льную заботу, и Анна с Эрикой смогли, воспользовавшись случаем, поговорить вдвоем.
– Правда, он красив? – Анна посмотрела на Густава с восхищением. – Представляешь, такой парень заинтересовался мной!
Эрика взглянула на красивую младшую сестру и задумалась над тем, как получилось, что такой человек, как Анна, полностью утратил уверенность в себе. Когда-то младшая сестра была сильной, независимой и свободной душой, но годы с Лукасом, сопровождавшиеся побоями, сломили ее. Эрике пришлось подавлять желание встряхнуть ее. Она посмотрела на Эмму и Адриана, носившихся вокруг как безумные, и ее заинтересовало, как сестра может не ощущать гордости и чувства собственного достоинства, видя, каких замечательных детей она родила и воспитала. Несмотря на все, что им довелось испытать за их короткие жизни, они веселые и сильные и любят окружающих людей. И это исключительно заслуга Анны.
– Я еще не успела с ним толком поговорить, но он производит приятное впечатление. Вот познакомлюсь с ним получше и тогда дам ему более точную оценку. Но похоже, вы с ним сумели благополучно просидеть в изоляции на маленькой яхте, так что думаю, это добрый знак. – Ее улыбка показалась ей самой напряженной и вымученной.
– Насчет маленькой – это как посмотреть. – Анна засмеялась. – Он одолжил у приятеля «Наяду-четыреста», и там легко бы разместилась небольшая армия.
Их разговор прервало появившееся на столе мясо, и к ним присоединилась мужская часть компании, удовлетворенная проведением современного варианта операции по разделыванию саблезубого тигра.
– О чем это вы тут, девочки, болтаете?
Дан приобнял Марию, которая с воркованием прильнула к нему. Нежности перешли в настоящее обжимание, и хотя Эрика рассталась с Даном много лет назад, вид их извивающихся языков не доставлял ей удовольствия. Густав тоже явно относился к этому в высшей степени неодобрительно, но от Эрики не укрылось, что он боковым зрением заглядывал в глубокое декольте Марии, демонстрировавшее несколько больше обычного.
– Ларс, не нужно так обильно поливать мясо соусом. Ты же знаешь, что тебе следует думать о весе, из-за сердца.
– Что такое? Я здоров, как конь! Тут одни мышцы, – громко заявил отец Патрика, ударяя себя по животу. – К тому же Эрика говорила, что в соусе оливковое масло, и значит, он полезен. Всюду пишут, что оливковое масло хорошо для сердца.
Эрика подавила желание заметить, что целый децилитр, наверное, нельзя назвать полезным для здоровья количеством. Они уже много раз обсуждали это, и Ларс, как никто другой, умел воспринимать только те советы по питанию, которые ему хотелось. Еда была для него главной радостью в жизни, и любые попытки ограничений он воспринимал как ущемление его личности. Биттан уже давно смирилась, но все-таки временами пыталась робко высказывать свое мнение по поводу его привычек в еде. Все попытки посадить его на диету заходили в тупик, поскольку, как только она отворачивалась, он потихоньку ел и потом страшно удивлялся тому, что не сбавляет вес, хотя ест, по его собственным словам, не больше среднего кролика.
– А ты знаком с E-Type[13]? – Прекратив оральное обследование рта Дана, Мария с восхищением посмотрела на Густава. – Я имею в виду, что он ведь зависает вместе с Виккан и ее парнем, а Дан говорил, что вы знаетесь с королевской семьей, поэтому я подумала, может, ты с ним знаком. Он такой классный!
Густав, казалось, был совершенно обескуражен тем, что в чьих-то глазах круче знать E-Type, чем короля, но не растерялся и ответил на вопрос Марии сдержанно:
– Я немного старше кронпринцессы, но мой младший брат знаком и с ней, и с Мартином Эрикссоном.
– Кто такой Мартин Эрикссон? – растерянно спросила Мария.
– E-Type, – тяжело вздохнув, произнес Густав после короткой паузы.
– Вот оно что. Круто. – Она засмеялась, явно находясь под большим впечатлением.
«Господи, неужели ей уже двадцать один, как утверждает Дан?» – подумала Эрика. Она бы дала ей скорее семнадцать. Хорошенькая, конечно, – этого даже она не могла не признать. Эрика с грустью взглянула на свои тяжелые груди и констатировала, что дни, когда их соски были устремлены ввысь, как у Марии, вероятно, миновали.
Вечер получился не самым удачным из тех, что у них бывали. Эрика и Патрик изо всех сил старались поддерживать разговор, но Дан и Густав оказались людьми с разных планет, а Мария выпила слишком много вина, причем в слишком быстром темпе, и ее вырвало в туалете. Хорошо себя чувствовал только Ларс, который весьма сосредоточенно подбирал всю оставшуюся еду, благополучно игнорируя убийственные взгляды Биттан.
Уже в восемь часов все разошлись, и Патрик с Эрикой остались один на один с грязной посудой.
Они решили с ней немного повременить и уселись каждый со своим бокалом в руке.
– Ох, как мне сейчас хочется вина. – Эрика мрачно посмотрела на свой бокал с колой.
– Да, я понимаю, что после такого ужина тебе требуется выпить. Господи, как нас угораздило собрать такую разнородную компанию? О чем мы только думали? – Он засмеялся и покачал головой. – Ты знаком с E-Type?
Патрик повысил голос до фальцета, передразнивая Марию, и Эрика просто не смогла не захихикать.
– Боже, как круто! – продолжил он фальцетом, и смешки Эрики перешли в безудержный хохот.
– Моя мама говорит, что если девушка хоро-о-шенькая, то некоторая глупость не помеха! – произнес он, мило склонив голову.
Эрика держалась за живот и тяжело дышала.
– Прекрати, я больше не могу. Разве не ты говорил мне, что я должна проявлять доброту!
– Да, помню. Просто очень трудно остановиться. – Патрик перешел на серьезный тон. – А что ты думаешь об этом Густаве? Пожалуй, его не назовешь самым душевным человеком на свете. Ты действительно считаешь, что он подходит Анне?
Смех Эрики резко смолк, и она наморщила лоб.
– Нет, я довольно сильно волнуюсь. Надо, видимо, считать, что все лучше, чем мучитель женщин, и так оно, собственно, и есть, но только… – Она заколебалась, подыскивая подходящие слова: – Только мне хотелось для Анны чего-то большего. Ты заметил, какой у него был неодобрительный вид, когда дети шумели и повсюду носились? Готова биться об заклад, что он из тех, кто считает, что детей должно быть видно, но не слышно, а Анне это совершенно не подходит. Ей нужен кто-нибудь добрый, душевный, любящий, с кем она будет хорошо себя чувствовать. Что бы она ни говорила, я вижу по ней, что ей не слишком хорошо. Но ей кажется, что она большего и не заслуживает.
Прямо перед ними огненным шаром опускалось в море солнце, но красота вечера Эрику на этот раз не трогала. Ее тяготило беспокойство за сестру, и ответственность временами казалась настолько большой, что ей становилось трудно дышать. Если она ощущает такую ответственность за сестру, как же она справится с ответственностью за еще одну маленькую жизнь?
Она прислонилась головой к плечу Патрика и полностью отдалась опускающейся на них вечерней темноте.
Понедельник начался с радостных новостей. Из отпуска вернулась Анника. Загорелая и цветущая, расслабленная после обильных занятий любовью и винных возлияний, она сидела на своем месте в приемной и, сияя, улыбнулась Патрику, когда тот вошел. Обычно он утро понедельника ненавидел, но при виде Анники день сразу показался легче. Она являлась своего рода втулкой, вокруг которой вращалось все отделение полиции. Анника организовывала, спорила, ругала и хвалила – смотря по необходимости. Приходя с любой проблемой, от нее всегда можно было услышать мудрое и утешительное слово. Даже Мелльберг начал относиться к ней с определенным уважением и больше не решался ее потихоньку щипать или бросать на нее сальные взгляды, что слишком часто случалось в первое время его пребывания в отделении.
Всего через час после прихода Патрика Анника с серьезным выражением лица постучала к нему в дверь.
– Патрик, ко мне пришла пара, которая хочет заявить об исчезновении дочери.
Они встретились взглядом, и оба знали, что каждый из них подумал.
Анника привела взволнованных супругов, которые с поникшими плечами сели перед письменным столом Патрика. Они представились как Бу и Керстин Мёллер.
– Наша дочь Йенни вчера не вернулась домой.
Это произнес отец – маленький коренастый мужчина лет сорока. Пока он говорил, он нервно теребил шорты с ярким рисунком, не отрывая взгляда от стола. Реальность того, что они сидят в отделении полиции и заявляют об исчезновении дочери, казалось, привела их в полную панику. Голос срывался и у него, и у жены – тоже маленькой и полненькой, когда она продолжила:
– Мы живем в кемпинге, в Греббестаде, и Йенни собиралась около семи часов поехать во Фьельбаку с друзьями, с которыми тут познакомилась. Думаю, они хотели пойти в кафе, но она пообещала вернуться домой к часу. Они, конечно, заранее договорились о том, что их кто-то привезет домой, а туда они планировали поехать на автобусе. – Ее голос тоже стал хриплым, и ей пришлось сделать паузу. – Когда она не пришла домой, мы заволновались. Мы постучались к одной из девушек, с которыми она собиралась ехать, и разбудили и ее, и ее родителей. Она сказала, что Йенни не пришла на автобусную остановку, как они договаривались, и они подумали, что она просто решила не ездить. Тогда мы поняли, что произошло нечто серьезное. Йенни никогда бы с нами так не поступила. Она наш единственный ребенок и всегда тщательнейшим образом следит за тем, чтобы предупредить нас, если собирается прийти поздно или что-нибудь в этом роде. Что с ней могло случиться? Мы слышали о девушке, которую нашли в Королевском ущелье. Вы думаете, что…
Тут голос изменил ей, и она разразилась отчаянными рыданиями. Муж утешающе обнял ее, но в его глазах тоже собирались слезы.
Патрик заволновался. Сильно заволновался, но постарался не показывать этого супругам.
– Я считаю, что пока нет причин проводить подобные параллели.