Но чертей не существует. Как и прочей нечистой силы.
Напрашивался единственный вывод: это опять игры Демона, только теперь они становились уже совершенно необъяснимыми. Он, несомненно, причастен к исчезновению стукача, которое заинтересовало Вольдемара, но теперь получило свое объяснение: полицейскому информатору всегда есть от кого прятаться. Но как все это собрать воедино, Горелый не представлял. Убийство мелкого уголовника, информатора, работавшего на Андрея Шполу, не укладывалось в схему и путало все карты.
Кроме того, Сергей был почему-то уверен, что весь этот спектакль с подменой трупов был предназначен только для одного зрителя – для него. Своими действиями он невольно вынуждал Демона менять планы, корректировать поставленные им себе задачи, а это отдаляло момент достижения главной цели, к которой тот стремился. Так было в случае с таможней на Хуторе-Михайловском, так вышло и сейчас: в общем-то случайное появление бедолаги Геннадия, жаждавшего совершить что-нибудь героическое, не позволило Демону уложить труп бывшего опера рядом с мертвым телом пророчицы Олеси.
Итак, Демон отлично знает, кто все время путается у него под ногами.
И теперь, когда Горелого объявили в розыск в связи с убийством Димы Головы, весь этот пинг-понг приобретает характер жестокого поединка: кто кого.
Но! Ведь когда Демон только начинал претворять в жизнь эту серию комбинаций, у него наверняка были совсем другие планы, реализации которых некто Сергей Горелый совершенно не мешал.
Поэтому уже в который раз он попытался отыграть назад…
– Если вернуться к самому началу, – произнес Сергей, обращаясь скорее к себе, чем к своему неожиданному союзнику Воле, – то вырисовывается сложная, хотя, как показало время, достаточно эффективная схема. Демон – будем называть его так – решил достать Никитина. Зачем – рано или поздно выяснится. Вот что он задумал: для начала напугать Коваленко, к которому банк имел претензии. Кандидатура, очевидно, была выбрана наугад – просто этот проблемный должник первым попался на глаза. На первом этапе многоходовки Коваленко предупреждают о близкой смерти посредством пророчества, которое должно железно исполниться. В полицию он с этим не побежит, но испугается основательно. Поэтому и расскажет обо всем жене, которая, по плану Демона, должна была сыграть роль невольного сообщника. После убийства мужа Галина Коваленко подтверждает: да, ему напророчили смерть. Но кто в это поверит? Никто. Милиция займется более правдоподобной версией, и тогда Галина укажет на банк «Слобода».
Дальше все покатится само собой.
Бородуля – в розыске как подозреваемый в убийстве.
Момота считают вероятным организатором преступления.
Никитин получает серьезные проблемы как инициатор противоправных действий, всплывают и обнародуются другие нежелательные факты, касающиеся непосредственно его.
И тут возникает инициативный стукач Дима Голова. Опер Шпола мчится на задержание, Бородуля удирает, убивает полицейского, и его самого расстреливают на месте. События как будто выходят из-под контроля, но это только на руку Демону: теперь у банкира Никитина куча проблем.
Но пророчица тем временем сигнализирует своему покровителю: появился какой-то придурок со шрамом на физиономии, который сует нос куда не следует.
Демон начинает на всякий случай зачищать концы: обезвреживает Галину Коваленко и ее любовника Познякова, а затем физически устраняет Олесю и пытается ликвидировать Горелого, который ему мешает…
– Но во всей этой схеме, – продолжал Сергей, – я не вижу места для стукача Головы. Он никуда не вписывается. Допускаю, что исчез он не без участия Демона, да и к его убийству Демон уж точно причастен. А мы знаем, что он ничего не делает просто так и тщательно заметает оставленные им следы. Получается, что, так или иначе, лопоухий и никчемный стукач Дима Голова участвует в его комбинации. Он тоже свидетель, и его следует убрать.
Но свидетель чего?
Этот вопрос поставил Горелого втупик. А Вольдемар, поняв это, оставил на столе в кухне пакет с едой и дал возможность гостю в одиночестве разбираться в этой путанице.
А вечером он явился с новостью: Горелого объявили в розыск.
Некоторое время Воля смотрел не на Сергея, а мимо него в окно, за которым тянулась промзона. Затем снял очки, подышал на стекла, протер их салфеточкой, сложил и спрятал в карман замшевого пиджака.
– Не менжуйся, начальник, – наконец проговорил он. – Подумай как следует. Тот, кого ты называешь Демоном, просто так ничего не делает, правильно я говорю?
– Пока не делал, – согласился Сергей.
– Значит, и Диму Голову он завалил с вполне конкретной целью. И подбросил в ту хату вместо ведьмы тоже недаром. Значит, шевели извилинами, что не сходится? Когда Дима во все это встрял?
– Н-ну… Он же Бородулю сдал… – сказал Горелый. – Я этого деятеля вообще не знал, но верю тебе на слово. Ты сказал, что он темный тип, значит, так и есть. Откуда он мог знать, где залег парень из банковской службы безопасности, не имеющий отношения к его окружению? Они же, как ты сам выразился, ходили по разным улицам. Твои слова?
– Мои, – кивнул Воля. – Копай глубже, начальник. Пока что ты нарыл самое очевидное.
– Это очевидное, Вольдемар, еще совсем недавно не было очевидным. – Менторский тон собеседника начал раздражать Сергея. – К этому мы пришли методом проб и ошибок.
– Мы – это ты с Пашей Никитиным, что ли? Ты выдал версию, а он согласился с ней? Типа вся эта бодяга заверчена ради его персоны?
Горелый хотел возразить, уже открыл было рот – и вдруг замер. Действительно, под таким углом ситуацию он еще не рассматривал. Нет, в том, что им противостоит этот Демон, сомнений не было. Но только в эту минуту до Сергея дошло: а ведь Воля не так уж неправ. Развалюха в Шаповаловке должна была стать могилой для Олеси, как оказалось, для Димы Головы и для него, Сергея Горелого. Но все эти смерти не создавали дополнительных проблем для банкира Никитина.
Сейчас они у него, разумеется, есть. Потому что Демон, кем бы он ни был, никак не мог предвидеть появление Гены Корсака. Убийца наверняка не ожидал, что на встречу с пророчицей явятся двое и один из них окажется сотрудником службы экономической безопасности банка. На том, о чем понятия не имеешь, невозможно строить расчеты.
– Хорошо, – проговорил Сергей, опасаясь спугнуть мысль. Она, казалось, готова от любого неосторожного движения вспорхнуть, словно бабочка с цветка, и навсегда исчезнуть. – Голова сдал Шполе убежище Бородули. Сам он, по твоим же словам, знать о нем не мог. Выходит… – Голос Горелого зазвучал напряженно. – Выходит, ему подсказали… То есть могли подсказать… Да нет, без всяких там «могли»!
– Можешь умные мысли выдавать, когда захочешь. – Воля поднялся с табурета, который сам же и приволок из кухни. – Дальше давай. Я-то уже прикинул хрен к носу, есть у меня кое-какие подозрения. А теперь хочу, чтобы и ты к этому пришел своим ходом. Уже теплее, начальник, вперед!
Горелый снова завяз, но озарение полыхнуло внезапно, само собой, без дополнительных усилий с его стороны. Господи, это ж надо было так глубоко копать, выстраивать такие головоломные конструкции, чтобы в конце концов увидеть: то, что тебе нужно, лежит на самой поверхности, но чуть-чуть в стороне!
– Голова получил информацию для того, чтобы передать ее Андрею Шполе… – Произнося это, Сергей уже нисколько не сомневался в собственной правоте. – Тот, кто ему слил ее, знал, кому именно стучит Дима. В нашей системе утечка такой информации маловероятна. Значит, кто-то посторонний…
– Не отклоняйся от темы, начальник. Скажи лучше, зачем кому-то понадобилось, чтобы Голова получил необходимую информацию и передал ее именно твоему другу?
Все. Других вариантов не было.
– Шпола должен был участвовать в этом задержании, а перепуганный насмерть Бородуля – выскочить и застрелить его, – глухо проговорил Сергей. – Детали надо бы уточнить, но картина вырисовывается именно такая… То есть… Демон хотел зачистить Андрея – и у него это получилось. Или Андрей, если бы ему хоть чуть-чуть повезло, зачистил бы Бородулю. Их просто натравили друг на друга. При любом развитии событий дело Коваленко было бы закрыто. Подозреваемый либо мертв, либо – убийца. А если бы Шпола всего лишь ранил Бородулю, то вооруженное сопротивление полиции и предшествующая игра в прятки стали бы стопроцентным доказательством вины для следственных органов.
Поднявшись с койки, Горелый подошел к окну, окинул взглядом затянутую сырой мглой промзону, а затем резко обернулся, чтобы наконец произнести то, что меняло весь ход его рассуждений и взгляд на развитие событий.
– Дело Коваленко закрывали. По-любому. Все эти банкирские фантазии… – Он махнул рукой, словно разом перечеркивая сказанное ранее. – С самого начала все завертелось вокруг дела Николая Коваленко. А с этой беготней о нем как-то забыли. Это же его убили, Вольдемар! С него все началось. Хотели убить – и убили. И вот так, хитро, используя бессмысленное пророчество, заметали следы. Демон еще тогда, когда мы с Андреем впервые наведались к Олесе, на всякий случай вынес Шполе смертный приговор. А когда Андрей погиб, я первым делом подумал о руке судьбы, фатальном стечении обстоятельств и прочей чепухе. Ведь именно как стечение обстоятельств все это и выглядело. Скажу тебе, Воля, как бывший мент: никогда еще наша прокуратура не открывала дел по факту предсказания смерти. Ни теперь, ни десять лет назад, ни при советской власти. Поэтому пророчицу при любом раскладе никто не стал бы искать. Предсказание – это не оружие, не орудие убийства, на котором остаются отпечатки пальцев или следы крови жертвы…
Закончив этот монолог, Горелый вдруг ощутил такую усталость, будто много часов подряд кидал уголь в кочегарке. Но он не вернулся на кровать – оперся о край подоконника и скрестил руки на груди.
– Логично, – переварив сказанное, произнес Вольдемар. – Остается только прокачать, из-за чего кто-то… пусть будет Демон, если хочешь… словом, из-за чего этот Демон убил предпринимателя Коваленко, о котором лично я, – он ткнул себя пальцем в грудь и повторил, как бы подчеркивая собственную значимость, –