Таким образом, в данном контексте Дева Мария выступает в качестве символического изображения народа Израиля. Ее воцарение, изображенное в чудесных событиях 1917 года, в таком случае может быть указанием на принятие декларации Бальфура, положившей начало возрождению еврейского государства в Палестине. Как видно, это толкование фактически повторяет интерпретацию, данную нами повествованию Дан 7, где дарование Царства народу святых Всевышнего также было истолковано аналогичным образом.
Еще одним значением фигуры Сына Человеческого, о котором мы говорили выше, является его соотнесенность с угнетенными и лишенными политической власти и влияния. Образ Девы Марии также может быть связан с судьбой угнетенных и обездоленных. Эта тема очень ярко звучит в приведенной в Евангелии от Луки песни Марии (Magnificat):
И сказала Мария: величит душа Моя Господа,
и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем,
что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне
будут ублажать Меня все роды;
что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его;
и милость Его в роды родов к боящимся Его;
явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их;
низложил сильных с престолов, и вознес смиренных;
алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем;
воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века (Лк 1, 46–55).
В этой, казалось бы, мирной песне рефреном звучит тема низложения сильных и надменных, коренящаяся в мессианской традиции. Божья милость для Марии – простой крестьянской девушки из галилейской провинции, которая станет матерью Мессии и которую «ублажат все роды», соответствует Божьей милости для народа Израиля, находящегося под игом имперского господства, но предназначенного Богом для победной миссии в мире[396]. Анализ текста песни Марии позволяет сделать вывод о ее тесной тематической связи с повествованием книги Даниила о Сыне Человеческом. Фактически все темы, заявленные в Дан 7, повторяются в песни Марии: падение мировых империй, вознесение слабых и смиренных, исполнение обещаний, адресованных народу Израиля, всемирное почитание его символического представителя (Сына Человеческого и Девы Марии). Очевидно, что в данном тексте Дева Мария выступает в роли, полностью соответствующей роли Сына Человеческого. Всемирное почитание дается здесь «уничиженному между людьми» (Дан 4), не просто еврейке, но и женщине и галилеянке, провинциальной крестьянке, представительнице группы, не имеющей никакого веса не только в обществе Римской империи, но и в иудейском обществе. Подобное переворачивание существующей социальной иерархии несомненно может быть связано с революционными изменениями, произошедшими в мире в XX столетии. Обратившись к богородичным явлениям, мы также можем увидеть в них яркое преобладание женщин-получательниц откровений, при этом женщин низкого социального статуса – провансальская крестьянка Бернадетта, подмосковная крестьянка Евдокия Андрианова, португальские девочки-пастушки. Во всех этих бедных провинциальных девушках и женщинах есть нечто общее с Девой Марией, бедной галилейской крестьянкой, представительницей народа, подчиненного власти Рима, и социальной группы, не имевшей власти и авторитета в собственно еврейской среде. Коронация Девы Марии, таким образом, может быть истолкована как символ социального подъема наиболее бесправных и угнетенных слоев населения мира, ставшего результатом глобальных социально-политических трансформаций, произошедших в XX веке.
Воцарение Девы Марии может быть осмыслено еще с одной принципиально важной стороны. Мы видим коронацию женской фигуры, которая как бы замещает собой мужскую фигуру Сына Человеческого. Дева Мария в христианской теологии есть идеальный образ женщины, реальная женщина, получившая высший и уникальный онтологический статус. Для раннехристианских апологетов и святых отцов Дева Мария – это «новая Ева», искупительница греха праматери человеческого рода, женщина par exellence, femina maxima. Именно женская фигура в символических событиях 1917 года неожиданным оказывается изображением Сына Человеческого, то есть носителя универсальной человеческой природы. Исходя из этого коронация Девы Марии может быть интерпретирована как знак происходящего в мире возвышения женского начала и, в первую очередь, женской половины человечества.
Патриархат доминировал в подавляющем большинстве обществ на всем протяжении всемирной истории уже начиная с IV–III тысячелетия до н.э. Власть грубой силы, господствовавшая в древних обществах, обрекала женщину на подчиненное положение. По мнению британского исследователя С. Тейлора «как и война, патриархат впервые появляется в истории около 4000 года до н.э. В значительной части мира статус женщины после этого был лишь немного выше, чем у рабов. Почти во всех обществах Европы, Ближнего Востока и Азии женщины не имели никакого влияния на политическую, культурную и религиозную жизнь своих обществ <…> Женщины часто не могли иметь собственность и наследовать землю и имущество и часто сами рассматривались в качестве собственности. В некоторых странах они могли быть конфискованы ростовщиками или сборщиками податей в счет уплаты долга (такова, например, была общая практика в Японии начиная с VII века)»[397]. Мнение о превосходстве мужчин нашло отражение и в творчестве философов древности. Аристотель писал: «Душа властвует над телом, как господин, а разум над вашими стремлениями – как государственный муж. Отсюда ясно, сколь естественно и полезно для тела быть в подчинении у души <…> Так же и мужчина по отношению к женщине: первый по своей природе выше, вторая – ниже, и вот первый властвует, вторая находится в подчинении» (Политика. Книга I. О домохозяйстве и рабстве. 11–12). В древнегреческом обществе женщина не участвовала в общественной и политической жизни, равно как в подавляющем большинстве случаев не получала образования, сравнимого с образованием мужчин ее статуса. Аналогичным образом дело обстояло в большинстве древних и средневековых обществ. Конкретное положение и статус женщины в разных обществах и в разные эпохи могли весьма заметно разниться, однако отстранение подавляющего большинства женщин от образования и политической жизни на протяжении веков продолжало оставаться неотъемлемым принципом всех патриархальных обществ. Женщина не получила равных с мужчинами прав и с распространением монотеистических религий, несмотря на то, что христианство и ислам первоначально сделали многое для улучшения социального и религиозного статуса женщины; напротив, традиционные патриархальные структуры переносились в религиозные институты и, таким образом, дополнительно освящались авторитетом религиозной традиции.
Решительные шаги по эмансипации женщины начались только в Новое время. Радикальные преобразования, происходившие во время Французской революции, в том числе привели к росту женского движения. В 1791 году французской писательницей, жирондисткой Олимпией де Гуж, была написана «Декларация прав женщины и гражданки», которая требовала распространить принципы равенства, заявленные Французской революцией, и на женщин. Этот призыв не нашел широкой общественной поддержки и женское равноправие в итоге осталось вне сферы интересов революционных лидеров. Серьезная и последовательная борьба за права женщин началась только во второй половине XIX века. Ее началом стала публикация работы английского философа, сторонника леволиберальных взглядов Джона Стюарта Милля «Подчиненность женщины» (1861), в которой он писал о настоятельной необходимости предоставления женщинам равных прав с мужчинами в наше время, когда уже «не осталось законных рабов, кроме хозяйки каждого дома». В эти годы по всей Европе происходит постепенное улучшение имущественных и образовательных прав женщин. Однако очень быстро в центре внимания оказались политические права – тот самый вопрос о власти, который стоит в центре самой системы патриархального общества. Инициатором движения за получение женщинами избирательных прав был тот же Дж. Милль, в 1867 году предложивший соответствующий законопроект в английском парламенте. Его инициатива не получила поддержки большинства членов парламента, однако начало движению было положено: в 1867 году в Манчестере был создан Женский суфражистский комитет, поставивший своей целью борьбу за получение женщинами избирательных прав.
Ширившееся в Европе женское движение на протяжении второй половины XIX века смогло добиться целого ряда значительных успехов. В 1882 году британский парламент принимает Закон о собственности замужних женщин, предоставляя им право самим распоряжаться своим имуществом; для женщин постепенно становится доступно высшее образование. Однако центральным пунктом женского движения продолжала оставаться борьба за получение женщинами избирательных прав. Наиболее радикальным суфражистским движением стал основанный в 1903 году британской общественной деятельницей Э. Панкхёрст «Женский социально-политический союз», который нередко прибегал к насильственным акциям, таким как битье витрин и поджоги. Несмотря на активную деятельность суфражистских организаций их успехи до Первой мировой войны были весьма ограниченными. В 1894 году женщины получили право избирать и быть избранными в Новой Зеландии, в 1906 году – в Финляндии, в 1913 – в Дании, Норвегии и Австралии.
Решительные изменения в вопросе политических прав женщин произошли только после начала революционного подъема, вызванного кризисом, порожденным Первой мировой войной. Его началом стала Февральская революция в России, сразу же поставившая вопрос о широких демократических реформах, в том числе о предоставлении женщинам избирательных прав. Уже весной 1917 года женщины были избраны в городские Думы Санкт-Петербурга и Москвы, а 20 июля 1917 года Временное правительство предоставило избирательные права всем женщинам, достигшим возраста 21 года