— Нет! — закричал доктор Рикер.

— То же самое ждет и вас, док, если завопите еще раз, — заметил Кутху.

Доктор Рикер понизил голос, но эмоции по-прежнему переполняли его.

— Пожалуйста! Вы просто не понимаете, что происходит. Она в панике. Если мы не будем обращаться с ней чрезвычайно бережно, пока паника не пройдет, она еще долго будет буйствовать.

— Она не стоит и моего плевка, — заявил Кутху.

В этот момент доктор Рикер готов был убить горбоносого голыми руками.

— Но ее жизнь, писхика, все ее будущее в опасности!

— Она ваша пациентка, а не моя, — отрезал Кутху.

— Тогда пусть ваши люди оставят ее в покое!

Кухту на секунду задумался, затем пожал плечами.

— Ладно, если она больше не станет кричать. Если закричит — ей конец.

— Она не будет кричать, — пообещал Рикер.

Он оттолкнул Кэла и обеих женщин и, склонившись над Га-эль, осторожно снял подушку с ее лица. Она взглянула на него полными ужаса глазами.

— Пожалуйста, выслушайте меня, моя дорогая! — быстро сказал врач.

Гаэль не отрываясь, смотрела на него.

— Вы меня помните. Я ваш друг, — продолжал доктор Рикер.

В ее глазах по-прежнему плескался ужас.

— Я — ваш доктор, — продолжал врач. — Я пытаюсь вам помочь.

— Землетрясение, — прошептала она.

— Сейчас нет никакого землетрясения.

— Сейчас? А когда это — сейчас? — спросила она.

Этот вопрос частенько озадачивал доктора Рикера, но в этот раз у него не было намерения пускаться в рассуждения.

— Вы чувствуете кушетку под собой? — спросил он. — Она не качается, как было бы во время землетрясения. Осмотрите комнату. Это ваша квартира. На стенах висят картины, штукатурка не потрескалась, все расставлено по местам. Не было никакого землетрясения.

Повинуясь ему, она осмотрела комнату.

— Но землетрясение было, — прошептала она. — Там, в пустыне. Я… Я была там. По нам ударил луч тегнара… и потом началось землетрясение. Кизн, кажется, сломал себе ногу…

Доктор Рикер не имел ни малейшего представления, о чем она говорит. Он заподозрил, что она описывает то, что видела, пока находилась в странном каталептическом состоянии. Он не знал, происходило ли это на самом деле, но важным на данный момент было лишь то, что она думала, будто они произошли. Они были для нее реальными.

Он также знал, что она находится в полной растерянности, пытаясь разобраться, что реальное, а что — нет. Он подозревал, что за господство над ее телом сейчас борются две разные личности, каждая со своими воспоминаниями, знаниями и системой ценностей. Если девушка сумеет соединить их, слить в единую личность, она станет нормальной. Если же нет, то этот конфликт будет продолжаться, лишь пугая её.

Сумасшедшие дома и так уже переполнены. Им не нужен лишний пациент!

— С Кизном все будет в порядке, моя дорогая, — продолжал доктор Рикер голосом тихим и мягким, точно рассветный ветерок.

Он успокаивал испуганного ребенка, стараясь внушить ему чувство безопасности. Пальцы, не отпускающие ее запястье, подсказывали, что удары сердца несчастной все еще нерегулярны, то сильнее, то слабее. Доктор не знал, что могло произойти с ней физически в результате эмоциональной внутренней бури, но собственное состояние подсказывало, что судороги сердечной артерии могли стать причиной сильной тошноты. Доктор и сам испытывал нечто подобное.

— Но где Кизн? — спросила она. — Я люблю его. Я собираюсь выйти за него замуж. И где Ди-ур? Что произошло с ним? Он погиб при землетрясении?

— Моя дорогая…

— А где мой отец? Он уехал раньше нас. Он так нужен мне сейчас. — На ее глазах показались слезы. — Я люблю отца. Где он? Только не говорите мне, что он… что он… — У нее перехватило горло.

— Я пока что ничего не знаю о нем, — пробормотал доктор Рикер.

Он уже стал понемногу разбираться в ее фантазии, понял, что она принимала текущее время за свое собственное, а точнее, создала некую смесь прошлого с настоящим, и считала реальностью то, что хотела, а не то, что происходило вокруг на самом деле. Доктор знал лишь единственный способ помочь ей. Нельзя было отрицать реальность ее внутреннего опыта, так как это запутало бы ее еще больше. Но если он примет ее реальность, это поможет перенести ее из прошлого в настоящее.

Только доктор Рикер знал, насколько тонкими должны быть подобные эмоциональные операции, которые он собирался проводить. Он чувствовал себя, как человек, идущий по скользким бревнам посреди реки самой темной ночью. Одна оплошность — и Гаэль Дана провалится в пучину психического водоворота, где может провести весь остаток своей жизни.

Совершенно игнорируя Кутху, Кэла и обеих женщин, доктор Рикер продолжал работать. Жизнь и психическое здоровье пациента были важнее всего. Возможно, то, что он ставил чужие интересы выше своих, объясняло, почему пациенты доверяли ему и даже любили его.

Гаэль взглянула на него в упор.

— Кто я? — спросила она.

— Моя дорогая, а как вы сами считаете, кто вы? — спросил в ответ врач.

Он знал, что подобный вопрос вполне закономерен. Огромное количество людей рано или поздно задаются вопросом, а кто они есть на самом деле. Он сам иногда задавал себе этот вопрос. Кем он был? И был ли он кем-то? Кем-то больше, чем просто имя, которое он носил с рождения до смерти, комбинация букв, фонетических звуков, как и каждая мысль? Доктор Рикер знал, что человек — это не просто семантика, хотя многие люди отождествляли себя только с именем и не считали чем-то большим.

— Я… иногда мне кажется, что я — девчонка-подросток в тропическом саду, — ответила Гаэль. — Иногда, что я — Гаэль Дана. Но сама я не знаю, кто я на самом деле.

— Вы Гаэль Дана, — твердо, но добросердечно сказал доктор Рикер. — Вы живете в этой квартире. Это — ваш дом.

Во взгляде ее промелькнуло облегчение.

— Я так рада, что вы сказали это. Это как-то помогает мне успокоиться.

— Понимаю, моя дорогая, — вздохнул доктор Рикер.

Его голос стал еще более нежным. Он начал надеяться, что с ней все обойдется.

— Я хочу, чтобы вы оба сделали кое-что для меня, — неожи-ланно вмешался Кутху. — Я хочу, чтобы вы сообщили мне, где спрятали Камень Артены?

— Пожалуйста подождите! — взорвался врач.

— Заткнись, док, — ответил горбоносый. — Мне надоело дурачиться с вами. Если хотите, чтобы эта женщина осталась нормальной, то все, что от вас требуется, сказать мне, где Камень Артены. В противном случае, она проведет остаток жизни в сумасшедшем доме.

Кутху прекрасно понимал, в чем его преимущество. Пытки не разговорили бы упрямого врача, а вот угроза его пациенту — другое дело!

— Но… — начал было доктор Рикер.

— Я сказал, заткнитесь, — оборвал его Кутху.

В комнате стало очень тихо. Толстяк ждал приказаний. Две женщины тоже нетерпеливо ждали. Доктор Рикер лихорадочно размышлял.

Лежащая на кушетке Гаэль Дана не отрывала испуганного, полного недоумения взгляда от Кутху. Она ничего не могла понять. Едва только она начала было понимать, кто она и где находится, как ее только обретенной безопасности стало угрожать что-то другое. Пока она разговаривала с доктором Рикером, она не помнила о Кутху.

Теперь же вспомнила его. Вспомнила не только то, как встретилась с ним в настоящем, но и фрагменты забытого прошлого, высокую башню, из которой вылетела волна горячего, наэлектризованного воздуха.

В душе ее поднялся ужас, немедленно отразившийся на лице.

И тут в тишине, воцарившейся в комнате, раздался щелчок, и хриплый голос произнес:

— Я пушу пулю в любого, кто тронет ее!

Глава XIII

Киз Ард сидел на полу. В потных, дрожащих руках у него был короткоствольный автоматический пистолет. Щелчок раздался, когда он спустил предохранитель.

— Вы забыли перевернуть меня, — сказал Киз. — Пистолет все это время был подо мной.

Толстяк Кэл потянулся было к карману пиджака, но заметив во взгляде Киза, тут же направившего на него пистолет, смертный приговор, поспешно поднял руки выше головы.

— Не стреляйте! — прошептал он голосом, внезапно ставшим писклявым, как у перепуганной крысы.

Сидевший в мягком кресле Кутху был совершенно неподвижен. Обе его женщины тоже боялись шевельнуться.

— Киз! — прошептал доктор Рикер.

— Я в порядке, сэр, — ответил Киз Ард. — По крайней мере, я думаю, что я — это я!

Все тело его было покрыто потом, сознание словно окутывало зловещее черное облако. Нога сильно болела. Боль была такая, словно нога сломана, но, мельком взглянув на нее, Киз не увидел ни опухоли, ни других признаков перелома. Может быть, это просто воспоминание о боли?

Киз очень быстро вернулся из мира прошлого. Поэтому он частично избежал путаницы и сомнений, угрожавших здравомыслию Гаэль. Частично, но не полностью. Переход совершился так быстро, что сердце не успело начать биться с нормальной частотой.

Сердце было физическим органом, кровь, вены и артерии — тоже. Они оказались подвластны инерции. Сначала они заработали медленно, вяло. Затем включились надпочечники, и сердце бешено заколотилось в груди. Киз почувствовал боль в груди и понял, что это физическая реакция организма на происшедшее, и либо она пройдет через пару минут, либо убьет его. Тело покрылось потом, голова закружилась. Вся комната, казалось, принялась вращаться перед глазами.

Но он знал, кто он такой, где находится, и в руках у него было оружие, которым он мог воспользоваться, если хотел остаться в живых. Пилот-испытатель не может быть легкомысленным, к тому же эта профессия натренировала его организм, научила его противостоять головокружению. И он был рад, что в свое время прошел жесткую тренировочную программу.

Киз кивнул на Кэла и сказал доктору Рикеру:

— Возьмите оружие у толстяка. Также обыщите остальных, включая сумочки женщин.

Он пытался совладать с болью в сердце. Боль в ноге тоже уменьшалась. Нога словно начала забывать о боли, которую перенесла в каком-то забытом прошлом. Зато вернулась боль от ожогов на спине.

Воспоминания о таившемся в прошлом ужасе пытались ворваться в его сознание, колотили в дверь, словно испуганные призраки, пытающиеся вернуться в квартиру, которая уже сдана новым арендаторам. Но Киз не пускал этих призраков.

У Кэла оказался пистолет в наплечной кобуре, и еще один в правом кармане. Доктор Киз забрал оба. В сумочках женщин оказалось по маленькому пистолету. Кутху был не вооружен. Доктор Рикер с тревогой уставился на конфискованное оружие.

— Дайте их мне, — приказал Киз, — и вернитесь к Гаэль. Вы нужны ей.

Киз рассовал пистолеты по карманам, не пытаясь встать на ноги, и не отрывал взгляда от Кутху, Кэла и обеих женщин.

— Я убью первого, кто шевельнется, — объявил он, и по его голосу чувствовалось, что он сделает это без колебаний.

Хорошо зная Киза, доктор Рикер оглянулся на него.

— Занимайтесь Гаэль, — приказал Киз. — Со мной все в порядке.

Охваченный отчаянием врач понимал, что у него два пациента, но помочь он может лишь одному. И он повернулся к Гаэль. Она сидела, глядя испуганными, непонимающими глазами на комнату и людей, находящихся в ней. Снова и снова ее взгляд обращался к Кизу Арду. В сознании у нее царили сомнения и путаница.

— Это Кизн, — пробормотала она, глядя на Киза, но не была уверена в этом.

Но, глядя на него, она казалась счастливой.

Слишком счастливой. Голос ее звучал, как у ребенка.

И, услышав этот голос, доктор Рикер понял, что это значит. Гаэль не вернулась мысленно в прошлое, но в прошлое своего детства, когда все казалось простым, мир был огромным, прекрасным и полным любви, а страх и ненависть пока что еще не вторглись в ее жизнь. Детство ее было счастливым.

Но потом оно закончилось. Теперь Гаэль давно уже не ребенок. И если ее сознание зафиксируется на том возрасте, то она навсегда останется ребенком и будет жить в нереальном мире несуществующего детства.

— Дорогая моя… — начал было доктор Рикер.

Гаэль поглядела него. Глаза ее были безучастными.

— Кто вы? — спросила она. — Я вас не знаю.

Ее взгляд снова вернулся к Кизу.

— Туг Кизн. Я хочу пойти поиграть с Кизном.

Детские нотки в ее голосе стали сильнее. Гаэль попыталась встать с кушетки. Она была, как ребенок, который хотел бежать играть со своим приятелем.

— Пожалуйста, дорогая моя, не пытайтесь встать, — быстро сказал доктор Рикер.

— А почему? — спросила она.

С ней говорил взрослый. А слова взрослых частенько бессмысленны для детей.

— Вы… ну-у… вам нехорошо.

— Нехорошо? Да я чувствую себя просто замечательно! — воскликнула она и снова попыталась встать с кушетки.

Доктор Рикер поймал ее за руку и мягко удержал.

Она легла, но ее поведение было поведением раздраженного ребенка, которого не пускают бежать поиграть.

Сидя на полу, Киз Ард держал пистолет обеими руками и пытался совладать с болью в сердце. Оно, казалось, колотилось все быстрее и быстрее. Он не спускал глаз с Кутху, Кэла и обеих женщин. Их нужно было передать полиции. Он пододвинулся по полу поближе к стене. Если бы только он смог встать на ноги, пойти в спальню Гаэль и воспользоваться телефоном, чтобы вызвать полицию.

— Вспомните, вы — Гаэль Дана. И вы уже взрослая. Вы выросли, — услышал он голос доктора Рикера.

— Кто такая Гаэль Дана? — спросила Гаэль. — Я… Я не знаю ее. Она кто-то из тех, с кем я обычно играю?

— Она — подруга, — сказал доктор Рикер, божественное терпение и бесконечная нежность звучали в его голосе.

И Гаэль сердцем ощутила эту нежность. Она улыбнулась ему. При виде этой улыбке, в душе доктора Рикера зажглась надежда. Это была не улыбка ребенка. Это была почти что улыбка взрослой женщины.

— Вам понравится Гаэль Дана, — сказал врач.

Лоб Гаэль нахмурился, когда она задумалась.

— Мне почему-то кажется, что Гаэль — это я, — сказала она.

Доктор Рикер чуть слышно вздохнул.

Киз Ард поднялся, опираясь на стену и, держась за нее, прошел в спальню Гаэль. Телефон лежал на полу у двери. Киз нагнулся и поднял его, поднес трубку к уху, прислушался. Не услышав длинных гудков, он нахмурился.

— Телефон не работает, — тихонько сказал Кутху.

— А почему? — спросил Киз.

— Потому что я вырвал провод, — ответил негодяй.

Киз сел, положил пистолет на колени и задумался. Боль в груди стала меньше. Артерии и вены выдержали избыточное давление и не разорвались. Дышать становилось все легче. Нога совсем перестала болеть, а жжение в спине постепенно уменьшалась. Киз вспомнил, что его спина была обожжена, причем как в прошлом, так и в настоящем. Воспоминания о прошлой боли постепенно стирались, но боль в настоящем оставалась.

Он попытался понять, что делать дальше. Нужно было время, чтобы доктор Рикер поработал с Гаэль. Киз знал из своего опыта, что врач выполнит свою работу, если только дать ему время и возможность.

Но времени как раз и не было. Оставалась проблема с Кутху, Кэлом и женщинами. Если отвлечься от них хотя бы на секунду, они схватят его.

Киз подумал было, что можно их просто перестрелять, но тут же выбросил из головы эту мысль. Он станет стрелять, если только его вынудят. Но без нужды он не хотел пачкать руки их кровью.

Когда-то в давно ушедшие времена один человек учил его, что нельзя убивать. Он не мог вспомнить имя этого человека, но в голову почему-то приходил синий цвет, когда он думал об этом давно забытом учителе.

— Я вспомнила, кто я, — раздался голос Гаэль. — Я — Га-эль Дана. На мгновение я почему-то посчитала себя маленькой девочкой.

Ее голос был спокойным и теплым. Она взглянула на врача.

— И вас я вспомнила! Вы — доктор, к которому меня привел Киз после того, как мы получили ожоги, и Киз…

Она взглянула на Киза Арда, сидевшего у противоположной стены. Руки он держал на коленях, по-прежнему нацелив пистолет на Кутху.

— Что случилось с Кизом? Почему у него пистолет?

В голосе ее послышалось беспокойство, но это был голос настоящей Гаэль, которая волновалась о своем друге. Из него совершенно исчезли детские интонации.

— Не волнуйся обо мне, любимая, — сказал Киз. — Со мной все в порядке. И не думай о пистолете. Я не стану стрелять, если только меня не вынудят.

— Он назвал меня любимой! — воскликнула Гаэль.

— Он любит вас, — тихо ответил врач.

— Что?!

Ее лицо мгновенно прояснилось, глаза заискрились. Любовь одна из немногих вещей, которая поддерживает женщину в тонусе, вдыхает жизнь во все ее существо. Это доктор Рикер отлично знал.

— Я очень люблю тебя, — продолжал Киз, голос его был твердым, уверенным, многозначным, он мог убедить кого угодно.

На лице Гаэль исчез ужас. Полет из прошлого завершился. Она стала взрослой, причем счастливой женщиной.

Доктор Рикер вытер пот с лица. Большая часть работы была сделана. Теперь оставалось лишь закрепить Гаэль в ее взрослом эмоциональном состоянии. Нужно было время, чтобы это состояние стало стабильным, возможно, несколько месяцев, но врач знал, что если любовь будет по-прежнему на его стороне, то с этой задачей он справится.

— У меня два человека в коричневом грузовике снаружи, — внезапно заговорил Кутху. — А в фургоне этого грузовика — тегнар…

При этом слове Киза Арда обуял ужас. Он вскочил на ноги, держа пистолет наготове. Он резкого движения у него снова закружилась голова, но он справился с этим и подошел к окну.

Коричневый фургон стоял в переулке. Одна дверца сзади была раскрыта. В фургоне никого не было видно, но Киз не сомневался, что Слим или Занду сидят там наготове и ждут приказа.

— Достаточно мне приказать, и вы не уйдете отсюда живыми, — сказал Кутху.

Киз повернулся к нему лицом.

— Не думаю, что вы отдадите такой приказ, — ответил он. — Или вы считаете, что луч тегнара сожжет нас и оставит вас нетронутым?

— Я так не думаю, — кивнул Кутху и задумчиво посмотрел на Киза. — Но тогда мы в тупике. Вы можете пристрелить меня, — спокойно продолжал горбоносый, — а я могу уничтожить вас. Убив меня, вы тем самым убьете и себя.

В тишине комнаты Киз услышал далекий гудок автомобиля, напоминающий, что начинается рассвет.

Прошла большая часть ночи! Кизу казалось, что прошло много ночей с тех пор, как он лег на пол и положил себе на лоб зеленый камешек. У него было впечатление, что с тех пор он прожил куски многих жизней.

— Мне нужен Камень Артены, — тем временем продожал Кутху. — Отдайте его, и я уйду. Даю вам честное слово.

— Ваше слово! — фыркнул Киз.

Гнев засверкал в глазах горбоносого.

— Мое слово твердо, — объявил Кутху.

— Ваше слово твердо, пока я держу вас на мушке, — ответил Киз. — Ваше слово твердо, пока вы в тупике. Но как только что-то изменится, ваше слово не будет ничего стоить!

Доктор Рикер попытался вмешаться, но Киз жестом велел ему замолчать.

— Если мы выпустим вас отсюда с Камнем Артены, то вы дадите сигнал своим людям в грузовике, и весь этот жилой дом отправится следом за офисом доктора Рикера. Смерть сотни-другой человек не имеет для вас никакого значения! Если мы умрем, никто никогда не сможет объяснить взрыв, уничтоживший этот дом и убивший его жильцов.

Враждебность и ярость полыхали во взгляде Кутху.

— Я думаю, он сдержит свое слово, — все же вмешался доктор Рикер. — Я действительно так думаю. Он собирается исполнить то, что обещает.

— И сколько времени будет длится его обещание? — спросил Киз.

— Этого не знает никто, — ответил врач. — Может быть, он нарушит свое обещание и уничтожит нас всех. Но я не вижу никакого другого выхода, кроме как пойти на этот риск. В конце концов… — и он кивнул на Гаэль.

Она сидела выпрямившись на кушетке.

— Мне нужно время, чтобы стабилизировать ее состояние, — прямо сказал врач. — Ия этим займусь. — Он посмотрел на Киза. — Кстати, вы тоже нуждаетесь в некоторой помощи.

— Знаю, — задыхаясь, ответил Киз.

— Жизнь Гаэль, ее психика все еще под угрозой, — продолжал врач. — А может, и ваша психика, Киз. Вы где-то вблизи от точки невозврата, или, иными словами, сомнительно возвращение…

В комнате наступила тишина.

— Мы не можем рисковать жизнью и здоровьем людей, — заявил врач и в упор поглядел на Кутху. — Вы сдержите свое слово?

Это был вопрос, но одновременно и мольба.

— Конечно, — тут же ответил Кутху.

— Тогда я отдам вам Камень Артены, — сказал доктор Рикер.

Он подошел к кушетке, на которой сидела Гаэль и, нагнувшись, достал из-под нее маленький зеленый камешек.

Кутху зачарованно уставился на него. Киз Ард затаил дыхание, а врач подошел к горбоносому и вложил камень в его открытую ладонь.

Как только пальцы сомкнулись на камне, Кутху вскочил на ноги. Его лицо выражало полный триумф. Он получил то, что хотел! Его глаза и складки у рта говорили, что у него нет намерения сдержать свое слово. Что ему жизнь и здоровье какой-то там женщины? Как только он выберется из здания, Слим и Занду в коричневом грузовике примутся за работу.

Поняв намерение Кутху, Киз Ард поднял пистолет, готовый стрелять, но краем глаза увидел Гаэль на кушетке. Выстрелить означало бы снова повергнуть ее в шок, нанести вред ее психике. Ее эмоциональная стабильность еще очень слаба. Гаэль была для Киза дороже жизни. Он не мог причинить ей вред. В отчаянии он понял, что не сумеет помешать Кутху покинуть квартиру. Возможно, они успеют убежать, прежде чем Слим включит тегнар, как успели сбежать из офиса доктора Рикера!

Киз опустил пистолет. Толстяк мгновенно шагнул вперед и ударил Киза точно в челюсть.

Перед глазами Киза закружились звезды. Выпустив пистолет, он упал на пол без сознания.

Глава XIV

Киз Ард почти сразу же пришел в себя. Удар, сбивший его с ног, был не такой сильный, чем то, что повергло его вчера в кому. Удар был нанесен лишь его физическому телу. А вчера он получил удар гораздо более тяжелый, удар, нанесенный по глубинным уровням его психики.

Он услышал торжествующий возглас Кутху:

— Хорошая работа, Кэл! Теперь у нас есть и камень, и единственные живые свидетели. Мы заберем всех с собой.

— Он без сознания, — сказал Кэл, имея в виду Киза.

— Тогда мы понесем его. Если кто спросит, то скажем, что это наш пьяный друг, который уснул. Пусть женщины вытрут все, до чего мы дотрагивались. Не нужно оставлять отпечатков пальцев.

Раздались поспешные шаги.

— Но вы же обещали… — протестующе закричал доктор Рикер.

— Ия сдержу свое обещание, — ответил Кутху. — Держи!

Его кулак метнулся к подбородку врача. Доктор Рикер отлетел, ударился спиной о стенку и сполз по ней, оказавшись в сидячем положении. В выражении его лица смешались две разных боли: физическая боль от удара и эмоциональная боль от знания, что его предали, что он все поставил на карту и все потерял. Но хуже любой боли была мысль, что он проиграл важное сражение за психическое здоровье Гаэль и Киза Арда.

Гаэль на кушетке смотрела безумными глазами на то, что творилось вокруг.

Киз попытался встать на ноги.

Кэл пнул его в лицо.

— Уходим, — повторил Кутху. — Ты вернул свое оружие, Кэл?

— Да. И женщины тоже.

— Прекрасно. Понесешь его. Я понесу доктора, а женщины пусть несут женщину. Если начнет отбиваться, задушите ее. И помните: если кто станет задавать вопросы мы просто помогаем пьяным друзьям вернуться домой.

Эта идея, казалось, рассмешила Кутху. Он рассмеялся, потом стал осматривать зажатый в руке Камень Артены.

ТРРР!

Лежащему на полу Кизу Арду показалось, что этот звук прибыл из какого-то далека, несясь сюда с невероятной скоростью. Смутно и неопределенно, в полубессознательном состоянии, он все же вспомнил, что уже слышал этот треск, похожий на звук рвущегося тонкого шелка, и нечто уже летело сюда с громадной скоростью. Киз попытался вспомнить, где и когда слышал это и что это значит. Но сознание мутилось, и вспомнить он не мог.

Внезапно в комнате наступила полная тишина. Осекся громкий голос Кутху. Перестал что-то бубнить Кэл. Замерли торопливые шаги обеих женщин.

И в этой тишине раздался возглас Гаэль. Но не ужас, не боль и не тон обиженного ребенка прозвучали в нем. В нем явно слышалась радость! Кизу наконец-то удалось открыть глаза.

Бросая вызов закону тяготения, посреди комнаты висел Синяя Тога. А позади нее были смутно видны другие фигуры в синих одеяниях. Киз не понимал, откуда они пришли и с какой целью направлялись сюда.

Если у них вообще была какая-нибудь цель. Но он не мог оторвать глаз от Синей Тоги.

Что-то было в руках у жреца. Киз узнал длинный посох с крюком на конце, каким пользовались пастухи много столетий назад, охраняя свои стала по ночам в горах и на холмах.

Синяя Тога держал посох так, что Кутху не мог не видеть его. Горбоносый отступил на шаг, взглянул на Кэла и хрипло прошептал:

— Стреляй!

Кэл нажал на курок. Пистолет выплюнул свинец в висящую в воздухе синюю фигур. Пуля ударилась в противоположную стену.

Синяя Тога смотрел на Кэла. Просто смотрел. Пуля явно не причинила вреда нематериальной фигуре в воздухе. Это потрясло Кэла. Толстяк выронил пистолет. На его лице внезапно выступили крупные капли пота.

Кэл выглядел так, словно увидел призрак прошлого. Сидя у стены и не в силах встать, доктор Рикер с восхищением смотрел на призрака в синем. Губы Синей Тоги шевельнулись. Но не раздалось ни единого звука. Он снова поднял посох, словно подавал им какой-то сигнал.

И Гаэль, казалось, поняла, что хотел сказать Синяя Тога.

— Он спрашивает, узнаете ли вы этот посох? — сказала она Кутху.

— Я… — прошептал Кутху.

Голос его стал хриплым и прозвучал так, словно горло внезапно наполнилось острым гравием.

— Он хочет сказать вам, что это пастуший посох. Когда хорошие овцы отбиваются от стада, пастух использует этот крюк, чтобы затащить их в безопасное место, — продолжала Гаэль, На мгновение она замолчала, но тут же продолжила: — Однако есть паршивые овцы, которые не желают слушаться, и тогда пастырь использует крюк… — Голос ее прервался, Гаэль замолчала, поняв то, что нужно сейчас сказать. —.. чтобы задушить их, — все же закончила она и дико обвела взглядом комнату. — Не уверена, что «задушить» именно то слово, которое хочет сказать Ди-ур. Он никогда никого бы не задушил. Возможно, он имеет в виду, что если овца продолжает упираться, то душит сама себя.

— Ди-ур? — прошептал Киз Ард.

Гаэль указала на одетую в синее фигуру.

— Это Ди-ур. Разве ты не помнишь его, Кизн? В прошлом он был нашим лучшим другом.

— Я… помню очень смутно, — ответил Киз.

Кутху уставился на фигуру в синей тоге. По его лицу можно было понять, что он узнал этого человека и что он боится его.

Губы Синей Тоги снова зашевелились. Гаэль опять стала переводить.

— Теперь у тела, которым ты завладел, есть Камень Арте-ны, — сказала Гаэль.

Горбоносый кивнул.

Синяя Тога улыбнулся и подал какой-то жест стоящим позади него фигурам.

— Мы ждали этого момента, Кутху, — перевела Гаэль.

— Что он имеет в виду? — прошептал Кутху.

Синяя Тога уставился на Гаэль и заговорил непосредственно с ней.

— Он говорит, — сказала Гаэль, — что в тот момент, когда вы дотронулись до Камня Артены, то отдали себя в его власть.

Лицо горбоносого исказилось от страха.

— Когда мы использовали его, то камень отослал нас в прошлое, — объяснила Гаэль. — Возможно… — Она не договорила.

— Но я не понимаю… — прохрипел Кутху.

Снова заговорил Синяя Тога.

— Он говорит, что знает, как вы умерли в том давно ушедшем рассвете, — сказала Гаэль. — Не знаю точно, что он имеет в виду. Он что-то говорит о землетрясении. Мне кажется, он хочет сказать, что вы умерли или должны умереть во время того землетрясения.

— Глупости какие! Я же сбежал из того времени! — воскликнул Кутху.

— Он говорит, что пока ещё вы никуда не сбежали, — сказала Гаэль. — Он говорит, что дата вашей смерти осталась все той же.

— Я… — Кутху резко замолчал.

Казалось, он что-то услышал.

— Кажется, я слышу грохот начинающегося землетрясения, — сказала Гаэль. — Я вижу, как пустыня вздымается, точно морские волны…

Киз Ард не слышал грохота землетрясения. Он только слышал обычный сигнал автомобиля, нетерпеливо гудящего перед гаражом, чтобы ему открыли и заменили аккумулятор. Эти звуки принадлежали не прошлому, а настоящему.

Но тут Киз увидел, что пальцы Кутху начали разжиматься, и понял, что горбоносый пытается выронить Камень Артены. Киз крикнул об этом Гаэль, которая явно могла общаться с Синей Тогой без слов.

Посох с крюком на конце в руке Синей Тоги метнулся вперед. Казалось, он становится все длиннее и длиннее, бесконечно длинны, поскольку тянулся через пространство-время. И этот бесконечно длинный посох зацепил крюком шею Кутху.

Синяя Тога рванул, точно пастух, возвращающий на путь истинный отбившуюся овцу. Лежа на полу, Киз Ард изумленно глядел на то, что происходит. Он видел, как Кутху распадается на двух людей. Одного из них, горбоносого с надменным лицом, тащил пастуший посох через громадный провал пространства-времени.

Другой Кухту повел безумными глазами — и рухнул на пол, что-то невнятно бормоча, стеная и плача. И Киз увидел, чем были заняты люди в синих одеяниях, толпившиеся позади Синей Тоги. У них тоже были посохи с крюками, которые они протянули через пропасть времени, безошибочно нашаривая свои цели.

Киз видел, как один крюк поймал за шею толстяка Кэла, и услышал, как Кэл закричал, разделяясь надвое — один толстяк полетел через пропасть времени, а другой ринулся вглубь квартиры, потом с воплями упал на пол. Киз увидел, как еще два крюка поймали за шеи двух женщин, и как те с воплями разделились.

Где-то в бездне позади Синей Тоги началось волнение самого пространства, изменения и судороги, на которые было больно смотреть. Киз успел увидеть, как горбоносый извивался, исчезая в той пропасти, как две женщины летели за ним, ставшие вдруг покорными и неподвижными, как толстяка согнуло буквально пополам, когда он сделал безуспешную попытку сорваться с крюка.

Внезапно все прекратилось. Люди позади Синей Тоги исчезли в невероятной дали вместе со своими пленниками. Кизу показалось, что пленников было не четыре, а больше, но не успел рассмотреть получше. Синяя Тога по-прежнему висел посреди комнаты. Он указал на Гаэль, губы его зашевелились. Гаэль вскочила на ноги, пересекла комнату и подняла с пола маленький зеленый камень.

Синяя Тога улыбнулся ей, как отец улыбается своей любимой дочери, и снова заговорил. Гаэль выслушала, затем повернулась к Кизу, который тем временем сумел встать на ноги.

— Он говорил, что я должна хранить Камень Артены и передать его своему первенцу… Он назвал меня Гжхил… — На ее лице была смесь неуверенности и смущения, неуверенности оттого, что она не могла вспомнить, кто такая была — или будет — Гжхил. — Он говорит, что я должна передать его своему первенцу, — повторила она. — А это значит, что я выйду замуж и у меня будут дети!..

Ее лицо покраснело еще сильнее.

Синяя Тога улыбнулся и снова заговорил.

— Он говорит, что камень снова будет приносить удачу мне и… моим близким… — От смущения ее лицо стало прекрасным.

Доктор Рикер с трудом встал на ноги и подошел к Синей Тоге. Человек из прошлого повернулся к нему.

Дальше последовало самое странное, что когда-либо видел Киз Ард. Они попытались обменяться рукопожатием. Их руки прошли сквозь друг друга, ничего не ощутив. Но все равно это было рукопожатие, пусть и символическое. Теперь, когда они стояли рядом, они показались Кизу похожими. Они не были полными двойниками, но походили друг на друга, как походят разные люди, которых объединяют общие надежды и общие мечты о лучшем будущем, несмотря на то, что их разделяет бездонная пропасть времени. Эту общую цель и сердечную тоску жреца из давно ушедшего прошлого и врача из нынешнего 1980 года соединила в единый импульс любовь и стремление помочь людям, даже если при этом сидящим в них черепахам приходится высовывать головы из понциря, вылезать из грязи и рисковать изучать мир за границами их разума.

На лице доктора Рикера больше не было боли. Лицо его выглядело еще измученным, то и дело морщилось, но оно снова стало лицом пожилого гнома, который помог судьбе скроить счастливый конец данной истории, и он был очень доволен этим.

Затем из окна, выходившего на задний двор, послышался крик. Киз Ард схватил пистолет, выроненный Кэлом, и бросился к окну, высматривая коричневый грузовик, припаркованный в переулке, и надеясь застрелить Слима и Занду, прежде чем они включать тегнар и разрушат его лучом все здание.

Он увидел тощего наркомана и карлика. Но они были не в грузовике. Они неслись со всех ног по переулку, как и все остальные двойники явившихся из прошлого. Киз опустил пистолет. Теперь он понял, почему ему показалось, что пленников было не четверо, а больше. Крюки стоявших позади Синей Тоги мужчин дотянулись и до грузовика, поймав сидящих в нем, чтобы унести их назад в давно минувшее время, когда они должны были умереть.

Киз вернулся в комнату, но, увидев на полу Кутху, снова взял пистолет наизготовку. Доктор Рикер и Синяя Тога закончили рукопожатие.

— Это не Кутху, — поспешно сказал доктор Рикер. — Кутху, завладевшего этим телом, больше нет, его убрали отсюда туда, где ему и надлежит быть. А теперь перед нами господин Эллер. Не стреляйте. Он — жертва, и сам не мог ничего поделать.

Сидя на полу, господин Эллер оглядывался, и взгляд у него был диким.

— Я всего лишь бедный владелец сувенирного магазина, — то и дело повторял он. — Я выживаю, как могу. Может, я немножко и торгую порнографией с черного входа, но я не делал ничего плохого… я не делал ничего плохого…

Толстяк Кэл рыдал на полу. Крупные слезы катились у него по щекам.

— И как меня угораздило вляпаться во все это? Я вышибала в баре. Ну, время от времени могу пропустить стаканчик, но в меру… только в меру…

Взгляд Киза перешел на двух женщин.

— Я — официантка в ночном заведении, — всхлипывала зеленоглазая Джарла. — Ну, поработала парочку раз проституткой, и что с того? Знаете, как девушке трудно прожить честно?

Черноглазая Ширла ревела. Доктор Рикер мрачно оглядел их. Синяя Тога опять заговорил. Гаэль переводила.

— Он говорит, что вьг должны исправить их, помочь встать на праведный путь, — сказала она. — Пусть в них соединиться в единое целое разумная и эмоциональная сферьг.

Пожилой гном погрустнел, глядя на перспективу дополнительной тяжелой работы. К тому же еще и без офиса.

— Ди-ур сказал, что он станет работать с вами. Он вам поможет, — добавила Гаэль.

Лицо доктора Рикера прояснилось. Призрак из прошлого предлагает помощь психиатру из 1980 года! Эта мысль поначалу показалась ему отвратительной. Что сказали бы его коллеги? Затем он махнул на все рукой. Черт с ним, что они бы подумали! В такой сложной профессии надо пользоваться даже помощью призрака. Особенно такого призрака, как Ди-ур! И он улыбнулся человеку в синей тоге.

Синяя Тога улыбнулся с ответ. Потом послал воздушный поцелуй Гаэль, а на Киза поглядел так нежно, как отец смотрит на любимого сына. Доктору Рикеру он поклонился, как один профессионал кланяется другому при встрече, пусть даже они встретились через века.

ТРРР!

Синяя Тога исчез. Единственными звуками в комнате остались лишь всхлипывания Кэла, плач двух женщин и бормотания господина Эллера, неустанно повторявшего, что он лишь владелец сувенирного магазина, который никогда не делал никому ничего плохого.

Гаэль подошла к Кизу.

— Я думаю, что мы спаслись от землетрясения, — сказала она. — Я думаю, что мы пересели пустыню, возможно, переплыли море и завели семью. И это передавалось в нашей семье в течение многих поколений…

Она раскрыла ладонь, на которой лежал маленький зеленый камешек, чуть вибрировавший со странной теплотой.

Гаэль улыбнулась Кизу. Оба знали, что спустя столько столетий судьба соткала для них странную паутину. Они встретились, разделились, встретились снова в каком-то другом времени и в другом месте, снова расстались, чтобы опять встретиться здесь. И в этот момент им показалось, что каждая такая встреча лишь делала их любовь сильнее…

Через несколько недель, прошедших после этой ночи, доктору Рикеру удалось собрать воедино личности всех замешанных в этом деле. Господин Эллер вернулся в свой сувенирный магазинчик. Ширла и Джарла снова устроились на работу официантками.

Кэл вернулся к прежнему занятию боте вышибалой. Но никто из них уже не был прежним. Побывав в прошлом, она увидели мельком необозримую пропасть пространства-времени, а также гигантскую, тонко сплетенную паутину судеб. Это видение смягчило и очистило их, придало глубину и значение их жизни, а также поселило немного любви там, где были лишь страх и ненависть.

Слим и Занду исчезли. По-видимому, они сами попытались восстановить свои личности и обрести душевное здоровье.

Машину в фургоне коричневого грузовика забрали эксперты из Министерства обороны, которые многократно разбирали и вновь собирали ее, пытаясь понять, как она действует, если вообще когда-то действовала, и гадали, почему они не могут заставить ее работать снова. Доказательством того, что это машина работала, служила гора щебня на том месте, где стоял особняк, принадлежавший известному и уважаемому врачу. Не будь этого щебня, эксперты постарались бы забыть обо всем этом, как о дурном сне. И они очень быстро возненавидели эту проклятую машину!

Киз Ард и Гаэль Дана поженились.

У доктора Джозефа Рикера появился странный консультант, которого никто, кроме него, не видел. Какое-то время, встревоженный вопросом Кутху, кто такой сам доктор Рикер, психолог думал, что в стародавние времена именно он и был Ди-уром. Но после длительных размышлений доктор был вынужден отказаться от этой гипотезы. Нет, он не был Ди-уром. Но, возможно, он и Ди-ур принадлежали когда-то к одному и тому же братству. Братство это с веками распалось, но у всех его членов осталось стремление помогать всем нуждающимся.

Этим объяснением доктор Рикер остался доволен.

ПРОПАВШИИ ЛИНКОР