— Но почему ты уверена, что я смогу помогать тебе в таком рискованном деле?
— Потому что у нас общая дорога, Яго, а еще, как утверждает советник больницы Арагонцев, ты настоящий искатель истины и знания.
Это ее утверждение не получило ответа, и в комнате воцарилась долгая пауза. Вдруг на лице девушки появились тревога и удрученность. Отчаянный взгляд ее встретился с глазами врача, который тут же забеспокоился и спросил:
— Что-то тревожит тебя? Ты побледнела.
— Яго, одна мысль не дает мне покоя, постоянно мучает меня, — сказала она сокрушенным тоном. — Интуиция подсказывает, что попытка уничтожить меня — это часть заговора против дона Альфонса. Я попала в число тех, кто должен был пасть в самом начале заговора. И этот черный замысел, в том числе и идея устранить меня, созрел в монастырских стенах.
— Думаешь, заговор и преступление таятся в монастыре, посвященном делу Божьему? О чем ты говоришь? С тех пор, как я тебя узнал, у меня душа не на месте.
Принцесса ответила без иронии, но с оттенком презрения:
— Годы заточения в монастыре были для меня ненавистными, невыносимыми, но мне приходилось быть свидетелем некоторых тягостных происшествий, которые касаются королевы Марии и наследного принца Педро, этого юнца, склонного верить гороскопам и общаться с морисками — прорицателями и кудесниками — в кварталах Адарвехо, что всей Севилье известно.
Это было подобно укусу скорпиона, и Яго тут же спросил:
— Ты полагаешь, что они имеют отношение к тому, о чем ты мне сегодня рассказала?
— Именно так, Яго. Выведывание тайн, чернокнижие и заговоры — давно известное занятие, которому не чужды дон Педро и его мать донья Мария. Они сговорились извести меня.
— Так вот почему король дон Альфонс вздрогнул, когда я показал ему камешек с ядом, который тебе подсунули.
Нежный голос принцессы задрожал, и Яго услышал поток новых откровений, она стала рассказывать изумленному лекарю о страданиях, перенесенных ею в монастыре, а также о тайных встречах дона Педро с известными чернокнижниками-мусульманами из Адарвехо, которые часто бывали в его келье, за что получали какие-то льготы.
— Всегда полагал, что принцу пристало быть последовательным христианином и больше заботится о сохранении своего доброго имени, — заметил Яго.
— Наследника воспитывали с единственной целью: отомстить за мать. Его с малых лет поили желчью предательства и злопамятства. Потому обитель Сан-Клементе и превратилась в болото, куда заползают всякие черви.
— В Кастилии стали уже притчей во языцех распри между монархом, его пассией доньей Элеонорой де Гусман, бастардами и королевой Марией, — вставил лекарь.
Назарийка остановилась на некоторых подробностях, которые назвала «пророчеством принцу», Яго жадно внимал каждому ее слову.
— Ты становишься одним из немногих, кому известно об этих тайных встречах, пусть Бог милосердный ослепит меня, если я придумала хотя бы одно словечко из того, что мне довелось слышать, — сказала она почти шепотом. — Знай же, что в квартале Сан-Педро в Адарвехо собирается тесный круг мусульман Севильи, в основном зодчие, оценщики, ювелиры и прорицатели, лояльные подданные кастильского короля. У них свои законы, нравы и обычаи. Дон Педро пристрастился посещать их заведения, а заодно захаживает к знаменитому тамошнему астрологу по имени Бенахатим, который устраивает там свои сборища. Это отступник от истинной веры из Гранады составляет гороскопы для принца, получая за свои услуги золотом.
— Ворожба и деньги — плохие попутчики в жизни, — сказал медик.
— Помню одну зимнюю ночь, холодную и тоскливую. Со стороны реки неслись черные грозовые тучи, монахини закончили мессу. Я возвращалась из трапезной по одному из коридоров, когда услышала стук дверцы, выходящей в сад, и увидела слугу дона Педро в сопровождении, как мне показалось, какого-то мавра. Они проскользнули в темноте в его комнату. Любопытство подтолкнуло меня узнать, что это за тайный визит. Я спустилась по лестнице и спряталась под балконом в ночной тьме; там я смогла услышать обрывки разговора между астрологом и принцем, они говорили между собой на альгарабии, общем языке христиан и мусульман, живущих в аль-Андалусе.
— Обычное дело: небылицы о королях — любимая тема разговоров толпы. Но ты меня заинтриговала. Так о чем же они говорили?
— Я скажу все, что поняла, Яго. Речь шла о гороскопе, который этот королевский щенок заказал Бенахатиму, и вот что астролог сказал по этому поводу: «Высокочтимый принц, руководствуясь методом ученого Агатодемона, египетской книгой мудрости, основными датами и значительными событиями твоей жизни, местом твоего рождения в Бургосе, я предвижу в будущем твою коронацию, ведь ты единственный возможный наследник: остальные дети незаконнорожденные. Однако по твоему поручению я заглянул и в Книгу Судеб, которая мне указала так же ярко, словно все это было озарено светом, что ты, мой принц, Королевский Ворон, будешь заключен предателями твоей же крови в местечке под именем Сельва, где тебя лишат жизни и никто не сможет прийти тебе на помощь».
— Это предсказание, будь оно верным, выглядит довольно зловеще. Надо же, до чего могут дойти короли. Хотя такое общение не делает никому чести, и дон Педро должен был бы об этом знать.
— Так вот, этот прорицатель-мориск добавил: «Ужасно или нет, сир, но я не могу растолковать это положение с достоверностью, а оно постоянно возникает в моих видениях, я даже лишился сна. Я просмотрел книги христианских и мусульманских географов, и мне удалось наконец, мой сеньор, найти правдоподобное объяснение. Этот неизвестный уголок Кастилии, похоже, находится в крепости Алькарас посреди местности, называемой Кампо-де-Монтьель. Это вам о чем-нибудь говорит, дон Педро?»
— Ну он ему и предсказал, Субаида! Я дрожу, слыша это.
— Слушай дальше. Потом я некоторое время не могла расслышать, что говорил принц Педро, юнец, уверовавший в предсказания, которому с детства дурил голову этот презренный плут. Но под конец он издал свирепый крик и стал последними словами честить своего друга и кудесника из Адарвехо, который после нескольких крепких слов, я их не поняла, завернувшись в монашескую сутану, покинул монастырь, который ему, кстати, было запрещено посещать.
— Странное поведение королевского первенца. Королевский Ворон, Сельва, Алькарас, Кампо-де-Монтьель? Ради Бога сущего, что означают все эти имена?
— Да разве я знаю! Возможно, все это выдумки, чтобы заполучить побольше золота.
— Но ведь король должен был бы об этом знать, Субаида?
— Он знает, но не от меня, а от самого Бенахатима, который получил с обоих.
Не желая сказать лишнего, медик осторожно кивнул:
— А это предсказание как-нибудь связано с твоими поисками?
Глубокая пауза вновь воцарилась в алькове, потом заложница наконец выразилась ясно и убедительно:
— Дон Педро, склонный к мнительности и суевериям, знает через Бенахатима о существовании где-то в Севилье фундаментальных трудов исламской науки, и в первую очередь о Коране аль-Мутамида, и так же, как и я, желал бы изучить его. Но не для того, чтобы пополнить свои знания, что ему безразлично, а потому, что считает, будто там содержатся формулы алхимии и тайной магии. Поэтому я боюсь: случись что-нибудь с королем доном Альфонсом, моей судьбой уже будет распоряжаться его сын, и тогда жизнь превратится в ад, если мой двоюродный брат не потребует от него исполнения договоров.
— Будь я проклят! Но королю еще жить да жить, он находится в самом зрелом возрасте, не мучай себя напрасными сомнениями, пусть будущее тебя не страшит.
— Сознаюсь, я уже потеряла надежду продолжить поиски в Сан-Клементе, но в тебе я нахожу идеального союзника. Я не упрекну тебя, если ты откажешься помочь, но я столько видела зла за эти годы, что поиски клада превратились в одержимость. Найти его, уберечь от гибели. Покажи свое благородство, помоги, умоляю тебя.
— Меня ничто не заставляет, но я обязан верить тебе и могу помогать, не нарушая клятвы Гиппократа, хотя в таких делах лучше иметь терпение.
— Речь в данном случае идет о зрелом решении, я никогда от него не отступлю, а с твоей помощью мои надежды станут реальностью. Я поклялась в этом на святом Коране, который отправился со мной в изгнание и видел столько моих слез за четыре долгих года.
Назарийка привела такие неоспоримые доводы, что врач, вначале потрясенный услышанным, понял вдруг, что все это необычайно интересно, и от внутренних колебаний перешел к безоговорочному согласию участвовать в этом странном предприятии, в которое оказался замешан еще и эксцентричный наследник кастильского трона, о коем он уже слышал, что тот якшается со сводницами, проститутками, прорицателями и мошенниками-астрологами.
Хотя его первой реакцией было не связывать себя обещаниями, но в конце концов он внял аргументам своей очаровательной собеседницы и ласково заверил ее:
— Я последую за тобой в этом сумасбродном деле, хотя не знаю, куда оно нас заведет. Однако на все нужно терпение, надо ждать благоприятных обстоятельств.
Наконец они распрощались, и Яго покинул усадьбу, прояснив для себя некоторые непонятные ранее вопросы. После откровений магометанки в нем боролись смятение и радость. В душе происходили огромные перемены, взволновавшие его. Переходя двор, он услышал, как из-за шелковиц, скрывавших окна Субаиды, послышался звон арабской каниры и вновь ее голос, заставивший его сдержать шаг:
Воспоминанье Гранады
Тоской мое сердце гложет,
И слезы мои, словно дождик,
Льются в вечерней прохладе.
Послушай плач чужестранки,
О иноверец прекрасный,
Тебе пропою я поэму,
Увитую лентой звездной,
Тебе, мой друг, осветивший
Надеждой мой путь одинокий.
Эта девушка воцарилась в его сердце, он чувствовал к ней то уважение, которое обычно вызывают необыкновенные личности. Однако как избежать опасностей, которыми чревата такая дружба? Ведь она иноверка! Почему он пообещал ей свою помощь в таком рискованном, безрассудном и опасном деле, как ни посмотри — неосуществимом? До какой степени можно верить ужасному пророчеству арабского астролога?