Собравшиеся огляделись по сторонам и обнаружили, что Анборна среди них нет.
— Где он? — поинтересовался Тристан.
— Разве можно знать что-нибудь наверняка, когда речь идет об Анборне? — сказал Грисволд. — Ты уверен, что он собирался присутствовать на нашей встрече, сын мой?
— Я уверен, что он получил мое послание. Мог бы со блюсти приличия и ответить, если у него в настоящий момент другие, более важные дела.
— По правде говоря, сын мой, — весело фыркнув, заявил Ллаурон, — не ответив тебе, он как раз и постарался соблюсти приличия. Мне страшно себе представить, что он мог тебе сказать.
— Скорее всего, нечто такое же нелицеприятное, что пришло в голову мне, — вмешался Квентин Балдасарре, герцог Бет-Корбэра. — Тристан, ты спятил, собираясь идти войной на болгов?
Его поддержал стройный гул голосов. Возмущенный Мартин Ивенстрэнд, герцог провинции Авондерр, сумел перекричать всех остальных.
— В течение последних двух десятилетий мои граждане гибнут в необъяснимых пограничных конфликтах, — сердито заявил он. — Как, впрочем, и множество других ни в чем не повинных людей из других провинций и Тириана. Все это время ты, Тристан, молчал. Даже когда сам нес потери. Так почему смерть троих граждан Бетани вдруг стала причиной для полномасштабной войны?
— Я и помыслить не мог, что ты соберешься напасть на болгов, в особенности по столь незначительному поводу, — согласился с ним Ирман Карскрик, герцог Ярима. — Если Энвин не смогла одержать верх над Гвиллиамом на землях, которыми правила в течение трех веков, что, ради всех святых, дает тебе повод думать, будто ты сумеешь отнять у болгов горы? Они размажут тебя, и ты даже понять не успеешь, что происходит. Вспомни о судьбе своей армии во время последней Весенней Чистки. Нас ждет то же самое, если мы проявим недальновидность и пойдем за тобой. Что происходит?
Потрясение, появившееся на лице лорда Роланда, заставило всех замолчать. Через мгновение Ланакан Орландо, Благословенный Бет-Корбэра, известный своим добрым нравом, смущенно откашлялся и спросил:
— Сын мой, а с чего ты взял, что в гибели твоих подданных виновны болги?
— И правда, — вмешался Балдасарре, — насколько мне известно, они не покидают гор. Мы ни разу не видели их в Бет-Корбэре, который, как тебе известно, граничит с Илорком. Как они попали в Бетани?
Тристан с такой силой стукнул кулаком по столу, что зазвенели хрустальные бокалы.
— Жертвы находились не на территории Бетани, — проревел он. — Они были в Илорке. Останки несчастных обнаружил почтовый караван третьей недели, эти чудовища разорвали их на части, тела наполовину съели, остальное разбросали по амфитеатру, где когда-то проходила Великая Встреча Гвиллиама.
Тристан страшно побледнел, а когда Стивен собрался встать, окинул его сердитым взглядом, и тот сел на место.
— Болги напали на почтовый караван? — спросил Седрик Кандерр, герцог провинции, носившей имя его семьи, будущий тесть Тристана. — Не могу себе такого представить. Ведь идея еженедельных почтовых караванов принадлежит именно королю Акмеду.
— Я не сказал, что болги атаковали караван. Они… жертвы путешествовали не с караваном.
— Почему граждане Бетани, твои солдаты, оказались в землях, принадлежащих болгам одни, а не под защитой каравана? — спросил Ивенстрэнд. — Глупость какая-то. Я не могу проливать слезы по безмозглым идиотам, Тристан. Тот, кто отправил их туда, должен предстать перед судом военного трибунала. Может быть, тебе стоит начать с того, чтобы сурово наказать виновного офицера, а нам дать возможность отправиться по домам и заняться своими делами.
— Вы что, не слышали моих слов? — вскричал Тристан, голос которого дрожал от гнева. — Их частично съели. Разорвали на куски. Мы едва их узнали. Разве вас не возмущает дикость случившегося? Почему вы так спокойны?
— Мне очень жаль, что все так произошло, — сказал Ивенстрэнд, — но это вряд ли можно сравнить с недавними событиями, имевшими место в наших со Стивеном провинциях, когда начали пропадать дети, а потом оказалось, что их убивали, точно свиней на скотобойне, и выпускали из них кровь. И где? В Доме Памяти! В наших землях свершается насилие уже достаточно продолжительное время, Тристан. Кстати, должен тебе напомнить, что, ввиду занимаемого тобой положения, именно ты должен определить источник насилия, но мы так и не получили объяснения страшным событиям. А теперь, когда это коснулось тебя, ты требуешь, чтобы мы отправили свои армии на смерть. Безумие какое-то.
Колокола на башне начали отбивать полдень, и в комнате стало тихо. Когда отзвучал последний удар, заговорил Найлэш Моуса, чей голос прозвучал сухо и едва слышно:
— Я должен кое-что прибавить.
Тристан Стюарт посмотрел на Благословенного граничащего с Бетани Сорболда.
— Слушаю вас, ваша светлость.
Благословенный кивнул своему спутнику, тот вытащил свернутый пергамент и протянул ему. Моуса развернул свиток и быстро пробежал его глазами, а затем снова взглянул на собравшихся.
— Его высочество кронпринц Сорболда получил известие от короля Илорка по крылатой почте. Король заявляет, что болги не имеют никакого отношения к нападению на граждан Орландана. — Собравшиеся заволновались, и Моуса достал другой пергамент, поменьше размером, с печатью Илорка, и сложил на груди руки, дожидаясь тишины. — Кроме того, принц попросил меня передать адресованное вам, лорд-регент, послание, которое было вложено в письмо короля Акмеда. — Моуса протянул письмо.
Тристан Стюарт вскочил на ноги, выхватил пергамент, сломал печать и быстро прочел послание. Остальные молча наблюдали за тем, как он, побледнев, сел и откинулся на спинку своего стула. Тристан несколько минут смотрел на письмо, а затем поднял голову.
— Неужели никто из вас не поддержит меня? — дрогнувшим голосом спросил он.
— На меня не рассчитывай, — твердо заявил Мартин Ивенстрэнд.
— И на меня тоже, — присоединился к нему Седрик Кандерр. — Извини, Тристан.
— Трусы, — прорычал Тристан. — Остаться в стороне так просто, верно? Ваши земли находятся далеко от Зубов, и подданным нет нужды бояться каннибалов. А что скажешь ты, Квентин? Ирман? Ваши провинции граничат с Илорком. Неужели вы откажетесь вступить в сражение, чтобы защитить Бет-Корбэр и Ярим?
— Только не в данных обстоятельствах, — мрачно заявил Квентин Баддасарре. — А если на твоих солдат напали самые обычные волки? Ты ведь не предоставил нам доказательств противного.
— Я считаю, что, учитывая заявление короля Акмеда, мы не имеем права развязывать войну. Это будет самая настоящая катастрофа, — сказал Ирман Карскрик. — Если король фирболгов говорит правду, а ты отправишь свою армию в горы, ты будешь агрессором, нарушившим условия мирного договора. И тогда Роланд подвергнется на стоящей опасности, сомневаюсь, что болги захотят с тобой разговаривать. Я не желаю иметь ничего общего с этим безумием.
Отчаяние и темная ярость исказили лицо лорда Роланда, и он повернулся к своему кузену, лорду Стивену Наварну:
— Стивен, поддержи меня. Помоги мне заставить их понять…
Стивен вздохнул и отвернулся, успев заметить сочувственное выражение на лице Главного жреца. Когда он снова посмотрел на Тристана, в его глазах застыла твердая убежденность в собственной правоте.
— Как я могу заставить их что-то понять, если и сам не знаю, что тобой движет? Ты можешь рассчитывать на мою верность и жизнь, Тристан, но я не могу рисковать благополучием своих подданных. Я не готов тебя поддержать.
В библиотеке повисло напряженное молчание. Лорд-регент медленно поднялся из-за стола и с убитым выражением подошел к высокому окну с открывающимся из него видом на его прекрасный город. Он прижался лбом к стеклу и задумался. Прошло несколько минут, и собравшиеся начали тихонько переговариваться. Филабет Грисволд повернулся к Яну Стюарту:
— Сегодня утром вы устроили впечатляющее представление, ваша светлость. Жаль, что я не могу пользоваться помощью моря так же легко, как вы — поддержкой огня.
Ян Стюарт промолчал, он не сводил напряженного взгляда с брата, на юном лице застыло беспокойство.
Стивен Наварн посмотрел на Ллаурона, который спокойно сидел на своем месте. Хотя изначально базилики были посвящены пяти стихиям, на самом деле их основополагающие догмы в последнее время подверглись значительным изменениям. Теперь поклонение пяти стихиям приблизилось к верованиям филидов, которые обожествляли природу. Стивен полагал, что неожиданная ярость огня — это дело рук Главного жреца, а не Благословенного Кандерр-Ярима, но Ллаурон вел себя так, словно он не имел ни малейшего понятия, о чем шла речь.
Когда собравшиеся принялись обсуждать свои насущные проблемы, Стивен встал и подошел к окну, где по-прежнему стоял Тристан. Он терпеливо ждал, когда лорд-регент заговорит, и Тристан наконец вздохнул.
— Я жалею, что не смог быть рядом с тобой, когда умерла Лидия, Стивен, — сказал он. — Прости меня. — Он смотрел куда-то вдаль, словно вернулся на старые тропинки своих воспоминаний.
— Кто погиб, Тристан? Неужели… Пруденс?
Тристан молча кивнул и вышел из библиотеки. Впрочем, этого не заметил никто из присутствующих, занятых собственными проблемами.
Пытаясь справиться с потрясением, Стивен увидел смятую записку, оставленную лордом Роланда, на подоконнике. Стивен прочитал лаконичное послание, написанное словно паучьим почерком:
«Мне казалось, что вы сделали выводы из урока, который я вам преподал. Я вижу, что ошибся. Я же сказал вам, что в следующий раз цена будет значительно выше. Оба раза вы заплатили ни за что — она по-прежнему ни о чем не догадывается».
— Я знаю, ты испытываешь сильную боль, сын мой.
Тристан поднял голову. Он не слышал, как открылась дверь. Повернувшись, он успел увидеть свое отражение в зеркале, еще никогда его лицо не носило таких явных следов прожитых лет: глубокие морщины расчертили его от уголков рта до самого лба. Глаза покраснели от горя и бессонницы.