Бог укрывает тебя в тени крыл Своих, даруя тебе утешение, отдых, избавление от твоих бед - пусть не сиюминутное и полное; обновление, то не благодарить Его - значит роптать на Него, а не радоваться Его путям значит быть неблагодарным. Вой - это эхо из преисподней, радостное пение голос рая, грусть - адское уныние, радость - райская тишина. И тот, кто не имеет этой радости здесь, лишен одного из лучших свидетельств небесной радости: он отверг или презрел залог, коим Бог скрепил Свой Завет, обещающий, что истинная радость мира дольнего войдет в радость горнюю, как река впадает в море. Радость эта ждет нас не после смерти, а ныне, и новая радость разгорится во мне на небесах. Но; душа моя, едва покинув тело, не задержится, чтобы вкусить небесных радостей или насладиться лицезрением Бога, не будет ждать, пока ее проведут сквозь сферы воздуха, огня, Луны, Солнца, планет и свода небесного до того края, который мы почитаем раем, но по исходе из тела, не медля ни секунды, окажется в свете райской славы. (Ибо всякий путь в рай и есть рай; и как ангелы, сошедшие с небес, приносят их с собой и, оставаясь в мире дольнем, в то же время пребывают в раю, - так и душа, летящая в рай, встречает его здесь; как ангелы, сходящие с небес, не умаляют их, так же и души, восходя, приумножают небеса). Как душа будет безостановочно переходить от одного неба к другому, восходя на небо небес, так же и истинная радость доброй души в этом мире - уже небесная, и мы движемся к ней не потому, что не имея радости, ждем, когда ее вольют в нас, а потому, что Христос говорит: "просите, чтобы радость ваша была совершенной" (Ин 16:24) - то есть сбывшейся, отмеченной печатью вечности. Тогда исполнится обетование: "радости вашей никто не отнимет у вас" (Ин 24:22) - сама смерть не сможет ни отнять, ни прервать, ни остановить ее. Но как перед лицом одолевающей меня смерти или дьявола-искусителя, я узрю лик Божий (ибо каждая вещь должна быть зеркалом, отражающим Его лик), так и в смертельной агонии, в муке распада, в скорби последнего прощания и неотвратимого последнего переселения, я буду вкушать радость, которая уже не иссякнет вовек. Когда душа моя отлетит к Богу, радость поднимется в высь, облачится в сияние горней славы и воссияет в ее лучах. Аминь.
Проповедь 5.
___________________________________________________
Произнесена для знати Лука 23.34 Отче! прости им, ибо не ведают, что творят. ___________________________________________________
Слово Божие есть либо cовечный и единосущный Сын, воплотившийся Спаситель (Cлово стало плотью , Ин 1:14) либо дух, исходящий из уст Его и животворящий нас, ибо "не хлебом единым жив человек". Так каждое слово правды - слово Божье, ибо правда едина, непротиворечива и неделима, как и сам Бог. Всякая правда есть правда единогласная . Точнее говоря, Свое слово Бог либо писал, как дважды написаны Моисеевы скрижали, либо передавал посредством ангелов и пророков, или же сообщал через действия еще нерожденных (Иоанн Креститель взыграл во чреве матери), или произносил устами младенцев и грудных детей, и даже неразумных тварей, как было с Валаамовой ослицей, или отдавал неодушевленным предметам, как в книге Псалмов: "Небеса проповедуют славу Божию" (Пс 19 (18):1). Но нет более явного слова Его, чем то, что Он изрек устами, избранными Им для Его главной цели - нашего искупления. Ибо при сотворении мира Бог говорил, а при искуплении - не только говорил, но и безмерно страдал. Именно к таким, выстраданным словам мы относим наш евангельский стих, в котором Бог вочеловечившийся говорит: Отче! прости им, ибо не ведают, что творят.
Слова эти нужно тщательно исследовать, как великолепный дворец: сначала войдем во внешний двор и остановимся на том, что такое молитва вообще, потом подойдем к дворцу поближе и проследуем во внутренний дворик, размышляя над этой особой молитвой, олицетворяющей весь дворец. И наконец, пройдем через главные покои самого дворца и остановимся на четырех ступеньках: 1. Кого Он молит (Отче) 2. О чем Он просит? (прости им). 3. Он просит на определенном основании (ибо) 4. Почему Он умоляет простить их? - ибо не ведают. И наконец, обойдем дворец сзади и осмотрим все возражения: почему только ап. Лука вспоминает эту молитву, и почему эта молитва (словно в наказание иудеям, которое длится и поныне) не была исполнена Богом.
Отсюда следует, что молитва - наш первый вход, ибо где сказано: "Просите и дано будет" (Мф 7:7), там же сказано: "Стучите и отворят вам", " то есть через молитву мы получаем право доступа не только в прихожую, но и во весь дом: "дом Мой есть дом молитвы" (Лк 19:46). Из всех путей и способов излияния Божьей благодати молитва менее всего подвластна козням и каверзам. Таинства оказались в руках льстецов и разбойников. Некоторые приписывали им чрезмерно много, другие умаляли их роль. Кто-то их приукрашивал, а кто-то лишил естественных свойств. Много спорили о том, существуют ли они на самом деле, сколько их, каковы они и в чем их действие. Проповедь слова Божиего стала служить честолюбивым помыслам, вокруг нее образовалась целая лавка модных изделий. Почти всякое посредничество между Богом и человеком окружено изменами и личинами. Но менее всего молитва. И у нее больше всего направлений и адресов. Она может быть мысленной - можно мыслить молитвами. Ее можно облечь в звуки, то есть произнести вслух. Она может выражаться в действии, когда мы творим ее. Ибо дела обладают голосом: пороки Содома возопили к небу (Быт 18:20), как и милостыня Товита (Тов 12:9). И если Иоанн Богослов в начале Откровения (Отк 1:12) обернулся и увидел голос, то тем паче Бог посмотрит на землю и услышит, как звучат дела наши. Потому, чтобы искренне исполнить свое предназначение, будем молиться. Сколько же усилий предпринимают любимцы властителей земных, чтобы подчеркнуть свою близость к сильным мира сего. И хотя они вынуждены подлаживаться и покоряться их воле, с какой радостью исполнили бы они собственную волю или волю своих подданных. Вместе с Царем Царей каждый человек может это делать честно, и чем беднее он "тем быстрее, ибо здесь услышан будешь лишь в нищете".
Тут мы могли бы долго и охотно рассуждать о наших собственных делах, не сомневаясь в успехе. Можно говорить шепотом в опочивальне, но Он услышит тебя, можно петь громче некуда в церкви, но Он различит твой голос. Он не желает, чтобы его укоряли и бранили, подобно Иову: "Ибо стрелы Вседержителя во мне; яд их пьет дух мой. Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя?" (Иов 6:4,12) Не желает, чтобы наставляли и советовали, как Иона, который "был раздражен и сказал: о Господи! не это ли говорил я, когда еще был в стране моей?" "И сказал Бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение? Он сказал: очень огорчился, даже до смерти" (Иона 4:2,9). Не желает Он слушать и угрозы Моисея и быть отвергнутым им: "Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал" (Исх 32:32). Сказать своим слугам: "Сделайте это", - великая честь, но сказать Богу: Господи, сделай это , и получить желаемое - много почетней и проще. Бог наполняет Собою весь мир, но всего безусловней и явственней присутствует Он в храме. Посему каждый очистившийся человек - храм Святого Духа, и вместе с ним молится Сам Святой Дух. В чем можно отказать, когда просящий дает? Он играет с нами, как с детьми, показывая нам свои милости, чтобы заплакав о них, мы получили их в дар. Он отвечает, прежде, чем мы позовем; мы еще не закончили говорить, а Он уже слышит, как в Книге Исаии ("И будет, прежде нежели они воззовут, - Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу" (Ис 65:24)). По мнению врачей бывают страшные симптомы, которые нужно лечить прежде самого недуга, как жар при дизентерии. Так же и при греховной болезни души, сначала нужно лечить умственную лень и нерасположенность к молитве. Ибо "желаете и не имеете.., потому что не просите" (Иак 4.2). Прелюбодейная мать трех великих братьев: Грациана, Ломбарда и Коместора, когда духовник увещевал ее покаяться в содеянном, говорила, что не может, ибо вина ее принесла немалую пользу Церкви . По крайней мере, - взывал он к ней, - ты должна сокрушаться о том, что не можешь скорбеть. Посему кем бы ты ни был, если не можешь молиться, помолись хотя бы о ниспослании молитвенного дара. Как в телесной, так и в духовной болезни, нет ничего хуже, чем оставаться бессловесным.
Было бы невежливо держать вас долее у входа. Свернем во внутренний дворик и поразмышляем о нашей молитве, а потом войдем во дворец. В этой молитве Он не просит облегчить Его участь, как в предсмертной агонии. Тут нет никакой слабости, которую находят в ней искусные раскольники. Никаких сомнений, как в евангельском стихе: "если возможно". Никакого отступничества или желания уйти от благородного дела, которое Он начал, как в словах: "да минует Меня чаша сия". (Мф 26:39). Для нас это не образец и не пример для подражания (в отличие от Его проповеди), - как и молитва, которую называют Господней не потому, что Он прозносит ее, ибо от Себя Он не мог сказать: "остави нам долги наши", а потому, что Он заповедал повторять ее. Ибо хотя у Матфея сказано: "Молитесь же так", мы как будто не связаны этими словами; Лука же говорит иначе: "Когда молитесь, говорите: Отче наш, сущий на небесах!" и так далее. В этой молитве Бог обращается к Богу. Не так, как иудейский талмудист вынуждает Бога обращаться к самому Себе: Насыти желание мое и сострадание мое превысит гнев мой. Но как бывает, когда чужеземные товары ввозят в страну контрабандой, правитель может позволить или воспрепятствовать своим подданным покупать их. Подобно кораблю с грузом спасения на борту, входит Наш преблагословенный Спаситель в этот мир, спасения, которое мир не властен был совершить без Него (разве что в краткий промежуток между сотворением человека и грехопадением) и просит в этой молитве о том, чтобы прошение Его исполнилось даже для тех, кто пренебрег им и чтобы неведение не лишило их его силы. Здесь Он учит тому, что заповедал раньше: "молитесь за гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного" (Мф 5:44). Произнеся эти с