о 70 ангелах – хранителях 70 народов мира[551]. Период господства 70 пастырей простирается от эпохи разрушения первого Храма до времени эсхатологических событий и разделяется на четыре симметричных периода (12–23–23–12), соответствующих времени господства четырех мировых империй (Вавилонской, Персидской, Птолемеев, Селевкидов). Таким образом, период власти 70 пастырей начинается с Вавилонского плена и доходит до эпохи Маккавейских войн. В этом отношении он явно связан с пророчеством Иеремии о 70 годах запустения Иерусалима, и, вероятно, находится в некоторой связи с пророчеством книги Даниила относительно 70 седмин. Впрочем, вероятно не стоит преувеличивать это сходство. Автор книги Даниила и автор Апокалипсиса животных пытались найти правильное толкование пророчества Иеремии и соотнести его с современными событиями. Судя по всему, автор Апокалипсиса животных истолковал 70 лет как 70 периодов правления злых ангелов; продолжительность каждого из этих промежутков времени не уточняется, хотя вполне вероятно, что здесь, как и в книге Даниила, могли подразумеваться семилетия. Автор книги Даниила, также связывающий окончание семидесятеричного периода с наступлением Эсхатона, стоит гораздо ближе к традиционной теологии книги Левит, на которой он, как мы подробнее покажем ниже, основывал свое толкование пророчества Иеремии.
Книга Даниила была создана в 167–164 году до н.э., по-видимому несколько раньше Апокалипсиса животных. Между этими произведениями существуют достаточно серьезные литературные связи: в обоих мы встречаем использование седмин для счета исторического времени, интерес к теме ангельских патронов земных народов, осмысление настоящего в качестве «последних времен». Подобные сходства ставят вопрос о близости социальных групп, в которых были созданы эти тексты. Л. Стакенбрак, основываясь на анализе ряда кумранских текстов, даже выдвинул предположение о том, что интерес к личностям Еноха и Даниила возник в рамках одного религиозного сообщества, которое впоследствии могло расколоться в период Маккавейских войн из-за вопроса о целесообразности участия в вооруженном сопротивлении Антиоху[552]. Подобное мнение, предполагающее изначально единую среду почитателей Еноха и Даниила, вызывает некоторые сомнения, т. к. книга Даниила и произведения, вошедшие в состав книги Еноха, демонстрируют принципиально разное отношение ко Второму Храму и отправлявшемуся в нем культу. Можно предположить, что автор еврейской части книги Даниила, вероятно связанный со средой иерусалимского священства, одновременно был знаком с традициями, распространенными среди сторонников «енохианского иудаизма». В отличие от создателей Книги Еноха автор книги Даниила очевидно относился ко Второму Храму и сложившейся вокруг него общине положительно – иначе бы он не воспринимал события времен Антиоха и особенно прекращение жертвы столь драматично. Тем не менее он в определенной мере разделял мнение о том, что предсказанное Иеремией восстановление Иерусалима и Израиля еще не осуществилось – ведь не исполнились не только мессианские чаяния пророков, но даже государственная независимость Иудеи не была восстановлена. По этой причине автор книги Даниила обратился к знакомой ему традиции, характерной для представителей «енохианского иудаизма», и попытался перетолковать пророчество Иеремии, придав ему новый смысл. У Иеремии речь шла о семидесяти годах изгнания – автор книги Даниила превращает их в семьдесят седмин годов.
Библейская наука выдвинула два возможных объяснения происхождения этого срока. Первый из них опирается на указание книги Хроник, автор которой говорит, что иудеи, изгнанные из своей земли, были «рабами его [царя Вавилонского] и сыновей его, до воцарения царя Персидского. Доколе, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии, земля не отпраздновала суббот своих. Во все дни запустения она субботствовала до исполнения семидесяти лет» (2 Паралип 34, 21). Здесь мы видим отсылку к наказанию за нарушение Закона, о котором говорится в книге Левит: «А вас рассею между народами и обнажу вслед вас меч, и будет земля ваша пуста и города ваши разрушены. Тогда удовлетворит себя земля за субботы свои, во все запустения своего; когда вы будете в земле врагов ваших, тогда будет покоиться земля и удовлетворит себя за субботы свои» (Лев 26, 34–35). Речь здесь идет о наказании народа за несоблюдение закона о «субботах земли», согласно которому каждый седьмой год в земле Израиля должны полностью прекращаться все сельскохозяйственные работы. По мнению многих исследователей, автор книги Даниила истолковал семьдесят лет изгнания из пророчества Иеремии как семьдесят субботних лет, которые евреи не соблюдали во время своей жизни в Земле Израиля[553]. В таком случае, отсчет семидесяти седмин должен начинаться еще от времен Иеремии – от даты провозглашения им пророчества (605 год) или от даты первого (597 год) или второго (587 год) взятия Иерусалима вавилонянами. Таким образом, согласно данной интерпретации, пророчество Даниила о семидесяти седминаx есть только новое толкования пророчества Иеремии, своего рода «пророчество о пророчестве». В этом случае экзегетический метод автора книги Даниила оказывается близок более позднему кумранскому пешеру.
Согласно другому толкованию пророчества о семидесяти седминаx автор книги Даниила также опирался на богословие книги Левит, но не на концепцию «субботних лет», а на предостережения нарушителям Закона, согласно которым отказ покаяться в своих прегрешениях уже после постигшего Израиль божественного наказания повлечет семикратное наказание за грехи: «Обращу лицо Мое на вас, и падете пред врагами вашими, и будут господствовать над вами неприятели ваши, и побежите, когда никто не гонится за вами. Если и при этом не послушаете Меня, то Я всемеро увеличу наказание за грехи ваши» (Лев 26, 17–18). О семикратном наказании далее говорится многократно, и это предостережение становится лейтмотивом 26 главы Левит. Возможно, что автор книги Даниила предположил, что еврейский народ не принес истинного покаяния в годы плена и Господь всемеро увеличил причитающееся ему наказание за грехи[554]. Некоторые сторонники такой трактовки полагают, что начинать отсчет семидесяти седмин следует не от провозглашения пророчества Иеремии, а от пророчества Даниила, которое датировано «первым годом Дария Мидянина», то есть, в соответствии с хронологией книги Даниила, годом падения Вавилонской державы. В этом случае пророчество о семидесяти седминаx оказывается вовсе не новой интерпретацией пророчества Иеремии, а новым пророчеством, сделанным с оглядкой на пророчество Иеремии о семидесяти годах плена. Подобная точка зрения прослеживается в комментарии Дж. Коллинза – он начинает отсчет семидесяти седмин от дарования пророчества Даниилу и приводит версию о «семикратном наказании за грехи» в качестве одного из возможных объяснений происхождения этого срока[555]; также мы находим подобное толкование 70 седмин в работе Дж. Бергсма[556].
Пророчество о 70 седминах создает кроме вышеперечисленных проблем еще одну сложность, хорошо знакомую комментаторам Нового времени. Отсчет 70 седмин от пророчества Иеремии или от предполагаемого пророчества Даниила не позволяет нам прийти к каким-либо значимым историческим датам. Говоря об этом следует учесть два обстоятельства. Во-первых, как показывают енохианские сочинения, число 70 и понятие седмины закрепились в апокалиптической традиции еще до написания книги Даниила. Использование подобного традиционного материала само по себе предполагает, что автор, скорее всего, не полагался на точные хронологические расчеты, а стремился использовать символические сроки. С другой стороны, необходимо учесть, что древние хронологические расчеты как правило были очень неточными и, возможно, автор книги Даниила пользовался какой-то хронологией, которая позволяла ему прийти к важным для него событиям. Рассмотрению античных хронологий, использовавшихся для толкования книги Даниила, посвящена статья Беквиза[557], который, однако, не выявил ни одной хронологии, которая могла бы рассматриваться в качестве источника построений автора книги Даниила. В результате Бек-виз делает следующий весьма примечательный вывод: «Существует любопытный контраст между неточностью чисел в пророчестве о 70 седминах и чрезмерной точностью всех его старых толкователей – и иудейских, и христианских, начиная со второго века до нашей эры и далее. Интерпретировали они это пророчество в мессианском смысле или нет, они могли добиться соответствия цифр согласно с их представлениями о точности только с помощью предвзятого толкования пророчества или с помощью предвзятой манипуляции историей. Ситуация выглядит таким образом, как будто пророчество и его толкователи принадлежали разным эпохам или разному окружения»[558].
Хронологическая неточность 70 седмин книги Даниила, тем не менее, не дает нам никаких оснований сомневаться в том, что автор понимал под «седминой» семь реальных календарных лет. Об этом говорят его постоянные попытки рассчитать продолжительность «половины седмины», в которую будут прекращены жертвы в Храме (автор приводит цифры 1290 и 1335 дней и 2300 вечеров и утр). В этом плане книга Даниила принципиально отличается от Апокалипсиса недель и Апокалипсиса животных, где календарная продолжительность седмин выглядит достаточно неопределенной. Если согласиться с предположением Дж. Коллинза о том, что «седмина» в Апокалипсисе недель была обозначением 7 поколений, то следует заключить, что книга Даниила представляет собой пример переосмысления этого термина исходя из его буквальной языковой формы.