Почти все столики были заняты. За стойкой торчал мужик с запотевшей лысиной и бойко обслуживал жаждущих. По залу сновала девица-официантка в короткой юбчонке. Народ вкушал напитки разной степени крепости из маленьких металлических стаканчиков, пил пиво из высоких бокалов и закусывал всяческими морскими гадами.
Искомого персонажа Дрейк обнаружил за угловым столиком.
«Рубашка с гербом, часы на правой руке. Похоже, что он и есть, этот самый Игнасио».
Он уселся на свободный стул напротив данного типа и заявил:
– Хорошо сидишь.
– Красиво сижу.
«Теперь часы. Да, действительно «Сейко».
– Давай по пиву. Потом перейдем в другое место, подходящее для серьезного разговора, – сказал Игнасио и махнул официантке, которая тут же подскочила к столику и замерла в ожидании. – Два пива.
– Годится. Это насчет пива. А вот насчет другого места… Давай здесь поговорим, – сказал Дрейк. – Ты Игнасио?
– Он самый, прошу любить и жаловать. – Игнасио улыбнулся.
Дрейка насторожил игривый тон собеседника.
«Фальшь какая-то! Интонации, эта улыбка – как в дешевом боевике. Какое-то неестественное поведение. Ладно, посмотрим, как он дальше будет держаться. А это что такое?!»– Дрейк похолодел.
Над часами виднелась татуировка – змея, обвившая мачете.
««Герника»! Агент из этой конторы? Чушь!».
В процессе подготовки к операции офицеры накрепко запомнили все символы, знаки отличия различных группировок контрас, включая их татуировки. «Герника» являлась преторианской гвардией спецподразделения Хосе Габриэля Гармендиа. Эти боевики проходили спецкурсы в Израиле и Аргентине.
«Ни один агент не рискнет накалывать себе такой символ. Это чревато последствиями, несовместимыми с жизнью, – прикинул Дрейк. – Или Ленин все-таки имеет агентуру в «Гернике»? Сомнительно. Да и не стал бы он светить такого агента. Значит, подстава. Игнасио раскрыт и расколот до задницы. А этот тип приперся сюда вместо него. Но настоящий Игнасио не знал, с кем у него контакт. Он должен был передать мне информацию и свалить отсюда. Мне надо уходить, а потом осмысливать ситуацию и корректировать планы. Этот фрукт здесь явно не один. Я попал в засаду. Меня расколют, как Игнасио. Они это умеют».
Дрейк осмотрелся, вычленил четверку молодых парней, расположившихся в центре зала, и еще двух за столиком возле входа. Они чем-то отличались от остальной публики. Нарочитой непринужденностью, что ли.
«Скорее всего, эти. На ручонки бы их посмотреть. Наверняка цыплятки из того же инкубатора. Надо уходить. Здесь им брать меня неудобно. Шума будет много, полицию кто-нибудь вызовет. Они займутся мной на улице, дадут чем-нибудь по башке и поведут как пьяного».
Официантка принесла пиво.
Дрейк сделал глоток, поставил бокал на стол, хмыкнул, посмотрел на Игнасио и спросил:
– Где здесь сортир? Мне отлить надо. – Он привстал, но Игнасио остановил его, схватив за рукав:
– Да подожди ты! Сейчас перейдем в цивильное место, там все и сделаешь.
– Ладно, – покорно согласился Дрейк.
Он опустился на стул, взял бокал, тут же выплеснул пиво в лицо Игнасио и резко метнулся к выходу.
Ему преградили дорогу двое парней. Дрейк выхватил нож и двумя неуловимыми взмахами полоснул обоим по горлу. Пока они валились на пол, он проскочил между ними, ударил ногой по входной двери, которая открывалась наружу, выскочил на улицу и метнулся к углу здания. Но тут раздался выстрел, и Дрейку обожгло ногу. Видимо, вход кто-то страховал снаружи. Дрейк продолжил движение, но острая боль пронзила его тело.
«Задело кость, – определил он. – Вот беда-то какая!»
Дрейк заскочил за угол, извернулся ужом и выглянул. Из пивной выскочили несколько человек. Верзила с пистолетом, похожий на гориллу, бежал по направлению к нему и был уже совсем близко. Дрейк выхватил «вальтер», влепил ему пулю в лоб, потом, превозмогая боль, резво пополз к забору, где виднелась калитка. Из-за угла выскочили еще двое. Дрейк выстрелил и попал. Один боевик согнулся пополам, а второй вообще рухнул замертво.
«Дуплет. Флинт отработал синхронно со мной, – догадался Дрейк. – Не я же сразу двоих положил. Друг определился по ходу пьесы, стрельнул и ушел. Помог, чем смог. Он должен доложить ситуацию. Непременно».
На улице завыла сирена. Возле пивной тормознули два полицейских джипа.
«В полицию мне попадать нельзя. Документы мои в порядке, но полицейские наверняка в смычке с контрас. Они выдадут меня им по первому требованию».
Дрейк миновал калитку, заполз в близлежащие кусты. К нему бежали полицейские вперемежку с контрас. Он выстрелил еще несколько раз, в двоих попал, остальные залегли.
– Брать живым! – закричал кто-то истошным голосом. – Стрелять только по конечностям!
«Хрен вы меня живым возьмете! – Дрейк прикинул, что в обойме осталось три патрона. – Еще двоих положу, а последнюю пулю себе оставлю. Умирать-то как неохота!».
Но ему не пришлось убивать себя. Из-за угла неожиданно выскочил молодой полицейский. Это был новобранец, вышедший на дежурство в первый раз. Он, не раздумывая, дал очередь из автомата по кустам. Дрейк умер от шальной пули, застрявшей в мозгах.
Приближались сумерки. С моря наползала мохнатая туча. Пошел дождь. Небо над морем прорезали сразу несколько молний. Вдалеке громыхнуло. Но Дрейк этого уже не видел и не слышал.
Альтернатива
Флинт вернулся, когда сгустилась тьма. К этому времени лес затих, в нем лишь изредка кричали поздние птицы. Условный сигнал – карканье вороны – был хорошо слышен. Вся команда расположилась возле костерка, где на прутьях жарились куски мяса.
– Ты как раз к ужину, – сказал Кид небрежным тоном, но в его голосе чувствовалось напряжение.
Остальные молчали.
Флинт тоже ничего не говорил, стоял на краю полянки и не подходил к костру.
– Что скажешь? – спросил Глотов. – И не стой там, как статуя, иди сюда.
– Дрейк погиб, – заявил Флинт. – Его застрелили.
Офицеры у костра шевельнулись и вновь застыли в ожидании.
– Подробности!.. – Глотов с трудом сохранял спокойствие.
Флинт, не сходя с места, проговорил:
– Встреча с агентом не получилась. Похоже на подставу и засаду. Это все.
– Дрейк точно погиб? – спросил Глотов и вспомнил напутственные слова куратора: «Никто, ни при каких обстоятельствах не должен узнать ваши настоящие имена, принадлежность и предназначение».
– Точно. После перестрелки там собралась толпа зевак. Я тоже покрутился возле пивной и видел, как полицейские стаскивали трупы в грузовик. В мешках. Но перед погрузкой они открывали их и рассматривали лица покойников. Дрейк был среди них. Раненых увезли на автобусе с красными крестами. – Флинт имел виноватый вид.
Глотов это заметил и сказал:
– Ты все правильно сделал, иначе лежал бы рядом с Дрейком, а мы здесь сидели бы дураками и ждали у моря погоды. Помянем товарища. – Он достал фляжку со спиртом, чуть отхлебнул и пустил посудину по кругу.
– И что теперь? Связываться с яхтой и сворачивать операцию? – спросил Боннет. – Если не сделать ноги, то нас запеленгуют и начнут охоту. Тут аппаратуры хватает – янки постарались.
– Да ладно. Пускай пеленгуют и слушают, сколько хотят, – возразил Флинт. – Блад ведь на птичьем языке будет докладывать, мол, компаньон нуждается в совете по бизнесу. Да и пеленгуют они не с точностью до квадратного метра. Про треугольник погрешности слышал? Каких-то два кореша, один в районе города, а другой на яхте, базарят о своих делах по радио, потому что телефон на корабль не провели. – Флинт поморщился и махнул рукой, отгоняя назойливых комаров.
– Да и убого все как-то получается, – включился в обсуждение Морган. – Готовились, высадились, получили по морде, поджали хвост и слиняли.
– Эмоции здесь ни при чем. Так уж сложились обстоятельства. Но в чем-то ты прав. Лучами славы командование нас точно не обласкает, – сказал Глотов.
– Намус, то есть честь, потеряем, как говорят у нас на Кавказе, – добавил Флинт.
– А я вот интуитивно чувствую, что мы прорвемся. Надо просто подумать, поднапрячься, – заявил Морган и щелкнул пальцами.
– Интуиция в наших играх дешево стоит. Вера в нее может иметь катастрофические последствия, – жестко осадил его Глотов. – Гадалки и пророки востребованы в других местах. Здесь важнее информация, анализ и планирование. В худшем случае везение, но никак не интуиция. – Он воткнул в рот травинку и задумался, не обращая внимания на перебранку бойцов.
«Положение непонятное, если не тупиковое. Нам дали всего один контакт без подстраховки. У них что, агентуры здесь больше нет? Или другим не доверяют, боятся засветки? Нелепо все как-то получается. Здесь Морган прав. Готовились, тратили ресурсы… Но выходить на связь придется неминуемо, а отцы-командиры пускай решают».
Глотов дошел до схрона, вынул оттуда рацию и удалился в лес на несколько десятков метров.
Переговоры по радиосвязи
Глотов: Яхта «Глория», отзовись.
Самсонов: «Глория» слушает. Это Майкл.
Глотов: Это Блад. Майкл, тут у нас возникли мелкие проблемы. Посредник попался какой-то некомпетентный, задурил мозги нашему представителю. Пришлось от него отказаться. А бизнес стоит. Надо найти другого покупателя.
Самсонов: Я тут посоветовался со старшими компаньонами. У них разногласия по нашему вопросу. Выкручивайся сам. Я же тебе давал еще одного посредника. Ты, наверное, забыл об этом. И не беспокой меня по мелочам, связывайся только в том случае, если совсем ничего не сможешь сделать в силу своей бестолковости. Тогда я тебя отсюда заберу и привлеку более толкового переговорщика.
Глотов: Понял тебя, Майкл. Буду стараться.
Самсонов: Удачи, младший компаньон.
Когда Глотов вернулся к костру, дискуссия продолжалась, но бойцы старались соблюдать режим тишины, поэтому переругивались сдавленным шепотом. При появлении командира компания примолкла.