– Спокойно, спокойно. Применение силы не требуется. Не так ли, Сольвейг? – мягким голосом обратился он к стоящей перед ним женщине. Она тяжело дышала, но от его тона, похоже, успокоилась.
– Как вы смеете являться сюда после того, как выкопали Юханнеса? – Она поставила руки в боки, эффектно преграждая им путь в дом.
– Я понимаю, что вам пришлось тяжело, Сольвейг, но мы всего лишь выполняем свою работу. И сейчас мы тоже должны выполнить свою работу, и я предпочел бы, чтобы вы с нами сотрудничали.
– Что вам надо на этот раз? – выпалила она.
– Можно мне ненадолго зайти и поговорить с вами, тогда я все объясню.
Он обратился к стоявшим позади него полицейским и доктору:
– Подождите минутку здесь, пока мы с Сольвейг пойдем немного поговорим.
Произнеся это, он просто-напросто вошел и закрыл за ними дверь. От чистого изумления Сольвейг попятилась и впустила его. Мобилизовав все свои дипломатические способности, Мартин подробно объяснил ей ситуацию. Вскоре ее протесты начали ослабевать, и через несколько минут он открыл дверь и впустил остальных.
– Сольвейг, нам надо привести мальчиков тоже. Где они?
– Они наверняка притаились за домом, пока не выяснят, зачем вы явились, – засмеялась она. – Им тоже стали надоедать ваши гадкие физиономии. – Женщина со смехом открыла грязное окно.
– Юхан, Роберт, двигайте сюда. У нас снова копы!
В кустах зашуршало, и затем приковыляли Юхан и Роберт. Они настороженно посмотрели на теснившуюся на кухне компанию.
– В чем дело?
– Им теперь еще понадобилась наша кровь, – холодно сообщила Сольвейг.
– Какого черта, вы что, с ума посходили? Ни черта вы моей крови не получите!
– Роберт, не устраивай никакого шума, – устало произнесла Сольвейг. – Я поговорила вот с этим полицейским и сказала, что мы будем вести себя спокойно. Так что сядьте и заткнитесь. Чем быстрее мы от них отделаемся, тем лучше.
К облегчению Мартина, они ее, похоже, послушались. Они мрачно позволили Якобссону достать шприц и взять у обоих кровь. Взяв кровь у Сольвейг тоже, он опять положил помеченные пробирки в маленький чемоданчик и объявил, что его работа закончена.
– Зачем вам это? – спросил Юхан, в основном из любопытства.
Мартин ответил ему так же, как Габриэлю. Затем он обратился к более молодому полицейскому из Уддеваллы:
– Возьми еще те образцы, которые находятся в Танумсхеде, и проследи за тем, чтобы все это незамедлительно отвезли в Гётеборг.
Молодой человек, несколько излишне флиртовавший в усадьбе с Линдой, кивнул.
– Я это организую. Из Уддеваллы едут еще два человека, чтобы ассистировать вам… – он умолк и слегка неуверенно посмотрел на Сольвейг с сыновьями, внимательно слушавшими их диалог, – в вашем втором деле. Они будут ждать вас… – еще более неловкая пауза, – во втором месте.
– Отлично, – сказал Мартин. Он обернулся к Сольвейг: – Тогда спасибо и до свидания.
На мгновение он задумался, не рассказать ли им про Юханнеса, но не решился идти против прямого распоряжения Патрика. Тот хотел, чтобы они пока не знали, а значит, так тому и быть.
Выйдя из дома, он ненадолго остановился. Если абстрагироваться от обветшавшего домишки, старых машин и остального валяющегося повсюду хлама, их окружает неземная красота. Он надеялся, что они сами способны временами отрывать взгляд от собственных невзгод и смотреть на красивые пейзажи. Впрочем, он в этом сомневался.
– Ну, хорошо, теперь Вестергорден, – произнес Мартин и решительным шагом направился к машине. Одно задание выполнено, второе ждет. Его интересовало, как идут дела у Патрика и Йосты.
– Как ты сам думаешь, почему ты здесь? – спросил Патрик. Они с Йостой сидели в маленькой допросной рядом друг с другом, а Якоб напротив них.
Якоб, положив на стол сцепленные в замок руки, смотрел на полицейских совершенно спокойно.
– Откуда же мне знать? Все ваши действия против нашей семьи лишены логики, поэтому мне, вероятно, остается откинуться на спинку и стараться выдерживать испытания.
– Значит, ты всерьез полагаешь, что полиция видит свою главную задачу в преследовании вашей семьи? Какой же у нас для этого может быть мотив? – Патрик с любопытством подался вперед.
– Зло и недоброжелательность мотива не требуют, – с тем же спокойствием ответил Якоб. – Впрочем, откуда мне знать, возможно, вы чувствуете, что оскандалились с Юханнесом и теперь пытаетесь каким-то образом оправдать это перед самими собой.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Патрик.
– Я просто хочу сказать, что вы, возможно, считаете, если вам удастся посадить нас за что-нибудь в тюрьму, то это подтвердит правильность ваших действий с Юханнесом, – сказал Якоб.
– Тебе не кажется, что это звучит не слишком реалистично?
– А что мне остается думать? Я знаю только, что вы впились в нас, как клещи, и отказываетесь отпускать. Меня утешает лишь то, что Бог правду видит.
– Ты много говоришь о Боге, парень, – вставил Йоста. – Твой отец такой же верующий?
Вопрос, похоже, смутил Якоба, на что и рассчитывал Йоста.
– Вера моего отца пребывает у него глубоко внутри. Но его, – он, казалось, обдумывал, какое слово выбрать, – сложное отношение к своему отцу оказало негативное влияние на его веру в Бога. Но она у него присутствует.
– Его отец, да. Эфраим Хульт. Проповедник. А у тебя с ним были близкие отношения. – Йоста произнес это как констатацию факта, а не как вопрос.
– Я не понимаю, почему вас это интересует, но да, мы с дедушкой были очень близки. – Якоб сжал губы.
– Он спас тебе жизнь? – уточнил Патрик.
– Да, он спас мне жизнь.
– Как твой отец воспринял тот факт, что спасти тебе жизнь смог отец, к которому у него было… сложное отношение, это твои собственные слова, а не он сам? – продолжил Патрик.
– Каждому отцу, наверное, хочется быть для сына героем, но я не думаю, чтобы он рассматривал это таким образом. Дедушка все-таки спас мне жизнь, и папа испытывал к нему за это вечную благодарность.
– А Юханнес? Какие у него были отношения с Эфраимом… и с твоим отцом?
– Послушайте, я не понимаю, какое это имеет значение. Ведь прошло больше двадцати лет!
– Нам это известно, но мы тем не менее были бы признательны, если бы ты ответил, – сказал Йоста.
Внешнее спокойствие Якоба начало давать трещину, он провел рукой по волосам.
– Юханнес… Ну, у них с папой были кое-какие проблемы, но Эфраим его любил. Нельзя сказать, чтобы у них были прямо сердечные отношения, но ведь это типично для того поколения. Чувства не следовало выпускать наружу.
– Твой отец много ссорился с Юханнесом? – спросил Патрик.
– Ну, как сказать. У них, конечно, возникали споры, но братья ведь пререкаются…
– Хотя, согласно народной молве, это было нечто большее, чем споры. Некоторые даже утверждают, что Габриэль ненавидел брата, – нажимал Патрик.
– «Ненависть» сильное слово, которым не следует так легко бросаться. Да, особо нежных чувств папа к Юханнесу, вероятно, не питал, но выпади им время, я уверен, что Господь вмешался бы. Брат не должен идти против брата.
– Полагаю, ты намекаешь на Каина и Авеля. Интересно, что тебе вспомнился именно этот библейский сюжет. У них были настолько плохие отношения? – проговорил Патрик.
– Нет, это точно. Папа ведь все-таки не убивал брата, верно? – Якоб, казалось, вновь частично обрел спокойствие, которое начал было терять, и опять сцепил руки, словно в молитве.
– Ты уверен? – Голос Йосты допускал много толкований.
Якоб растерянно переводил взгляд с одного мужчины на другого.
– О чем вы говорите? Юханнес повесился, это всем известно.
– Ну-у, проблема в том, что, когда мы обследовали останки Юханнеса, выяснилось кое-что другое. Юханнеса убили. Он не покончил с собой.
Руки, лежавшие сцепленными на столе, начали бесконтрольно дрожать. Якоб, казалось, пытался сформулировать слова, но у него не получалось. Патрик и Йоста, словно по команде, откинулись на спинки стульев и молча наблюдали за Якобом. Выглядело, по крайней мере, так, будто для него это стало новостью.
– Как реагировал твой отец, узнав о смерти Юханнеса?
– Я… я толком не знаю, – пробормотал Якоб. – Я тогда все еще лежал в больнице. – Тут его, словно молния, поразила мысль: – Вы пытаетесь представить дело так, будто Юханнеса убил папа? – Эта мысль заставила его захихикать. – Вы с ума сошли. Чтобы мой отец убил брата… Ну, я даже не знаю! – Хихиканье перешло в смех. Йоста и Патрик не развеселились.
– Ты считаешь это поводом для смеха, что твоего дядю Юханнеса убили? Находишь это забавным? – сдержанно произнес Патрик.
Якоб резко замолчал и склонил голову.
– Нет, разумеется, нет. Я просто испытал такой шок… – Он опять поднял взгляд. – Но теперь я еще меньше понимаю, зачем вам понадобилось со мной разговаривать. Мне тогда было всего десять лет, и я лежал в больнице, так что надеюсь, вы не попытаетесь утверждать, что я имел к этому какое-нибудь отношение. – Он сделал ударение на слове «я», чтобы показать, какая это нелепость. – Скорее довольно очевидно, что произошло. Тот, кто на самом деле убил Сив и Мону, наверняка обрадовался, когда вы выбрали козлом отпущения Юханнеса, и, чтобы тот не смог оправдаться, он убил его, представив это как самоубийство. Убийца знал, как отреагируют люди, что они сочтут это таким же хорошим доказательством его вины, как письменное признание. И наверняка тот же человек убил немку. Вы согласны? – оживленно спросил он. Глаза у него сверкали.
– Хорошая теория, – сказал Патрик. – Совсем неглупо, если не принимать во внимание то, что мы сравнили ДНК, взятую вчера у Юханнеса, с образцом ДНК, взятым из спермы с трупа Тани. При сравнении оказалось, что Юханнес приходится родственником тому, кто убил Таню. – Он ждал реакции Якоба. Ее не последовало. Якоб просто застыл на месте.
– Поэтому сегодня мы взяли образцы крови у всех членов семьи и отправляем их вместе с образцом, взятым у тебя здесь, в Гётеборг для сравнения. После этого мы почти не сомневаемся, что скоро получим точный ответ на вопрос, кто является убийцей. Так что, Якоб, может быть, лучше рассказать то, что тебе известно? Таню в последний раз видели у тебя дома, убийца приходится Юха