Мэтт миновал примерно сто ярдов, а я опустилась ниже на сиденье и наблюдала за ним, затаив дыхание. Он ни разу не оглянулся, явно не догадываясь, что за ним следят. Я знала: Мэтт никогда не обращал внимания на окружавших его людей. Раньше, если мы вдвоем отправлялись за покупками и разделялись, чтобы зайти в разные магазины, я всегда заканчивала раньше и принималась искать его, а потом могла идти следом за ним, а он не замечал. Со мной такие номера не проходили. Я принадлежала к той категории людей, которые всегда смотрят по сторонам, даже если им ничто не угрожает.
Поравнявшись с домом, обнесенным черной кованой оградой, Мэтт повернул налево к будке привратника. Я проехала чуть дальше, чтобы было удобнее продолжать наблюдение. Ворота были открыты. У будки он не задержался ни на секунду, а прошел прямо во двор. Я приблизилась, крепко вцепившись в руль.
Здание представляло собой один из бывших складов у канала, возведенных в викторианскую эпоху, а в последнюю пару десятилетий превращенных в жилые дома. Однажды мы гостили в таком, находившемся около ливерпульского порта, – сплошной кирпич, арки и высокие сводчатые потолки. Апартаменты там принадлежали одной из подруг Кэти, пригласившей нас на празднование своего тридцатилетия. Мне запомнился наш с Мэттом разговор по дороге домой. Он просто влюбился в тот дом и готов был часами восторгаться им, тем, как, сменив его функцию, архитекторы мастерски сумели сохранить высочайшее качество конструкции. Мне настолько тогда надоели его разглагольствования, что я посоветовала ему перебраться в такой же дом, если он пришелся ему по душе. Похоже, Мэтт все-таки внял моему совету, хотя, конечно, это здание находилось в достаточно запущенном состоянии в сравнении с тем, где мы побывали прежде. Объявление «Сдается» висело на многих окнах, а вдоль стены стоял в виде опоры ряд ящиков, наполненных щебнем.
Я проехала еще чуть дальше по улице, не приближаясь к дому настолько, чтобы бросаться в глаза его обитателям, но мне самой открылся хороший вид. Через пару минут свет загорелся в одном из окон третьего этажа, над высокой аркой посреди фасада. Я различала силуэт фигуры, двигавшейся по комнате. Мужской фигуры. Вскоре свет погас, а мужчина вышел на небольшой балкон.
Это был Мэтт.
Я опустилась на сиденье, чтобы он не заметил меня.
Стоя на балконе, Мэтт расстегнул пуговицы сорочки, а потом вернулся в комнату, оставив окна распахнутыми. Интерьер скрывали тонкие портьеры. Я ждала, что произойдет дальше. Через десять минут он вышел с кружкой в руке. Чай, догадалась я. Теперь Мэтт был в простой футболке и джинсах. Волосы он не высушил после душа.
Я смотрела на него, вспоминая день нашего знакомства. В первый же вечер мы побежали на пляж после долгого и утомительного перелета. Мэтт широко раскинул руки под легким морским ветерком, а потом повернулся ко мне и рассмеялся, и я видела, как все накопившееся в нем напряжение исчезло. И выглядел он, как сейчас: молодой, смуглый и совершенно расслабленный.
Мэтт простоял на балконе достаточно долго, попивая чай и глядя в сторону канала. Наконец он вернулся в комнату. Мне захотелось вбежать в дом, но я сдержалась. Наблюдала за балконом еще минут десять, но Мэтт больше не выходил на него.
Глава 49
Дома в ночной тишине я думала о Мэтте и его новом жилище. Как он, наверное, предвкушал переезд, заранее внеся залог домовладельцу. У меня начинала болеть голова, когда я представляла, как Мэтт осматривает квартиру, торгуется из-за арендной платы, сообщает дату своего заселения, – и ни о чем этом я не знала. Вспоминала, как он возвращался домой, рассказывал мне о своем рабочем дне, но умалчивал о том, что уже готовил себе другое пристанище рядом с каналом в Манчестере.
Телефон звонил несколько раз, когда я уже лежала в постели. Первой позвонила мама. Я с трудом выдерживала ее расспросы после недавнего визита к ней, хотя понимала, что в первую очередь мне самой следовало поинтересоваться, все ли в порядке у нее, не случилось ли чего-то плохого. Нужно было выяснить, что ей наговорил отец после моего отъезда. Рассказывать маме о том, как нашла Мэтта, я не стала. Она посоветовала бы мне сначала написать ему письмо, прежде чем отправляться туда.
Я всю жизнь считала, что мама плохо понимает меня. Но во время последней встречи почувствовала: она знает меня гораздо лучше, чем я предполагала. Лучше, чем мне самой хотелось бы. Я старалась не вспоминать ее взгляд, когда я плакала. Она знала гораздо больше, чем рассказывала мне. Именно поэтому мне какое-то время не нужно видеться с ней. Я не в состоянии была бы выносить выражение ее лица. И на ее звонок я не ответила. Пусть оставит мне сообщение. Прослушаю завтра после того, как поговорю с Мэттом.
Потом со мной снова попытался связаться Сэм. Сначала позвонил, затем прислал текст с тщательно подобранными словами:
Ханна, мне необходимо с тобой поговорить. Отдел кадров готовит тебе еще одно электронное письмо. Не могла бы ты позвонить мне, когда прочитаешь его?
О том, что на мой компьютерный почтовый ящик пришло новое письмо, я узнала по сигналу в телефоне, когда ехала из Манчестера. Но, поняв, что отправлено оно отделом кадров, я проигнорировала послание. Конечно, я знала: удалять его непрочитанным не следует, но и ознакомиться с содержанием не решалась. Если бы мне удалось вообще не думать о работе, а сосредоточиться на мизерной надежде на возвращение Мэтта, тогда я еще была бы в состоянии кое-как держаться. Стоит мне начать размышлять над тем, что случилось в последнее время, и я действительно сойду с ума. Вот вернется Мэтт домой, тогда все станет на свои места.
Кэти продолжала мне звонить несколько минут. Она хорошо меня знала. Не приняв звонок, я не буду прослушивать голосовое сообщение тоже, и потому подруга проявляла настойчивость. И надоела мне. Но недостаточно, чтобы я решила поговорить с ней. После чего атаковала меня текстами:
Привет, Ханна! Чем ты сегодня целый день занималась?
Привет, всего лишь хотела узнать, как у тебя дела? Ты уже записалась на прием к врачу?
Привет! Ты позвонила в отдел кадров, чтобы рассказать им о своей беременности?
И так продолжалось до бесконечности. Я даже не представляла, какой настырной может быть моя подруга. Мне бы давно надоело отправлять сообщения в таких количествах без всякого результата. Но меня переполняла решимость не давать ей ответ ни на один из вопросов. С Кэти я тоже поговорю в следующий раз, только уже встретившись с Мэттом.
Если бы любой из них – Кэти, Джеймс, Сэм, моя мать – узнал о моем намерении встретиться завтра с Мэттом, они бы в один голос завопили, что мне ни в коем случае не следует так поступать. Это я прекрасно понимала, все-таки уже научившись немного разбираться в людях. Но к ним мои планы не имели никакого отношения. Хотя бы что-то должно было оставаться моим сугубо личным делом. Когда Мэтт вернется, у меня будет время рассказать им, при каких обстоятельствах это произошло. Порой в мечтах я представляла, как собираю их вечером у себя, не предупредив о его возвращении. Мне особенно нравилось воображать выражение их лиц, когда они увидят Мэтта на прежнем месте. Дома. Рядом со мной.
И мне вовсе не хотелось ничьей помощи для его возвращения. Все должно было оставаться между мною и им. Как бывало прежде.
Зазвонил городской телефон. Я выругалась. Наверняка это Кэти, оставившая попытки пробиться ко мне через мобильник, решила, что уж к городскому аппарату я подойду непременно. Я взглянула на определитель номера. И замерла. Я узнала этот номер! Сама записала, когда Джеймс продиктовал его Кэти через день после ухода Мэтта. Он все еще оставался на одном из моих листочков, и время от времени я пробовала набирать его наудачу. Это был старый номер мобильного телефона Мэтта, которым он пользовался, пока жил со мной.
Руки снова начали трястись, а ладони покрылись по´том.
– Алло!
Тишина.
– Мэтт? Это ты?
Молчание. Я с силой прижала телефон к уху.
– С тобой все в порядке? – Я перешла на крик. – Мэтт! Не молчи! Скажи мне что-нибудь, умоляю!
На этом звонок оборвался, и я могла слышать лишь короткие гудки. Я легла на постель, и слезы заструились по моему лицу. Через несколько минут я сама попыталась перезвонить по тому же номеру, но механический голос произнес: «Данный номер больше не обслуживается». Я нахмурилась. Как же он мог позвонить мне с номера, который уже не значился в телефонной сети? Взяв с прикроватного столика айпад, я вошла в Интернет и сумела только выяснить, каким образом заблокировать чьи-либо звонки. Но мне не нужно было блокировать его. Я преследовала совершенно противоположную цель!
Телефон зазвонил вновь. Тот же номер.
– Алло!
Молчание.
– Мэтт, как ты можешь пользоваться этим номером?
Он не ответил, но на сей раз до меня донесся легкий звук. Вероятно, его дыхание. У меня мурашки пробежали по коже. Я плотно прижала трубку к уху. Да, я определенно слышала его дыхание.
– Мэтт? Я знаю, что это ты! Скажи что-нибудь!
Ответа по-прежнему не было, но дыхание стало чуть тяжелее.
– Прекрати вести себя как последний извращенец, который ловит кайф, пугая женщин! – крикнула я. – Ты мне позвонил, так говори же!
При звуке гудков, раздавшихся, когда он положил трубку, я завопила от злости и швырнула свой телефон через всю кровать.
Потом я постаралась уснуть, но не могла перестать думать о том, как завтра встречусь с ним и прямо спрошу, какого дьявола он играет со мной в подобные игры. Ясно же, ему хотелось увидеться со мной. Иначе зачем понадобились звонки? Скучал ли Мэтт по мне? Может, сам лежал сейчас в постели, жалея, что меня нет рядом, страдая от разлуки со мной?
Когда телефон зазвонил в третий раз, я уже дремала, и мне пришлось протереть глаза, чтобы убедиться: номер тот же. Его номер.
– Алло!
Снова молчание, но теперь я уловила другие звуки. Уже не дыхание. Я слышала музыку. Напрягла слух. Что это? Мелодия показалась знакомой.