– Перед поездкой у нас было предчувствие, – шепотом, как большую тайну, сообщает Александр. – Очень возможно, что мы были как-то связаны с тамплиерами.
Лучше не посвящать его в игру слов с «загнутым временем», иначе его недоверие возрастет.
– Так-так… Как вы знаете, тамплиеры располагались там, где когда-то стоял храм Соломона. Отсюда и название ордена – «храмовники», – говорит Менелик.
– Конечно, знаем, – подтверждает Мелисса.
– Но храма больше не существует. Теперь на этом месте мечеть Аль-Акса.
– Неужели не осталось никаких его следов?
– Ни малейших.
– Ты можешь нас туда проводить?
Официант приносит тарелки с местными закусками: фалафелем, баклажанами в томатном соусе, морковью с тмином, хумусом, питой, тхиной, оливками размером со сливу.
Отведав всего понемножку, французы убеждаются, что яства очень острые.
– Я знаю место археологических раскопок здесь неподалеку… Если хотите, можно отправиться туда прямо сейчас.
39
Перед ними высится Стена.
Она сложена из огромных блоков тесаного камня: нижние блоки больше, верхние меньше.
Вверху из стены торчат, как пряди волос, пучки дикорастущих трав.
Щели в нижней части стены плотно набиты многократно сложенными бумажками.
– Стена Плача!.. – восхищенно ахает Мелисса.
– «Стеной Плача» ее пренебрежительно назвал римский монах Иероним Стридонский в 372 году, чтобы поиздеваться над евреями, которые, как он утверждал, рыдали перед последними остатками их разрушенного храма, – объясняет Менелик. – На иврите это «котель», просто «стена». Ее длина пятьсот метров, высота сорок метров. У стены есть и подземная часть, тянущаяся на глубине двадцати метров.
– Какие огромные блоки! – восхищается Александр.
– Это еще что! Под землей есть монолит длиной четырнадцать метров и весом пятьсот семьдесят тонн, – продолжает Менелик. – Стена сложена с легким наклоном, по примеру пирамид, чтобы нижняя часть была шире верхней.
На площади перед Стеной молятся мужчины – некоторые в черных одеждах, с молитвенными накидками на голове и на плечах, некоторые в рубашках или просто в майках. Туристы со всего мира фотографируются на фоне Стены.
У Рене такое чувство, что он здесь еще явственнее ощущает ту энергию, которую уловил, едва ступив на землю Израиля, чувство связи с древней энергией, не иссякающей уже больше трех тысячелетий.
– Можете загадать желание, – подсказывает Менелик и показывает, что следует делать.
Оба француза надевают картонные кипы из ящика при входе на площадь. Каждый – Мелисса, Александр, Рене – что-то пишут на клочках бумаги и складывают их. Мужчины засовывают их в щели между огромными каменными глыбами.
– Что вы загадали? – спрашивает Рене у Александра.
– Найти Священный Грааль. Не это ли заветная цель любого рыцаря?
– А вы, Мелисса? – спрашивает Менелик.
– Я? Я ни во что такое не верю, но все равно написала, что хочу обрести Любовь – с большой буквы.
Александр оборачивается к Рене.
– Послание себе будущему, который когда-нибудь сюда вернется, – говорит тот.
– Какое послание?
– «Ку-ку». С моими инициалами и с сегодняшней датой.
Он не уточняет, что пририсовал два кружочка и сложил свою записку так, чтобы они соприкасались.
Александр, как всегда нетерпеливый, обращается к своему другу:
– Может, отправимся теперь на археологические раскопки, о которых ты говорил, дорогой Менелик? Где это?
– Есть три площадки. Первая, древнейшая, находится в северо-западной части Стены. Она самая большая, но ей служит границей Эспланада мечетей. Вторая – дальше к югу. Она новее и меньше. Предлагаю посетить первую.
– А третья площадка?
Менелик вдруг запинается.
– Ах, да, третья… Дело в том, что иорданцы ведут под храмом работы и вывозят на свалку «строительный мусор». У нас нет прямого доступа ни на эту стройку, ни на свалку. Приходится покупать у рабочих то, что они выносят тайком.
– Стройка под мечетью? – удивляется Александр.
Менелик Айяну ведет их к двери слева от древней стены. Они шагают по коридорам и выходят на площадку, где трудятся молодые археологи. Большинству из них не больше двадцати лет.
Менелик здоровается со своими зрелыми коллегами, руководящими раскопками. Потом берет из коробки пластмассовые каски и раздает их французам.
– Алекс, – говорит он с улыбкой, – Мне неудобно тебя об этом просить, но не мог бы ты взять меня на руки? Здесь не проехать в моем кресле. Не бойся, я легкий.
Александр охотно соглашается. Президент Сорбонны вынимает президента университета Иерусалима из кресла и несет его, как дитя. Вне инвалидного кресла Менелик оказывается выше ростом и еще более тощим, чем на первый взгляд. Его ноги висят, как две палки.
Вчетвером они движутся вниз по сужающимся проходам.
– Это как слоеный пирог: опознано двадцать шесть слоев почвы, соответствующих двадцати шести разным эпохам.
– Что здесь откопали в последнее время?
– Керамику, горшки, оружие, фигурки давностью в три тысячи лет, то есть из эпохи царя Давида. Но есть и следы более глубокой древности.
– Я припомнил египетский текст времен Эхнатона, – делится своими мыслями Рене. – В нем повествуется о сражении отца Эхнатона, фараона Аменхотепа Третьего, с племенем хибиру из Рушалима, оказавшим яростное сопротивление вторжению.
– Все верно, – подтверждает Александр, не готовый позволить своему ученику хвастаться познаниями. – Таков сюжет фресок храма Амона-Ра в Карнаке[21]. Племя хибиру из Рушалима, то есть Иерусалима, упомянуто также на глиняных табличках той эпохи.
Они входят в квадрат, освещенный прожекторами.
– Сердце этого города билось на горе Сион, на юго-западе нынешней Эспланады мечетей.
– От горы Сион происходит слово «сионизм», – напоминает Мелисса.
– Да. Помнишь фильм «Матрица»? Там Сион представлен святыней движения сопротивления, – подхватывает ее отец, которого хлебом не корми дай обнаружить в современном кино намеки на Библию.
– Так и есть, эту подробность я запамятовала.
Они подходят к залу, где ведутся раскопки.
Повсюду горят прожектора с белыми диодами. Одни студенты заняты измерениями и фотографированием, другие работают скребками и пинцетами.
– В мае 2020 года мы наткнулись на три подземные камеры, вырубленные в скале. Им две тысячи четыреста лет, – рассказывает Менелик.
Пол представляет собой мозаику в неплохом состоянии, юные археологи осторожно расчищают ее зубными щетками.
С рук Александра, героически скрывающего усталость, Менелик ведет экскурсию по важным точкам зала. Над полом натянут шпагат – границы пронумерованных участков.
– Три камеры связаны между собой лестницами, – продолжает Менелик.
– А это что? – указывает Мелисса на маленькую нишу в стене.
– В такие ниши ставили масляные светильники, – объясняет археолог.
– Ты что-нибудь узнаешь? – обращается Александр к Рене.
– Пока что ничего.
Галереям и длинным коридорам не видно конца, под современным Иерусалимом скрывается, похоже, целый подземный город.
Менелик ведет их по тоннелю, упирающемуся в железную дверь с арабской надписью. Под ней на нескольких языках написано «ХОДА НЕТ» и намалеван знак «стоп» – человеческая ладонь.
– Дальше копать нельзя, – говорит Менелик. – Если пройти за эту дверь, может начаться война.
– Как во вторую интифаду[22]? – догадывается Александр.
– Типа того. 28 сентября 2000 года Ариэль Шарон[23] решил выйти на площадь, которую мы зовем «Храмовой», а мусульмане – Эспланадой мечетей. Это вызвало волну грозных манифестаций и терактов смертников, в которых погибло более пяти тысяч человек.
– Удивительно, что здесь запрещены археологические раскопки, – говорит Мелисса. – Чего боятся власти?
– Обнаружения еврейских артефактов и ослабления притязаний палестинских властей, желающих сделать Иерусалим своей столицей, – объясняет дочери Александр. – Кто не помнит, в октябре 2016 года под давлением множества арабских стран ЮНЕСКО приняла резолюцию, ставящую под сомнение еврейскую историю Иерусалима.
Менелик удивлен тем, что его друг не колеблется высказать четкую позицию.
– В этом вся проблема, – соглашается он. – Порой археология противоречит политике.
Рене трогает дверь.
– Чувствуешь что-нибудь? – спрашивает его Александр.
– К сожалению, ничего.
Пора признать очевидное. Посещение места, где протекала одна из твоих прошлых жизней, не приносит дополнительного опыта.
– У тебя разочарованный вид. Чего ты, собственно, ждал? – фыркает Мелисса. – Откровений в месте, где обитало твое древнее «я»?
Рене отмалчивается.
Четверка покидает подземную площадку.
Александр с облегчением сажает друга в его электрическое инвалидное кресло. Французы прощаются с Менеликом и договариваются встретиться назавтра в 11 утра в отеле «Царь Давид».
Рене хочется побыть одному, он поднимается в свой номер, где удобно усаживается в мягкое кресло.
Он намерен снова вернуться во времена жизни Сальвена де Бьенна и повлиять на него: пусть отправится под Храмовую гору, как раз туда, куда ныне нельзя входить. Вдруг там есть что-то, связанное с пчелами?
40. Мнемы. Архитектор Хирам и трое его убийц
Правление Соломона началось в 970 г. до н. э. Он собрал представителей всех колен и повелел повысить налоги и подати, чтобы собрать необходимую для строительства храма сумму. Вожди согласились – с тем условием, чтобы после завершения строительства чрезвычайный налог был отменен.
Хирам I, царь города Тира, располагавшегося по соседству, к северу от еврейского царства, на территории нынешнего Ливана, отправил Соломону стволы кедров, каменщиков, ремесленников, а главное, своего лучшего архитектора и тезку. Тот, сын вдовы, принадлежал к колену Неффалимову.