Лгать не имело никакого смысла.
— Да.
— А воспоминания о твоем предложении руки и сердца? Почему я не должна помнить о твоем желании жениться на мне и о своем согласии?
— Потому что ты окажешься рядом с ближайшими подручными ф'дора. Ты нужна им для того, чтобы власть Ларк стала законной. Однако если они поймут, что смогут через тебя добраться до меня, если им удастся узнать о нашей помолвке, тебе будет грозить серьезная опасность. — Она кивнула. — Ты можешь меня простить?
Лицо Рапсодии даже не дрогнуло.
— Мне не за что тебя прощать, Эши.
— Я мог бы отказаться. И тогда Ллаурону не удалось бы привести в исполнение свой план.
— Как? Ради меня нарушить верность отцу? Благодарю, но нет. Я не хочу, чтобы меня мучила совесть. Это замысел Ллаурона, Эши, и ты в нем такая же марионетка, как и я.
— Тем не менее разница между нами в том, что я все знал. Итак, Рапсодия, каково твое решение? Ты хочешь сохранить воспоминания о сегодняшней ночи? Отказаться от участия в плане Ллаурона? Если да, то я готов тебя поддержать.
— Нет, — коротко ответила она. — Для этого мне пришлось бы нарушить свое слово, пусть ты и даешь мне такое право. И что ты тогда станешь делать? Слишком поздно, Эши, слишком поздно. Мы можем лишь сыграть свои роли и обещать, что после того, как все закончится, мы будем честно жить своей собственной жизнью, без всякого обмана.
Он подошел к ней и сжал ее лицо в своих ладонях.
— Неужели у тебя есть сомнения в моей любви?
Рапсодия отстранилась и повернулась к нему спиной.
— Сомнение едва ли подходящее слово. И все же я попытаюсь объяснить тебе свою мысль.
Его горло сжалось.
— О чем ты?
Она наклонилась над перилами беседки и посмотрела на воду.
— У меня возник вопрос: а если бы Мэнвин случайно не раскрыла мне тайну Ллаурона, посвятил бы ты меня в его замыслы, зная, что будешь не в силах что-либо изменить? Не отвечай, Эши. Поскольку, как сказал однажды Акмед, я королева самообмана, то мне легче считать, что посвятил бы. Если я ошибаюсь, то не хочу об этом знать.
Эши опустил подбородок на ее плечо и обнял Рапсодию за талию.
— Наступит день, и твою красивую голову увенчает сразу несколько корон, Рапсодия. И, вне всякого сомнения, ты уже королева моего сердца. Но твоя вера в лучшее, которой благословен этот мир, ни в коей мере не является самообманом. Ты не ошиблась, одаривая людей своим доверием, разве не так? Ты пошла за Акмедом, и, хотя он отвратительный тип, он стал твоим другом. Если бы не ты, я был бы уже мертв и навеки попал в лапы демона. Твое сердце мудрее, чем ты думаешь.
— Тогда, я полагаю, ты простишь мой последний обидный вопрос, ответа на который требует мое сердце.
— Конечно. — Он улыбнулся, но его глаза тревожно заблестели.
— Ты абсолютно уверен, что в теле Ллаурона нет ф'дора?
Эши коснулся губами ее золотых волос и вздохнул.
— Когда имеешь дело с ф'дором, ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, Ариа. Однако я думаю, Ллаурон не связан с ф'дором. Ллаурон очень могущественен, а демон может захватить лишь тело более слабого человека. Кроме того, Ллаурон ненавидит ф'дора всеми силами своей души и много лет охотится за ним. Он сделает все, Рапсодия, — все, — чтобы найти и уничтожить его, в том числе и скомпрометирует тебя, если возникнет такая необходимость.
Ты можешь мне не верить, но Ллаурон при этом хорошо к тебе относится. — Она закатила глаза, и Эши рассмеялся. — Конечно, он и ко мне хорошо относится, но это никогда его не останавливало, если ему требовалось меня использовать.
Со временем я понял, что только твоя дружба с Акмедом и Грунтором спасла тебя от попыток Ллаурона сделать из тебя шпиона. Когда ты впервые появилась на его пути, он знал, что за тобой стоят Акмед и Грунтор, но потом вы на некоторое время расстались, и он решил, что вас больше ничего не связывает. Ллаурон начал готовить тебя к вступлению в Круг, собирался открыть тайны филидов. Но они вернулись и забрали тебя. Он так и не смирился с этим, хотя постарался сохранить лицо. Мне кажется, что он не станет тебе вредить, но постарается извлечь максимальную пользу из твоего присутствия.
Рапсодия вздохнула.
— И на этом история заканчивается?
— Боги, неужели тебе недостаточно?
— Более чем достаточно, — ответила она, поворачиваясь к нему лицом. — Я просто хотела знать наверняка. — Она слабо улыбнулась.
Эши нежно поцеловал Рапсодию.
— Ты сказала, у тебя есть ко мне просьба. Я сделаю все, что ты попросишь. Только скажи.
Рапсодия поморщилась.
— После всего сказанного сегодня она кажется мне глупой.
— Чепуха. Я мечтаю хоть что-то сделать для тебя. Пожалуйста, Ариа, дай мне возможность доказать мою любовь, попытаться искупить обман. О чем ты хотела меня попросить?
Рапсодия выглядела смущенной.
— Я хотела, чтобы ты подарил мне это. — И она коснулась его груди, показывая на белую полотняную рубашку, которую он носил под плащом.
— Рубашку?
— Да.
Эши отпустил Рапсодию и принялся снимать рубашку.
— Конечно, она твоя.
— Нет, подожди, — со смехом возразила Рапсодия. — Сейчас она мне не нужна. Мне не холодно, а ты замерзнешь, если разденешься. Я просто хочу сохранить ее, когда ты уйдешь, если она тебе не нужна. — Она взяла его за руку и повела по ступенькам к дому.
Эши обнял ее за плечи.
— Одно из многих преимуществ, которыми я обладаю как твой любовник — и будущий муж, — состоит в том, что я никогда не замерзну, — с улыбкой сказал он. — Ты об этом позаботишься, Огненная леди.
— Ну, ты бы обязательно замерз, если бы у тебя не оказалось других рубашек, — ответила Рапсодия. — Но поскольку я сошью тебе несколько новых, то эту проблему можно считать решенной.
Эши открыл дверь дома, и они вошли внутрь. Угольки в камине тут же вспыхнули ярким пламенем, приветствуя Рапсодию.
— Если ты собираешься сшить мне новые рубашки, за чем тебе старая? Рукава ужасно обтрепались — я прятал их под курткой.
Рапсодия улыбнулась:
— Рубашка пахнет тобой. Я хочу надевать ее, когда останусь одна, и она будет напоминать мне о тебе. Я собиралась попросить ее у тебя, даже когда думала, что ты сделаешь предложение другой женщине. Какой ужас! — В глазах Рапсодии появились слезы.
Эши рассмеялся.
— Да, ты порочная женщина. — Он покачал головой — Рапсодия постоянно поражала его.
— Я знаю, это эгоистичная просьба, — добавила она. Эши с улыбкой погладил ее волосы.
— А ты когда-нибудь совершала эгоистичные поступки?
— Конечно, ты и сам знаешь — я совершаю их все время.
— Однако мне в голову не приходит ничего конкретного, — заявил Эши. — Не могла бы ты привести пример?
Ее лицо стало серьезным.
— Пожалуйста, не шути на эту тему, Эши.
Эши взял ее за руки:
— Я вовсе не шучу, боги, я говорю совершенно серьезно. И очень сомневаюсь, что ты сумеешь привести пример.
Рапсодия посмотрела в огонь, и, когда она повернулась к Эши, он увидел, что ее глаза полны печали.
— Я убежала из дому, — тихо проговорила она, обхватив себя руками, словно ей стало холодно. — Я отвернулась от людей, которые любили меня, чтобы последовать за юношей, не знавшим, что такое любовь. Больше я никогда не видела своих близких. И я жива только из-за того, что поступила эгоистично, жива, а они остались горевать обо мне до конца своих дней. Я променяла свою семью на одну ночь лишенного смысла секса в лугах и бесполезную медную монету. — Она замолчала, когда увидела, как побелело его лицо. — В чем дело?
— Как его звали? — прошептал он, в его глазах застыл ужас.
— Кого?
— Того юношу, — произнес он немного громче, теперь в его голосе слышалось нетерпение. — Как его звали?
На лице Рапсодии появилась краска стыда.
— Я не знаю. Он солгал.
— Как ты его называла? Скажи мне, Ариа.
Рапсодия почувствовала, как ее охватывает паника, — лицо Эши вдруг стало совершенно чужим, она внезапно ощутила, как воздух наполнился электрическими разрядами, еще немного — и дракон захватит власть над человеком. Наступила мертвая тишина, как в море перед штормом.
— Скажи мне, — приказал он незнакомым голосом, глухим, полным муки и инородной силы. Рапсодия попыталась отодвинуться, но руки Эши крепко сжимали ее плечи. — Скажи!
— Сэм, — прошептала Рапсодия. — Я называла его Сэм.
Его пальцы впились ей в плечи, и воздух наполнился ревом, потрясшим дом до основания. Лицо Эши побагровело, и Рапсодия с ужасом увидела, как он прямо на глазах увеличивается в размерах, а его мышцы сводит судорога ярости.
— Нечестивая СУКА! — заорал он, вазочки, салфетки и другие легкие предметы залетали по комнате, покачнулся стол. Жилы на шее Эши вздулись, воздух был полон чудовищной энергии. Зрачки его глаз так сузились, что превратились в вертикальные черточки. — Шлюха! Жалкая, вонючая ШЛЮХА!
Он судорожно сжал собственную голову и начал рвать на себе волосы. Едва очутившись на свободе, Рапсодия стала медленно отступать назад, на лице застыл ужас.
«Вот и пришел конец, — с тоской подумала она. — Я ошиблась. Он ф'дор и сейчас меня убьет».
Промелькнула мысль о бегстве, но Рапсодия почти сразу отказалась от нее: либо она будет сражаться и победит, либо ей конец. В любом случае, она не побежит. Да и смысла в этом нет.
Эши продолжал бушевать, сыпал такими проклятьями и непристойностями, каких Рапсодия никогда не слышала.
— Она знала, — прорычал он, нанося удары по воздуху, и оглушительный гром прокатился по пещере. — Она знала и солгала мне.
— Что знала? Что я знала? — выдохнула Рапсодия, стараясь сохранить равновесие, хотя земля дрожала у нее под ногами. — Мне очень жаль, но я ничего не понимаю.
Его глаза сузились, в них пылало голубое пламя.
— «Она не приплыла на большую землю и не сошла с корабля», так она сказала. — Теперь он перешел на шепот. — Но она знала. Она знала, что ты ушла, но еще не появилась. Она знала, что ты придешь. И не сказала мне.