Предложенная нами версия событий, произошедших в 614 году, также высказывалась и другими исследователями. Так, Ж. Дагро полагает, что еврейская автономия в Иерусалиме и возобновление храмовых ритуалов продолжались только три месяца[674]; к этой точке зрения также склоняется Е. Кампагнер[675]. Подобный подход кажется нам наиболее взвешенным – принимающим во внимание сообщения пиютов и книги Зерубавеля[676], однако не делающим из них слишком серьезных выводов – очевидно, что, если бы еврейская автономия в Иерусалиме действительно существовала бы несколько лет, христианские источники не могли бы полностью умалчивать об этих событиях.
Последняя седмина. Толкование
Итак, мы вкратце разобрали историю византийско-персидской войны и иерусалимской катастрофы 614 года. Далее мы можем вернуться к анализу книги Даниила. Следующий разбираемый нами стих говорит – וֹל ןיאֵוְ חַישִׁ מָ תרֵכָּיִ םיִנַשְׁ וּ םישִּׁשִׁ םיעִבֻשָּׁהַ ירֵחֲאַוְ – «И после шестидесяти двух седмин отторгнут будет Помазанник и нет у него». Как мы уже отмечали выше, современные академические исследователи единодушно связывают это место с Онией III, по мнению автора книги Даниила последним достойным своей должности первосвященником, отстраненным от служения из-за происков его соперника эллинизатора Ясона, а позднее убитым. Иудейские экзегеты обычно толковали это пророчество исторически, а христианские – христологически. В рассматриваемом нами историческом контексте в качестве «Помазанника», который будет отторгнут, может выступать только одна фигура – Неемия бен Хушиэль, лидер иерусалимских евреев во времена персидского завоевания. В дошедшей до нас еврейской литературе его мессианские претензии и аналогичная оценка современников достаточно очевидны. В пи-юте «Время упрекать» после рассказа о его убийстве персидским главнокомандующим мы читаем следующий пассаж[677]:
И восплакала Страна одиноко, одиноко,
Потому что погиб Помазанник войны,
И будет великим его оплакивание.
В книге Зерубавеля Неемия бен Хушиэль прямо отождествляется с Машиахом бен Йосефом: «Он [Армилус] победит их и убьет Мессию из колена Иосифа, Неемию бен Хушиэля, и шестнадцать праведников с ним».[678]
Хотелось бы сказать несколько слов о значении вышеупомянутых фигур в еврейской религиозной и легендарной традиции. Вопрос происхождения образа Машиаха бен Йосефа[679] до сих пор остается предметом научных дискуссий; первые однозначные упоминания о нем появляются в источниках только в талмудическую эпоху. Они преимущественно связаны с различными комментариями к книге Захарии. Одно из них содержится в Вавилонском Талмуде (Сукка 52а), где говорится об оплакивании «того, которого пронзили» (Зах 12, 10–14). Раввины обсуждают вопрос о том, кто же является предметом оплакивания, и рабби Доса предполагает, что это оплакивание Машиаха бен Йосефа. В этом же трактате упоминается другой пассаж из книги Захарии – «Потом показал мне Господь четырех рабочих» (Зах 1, 20). Рабби Хана бар Бизна говорит, что это Машиах бен Давид, Машиах бен Йосеф, Илия и Праведный священник (Сукка 52b). В нескольких более поздних еврейских источниках мы встречаем похожее толкование этого пассажа с перечислением аналогичных, хотя несколько отличных фигур: Илия, Царь-Мессия, Мелхиседек и Помазанник войны[680]. Очевидно, что Праведный священник в данном случае отождествляется с Мелхиседеком, а Помазанник войны – с Машиахом бен Йосефом. Само по себе наименование המחלמ חושמ «помазанник войны» в Талмуде имеет характер не личного имени, а обозначения должности – так называется священник, который согласно книге Второзакония (Втор 2, 2) выступает перед собранным для войны народом, разъясняя ему связанные с ней законы (Сота 43а). Таким образом, Машиаху бен Йосефу и его миссии в данном случае снова приписывается преимущественно воинский характер. Позднее традиция, связанная с Машиахом бен Йосефом, разрастается – он упоминается во многих таргумах и в многочисленных средневековых мидрашах. Одним из наиболее ранних упоминаний, по всей видимости, является рассказ Иерусалимского Таргума к книге Захарии[681]:
И я изолью на Дом Давида и на жителей Иерусалима дух пророчества и истинной молитвы. И после этого Мессия, сын Ефрема, выйдет сражаться с Гогом, и Гог убьет его перед воротами Иерусалима. И они воззрят на Меня и будут спрашивать Меня, почему народы пронзили Мессию сына Ефрема. И они будут плакать о нем, как отец и мать плачут о единственном сыне, будут скорбеть как скорбят о первенце.
В более поздних еврейских источниках вырисовывается четкий эсхатологический сюжет: Машиах бен Йосеф предстает как воитель, который поразит множество врагов, но погибнет в войне Гога и Магога, завершить которую сможет только Машиах бен Давид.
Проблема происхождения концепции двух Мессий традиционно вызывала большой интерес исследователей. Большинство авторов полагает, что она возникла только в талмудический период; попытки отнести зарождение этой традиции к эпохе Второго Храма или обнаружить упоминания о Машиахе бен Йосефе в книге Еноха или в текстах Кумрана[682] в целом не были признаны большинством исследователей достаточно убедительными. Многие комментаторы, начиная с Якова Леви, полагали, что идея погибшего в битве с врагами Израиля Машиаха бен Йосефа возникла после восстания Бар Кохбы, который и послужил прототипом Машиаха бен Йосефа[683]. По мнению Йосефа Хайнеманна материалом для нее послужила легенда о неудачном исходе колена Ефрема, произошедшем до исхода из Египта под руководством Моисея – эфраимиты ошиблись в вычислениях даты освобождения из египетского рабства, вышли из Египта и погибли в битве с филистимлянами. Эта легенда приобрела особую популярность после восстания Бар Кохбы, что и привело к возникновению образа Мессии, гибнущего в сражении с врагами[684].
Тем не менее мы можем обнаружить целый ряд источников концепции Машиаха бен Йосефа даже не прибегая к рассматриваемым выше аналогиям. Очевидно, что почти все ее компоненты имплицитно присутствуют в библейских текстах. Так, история Иосифа подчеркивает его особую роль и предоставляет ему первенство перед братьями; особая воинская роль колена Иосифа может объясняться как происхождением Иисуса Навина, завоевателя Ханаана, из этого колена, так и весьма примечательным пассажем книги Второзакония относительно колена Иосифа: «Крепость его, как первородного тельца, и роги его, как роги буйвола; ими избодет он народы все до пределов земли: это тьмы Ефремовы, это тысячи Манассины» (Втор 33, 17). Большой интерес вызывает вопрос о том, не является ли упоминание книги Даниила о Мессии, который будет «отрезан», еще одним из источников рассматриваемой нами традиции: по мнению Р. Гордона, «отношение этого текста к традиции о Мессии Ефрема или возможность его влияния на эту традицию остаются неясными»[685]. То, что представления о Машиахе бен Йосефе сложились не ранее конца II века н.э., делает весьма вероятным предположение о том, что реальные судьбы Иисуса Христа и Бар Кохбы могли стать катализатором для возникновения целостного образа Машиаха бен Йосефа на основе ряда разрозненных библейских пассажей и легендарных традиций.
Неемия бен Хушиэль, вероятно участвовавший в сражениях с византийцами и погибший от рук персов, идеально вписался в образ гибнущего в битве с врагами Машиаха бен Йосефа. Другим основанием для этого отождествления стала предпринятая им попытка начать восстановление Храма, безусловно подчеркивающая мессианский контекст его деятельности. Оплакивание погибшего «Помазанника войны», описанное в пиюте, представляет собой явную отсылку к картине оплакивания Машиаха бен Йосефа, как оно, согласно мнению рабби Досы, изображено в Захария 12, 10. В книге Зерубавеля образ Неемии бен Хушиэля становится одним из центральных: он восстановит жертвы, запишет Израиль в родословные книги, но будет убит врагами (Шируйе или Армилусом). Израильтяне будут изгнаны Армилусом из Иерусалима, они удалятся в пустыню, где будут оплакивать Неемию бен Хушиэля сорок один день (Зах 12, 10). Продолжительность правления Неемии определяется автором как четыре года. Этот срок, нереалистичный с исторической точки зрения, может быть аллюзией на «половину седмины» (Дан 9, 27), с которой автор связывает правление десяти царей (Дан 7, 24), девятым из которых является Шируйе, а десятым – Армилус. Приведенные аллюзии на книгу Даниила позволяют предположить, что автор отождествлял Неемию бен Хушиэля с Помазанником, который будет отторгнут после 69 седмин (Дан 9, 26). В несколько более позднем эсхатологическом сочинении «Знаки Мессии» Неемия бен Хушиэль фигурирует как руководитель вернувшихся из изгнания «потерянных колен», воитель, побеждающий царя Эдома и гибнущий в битве с Армилусом и его армией в долине Иосафата[686]. Таким образом, образ Неемии бен Хушиэля утвердился в еврейской литературе в качестве Машиаха бен Йосефа сразу же после его смерти. В этой связи, мы вполне можем заключить, что указание книги Даниила о Мессии, который будет «отторгнут», безо всяких натяжек может быть отнесено к нему – тем более, что подобное толкование мы, судя по всему, находим уже в книге Зерубавеля.
Несмотря на то, что период существования еврейской автономии в захваченном персами Иерусалиме был, вероятно, очень кратким, а исторические упоминания о ней туманны и обрывочны, значение этого события нельзя недооценивать. Период деятельности Н