ю потолковал с Сальвеном, и одновременно мучается от мыслей о колоссальных последствиях только что произошедшего.
Открытие Сальвена – подземный храм и его содержимое – это настоящая фантастика!
Я правильно поступил, что позволил ему забраться туда, куда ни за что не попасть мне самому.
Теперь я должен идти до конца.
Он вспоминает увиденное в подземном храме. Он знает, что первые христиане, по большей части – недавние иудеи, во времена Римской империи рыли укрытия, катакомбы.
Из-за преследований они прятали свои храмы под землей.
Он встает и любуется Иерусалимом из окна своего номера в отеле «Царь Давид».
С незапамятных времен ангелы, Бог, дьяволы, демоны были и есть, вероятно, всего лишь людьми будущего, прибегающими, как я, к технике регрессивного гипноза, чтобы поболтать со своими прошлыми воплощениями…
Что, если Моисей получил Скрижали Завета… от себя будущего?
Рене открывает окно и с наслаждением вдыхает напитанный запахом жасмина воздух гостиничного сада.
От этого занятия его отвлекает телефонный звонок. Звонит Александр.
– Ты забыл про ужин? Скорее, ждем только тебя.
Рене сует лицо под струю холодной воды, чтобы лучше вспомнить, в каком теле и в какой эпохе он живет, потом натягивает шорты и футболку, сует ноги в открытые сандалии.
Александр и Мелисса сидят за столиком у окна. При появлении Рене оба с облегчением встают и идут вместе с ним к «шведскому столу».
Рене потрясенно глазеет на невиданное гастрономическое буйство.
Мы живем в век изобилия.
Еда превратилась в ежедневный праздник, на который мы перестали обращать внимание.
Земля дарит нам свои плоды, животные поят нас своим молоком, кормят своим медом, своей плотью, а нам даже в голову не приходит их благодарить.
– Витаешь в облаках? – усмехается, глядя на него, Мелисса. – Никак не отойдешь от посещения прошлого?
Она сняла темные очки. Синяки почти незаметны. Она накладывает в тарелку шарики жареного нута и морковь с тмином.
– Пальчики оближешь! – радуется она. – Обожаю новые вкусы!
Рене тоже набирает еды, и все трое возвращаются за свой столик.
– Полюбуйся, Рене! Люди оставляют горы несъеденного, – возмущается Александр. – Раньше я не обращал на это внимания, но теперь, побывав в 1100 году, нахожу это недопустимым расточительством. В те времена каждый брал ровно столько, сколько мог съесть, никому в голову не приходило оставить полтарелки еды. Это сочли бы… непристойностью.
Александр с аппетитом ест и при этом наставительно говорит дочери:
– Тогда люди ели не для удовольствия, а чтобы набраться сил для работы или для войны. Еда имела утилитарный смысл. Это как заправить машину бензином, чтобы больше проехать.
Мелисса согласно кивает, хотя на самом деле не чувствует вовлеченности в средневековые дела своего отца. Пожимая плечами, она с удовольствием лакомится куриными брошетами с лимоном и местной травой неведомого названия.
– Величайший в жизни вопрос: что побуждает нас вставать по утрам, хотя потом все равно придется лечь, и так изо дня в день, – разглагольствует Александр с полным ртом. – Признаюсь без лишней скромности, что мечтаю о бессмертии. Хочу, чтобы грядущие поколения не забывали моего имени. А что за мотор у тебя, Мелисса, к чему ты стремишься?
– Ты же знаешь, папа: к любви…
– А ты, Рене?
– Я?..
– Раскопать денег на возвращение долга и на выкуп баржи? – подтрунивает над ним Александр. – Нет, у тебя более возвышенные помыслы.
Рене поправляет очки и не отвечает.
– Странноватый у тебя вид, Рене, – говорит Александр.
– Как раз перед вашим звонком я закончил регрессию и до сих пор нахожусь под впечатлением от того, что там было.
– Рассказывай!
Рене охотно, во всех подробностях описывает открытие Сальвена: маленький подземный храм Соломона под мечетью Аль-Акса, построенный, скорее всего, одновременно с большим храмом на поверхности. Не может он умолчать и о порученной его прежнему «я» пророческой миссии.
– Ты продиктуешь Сальвену точнейшие пророчества, ведь ты в курсе, что на самом деле происходило между его и нашей эпохой! – восклицает Александр.
Как я погляжу, он раздосадован тем, что Гаспар Юмель не пошел с Сальвеном и не открыл на пару с ним подземный храм Соломона.
– Если твой рассказ – правда, то малый храм под разрушенным большим должен существовать по сей день…
Не дожидаясь реакции дочери и Рене, Александр хватает смартфон и приступает к поиску информации. Мелисса пододвигается ближе, чтобы следить за его стараниями. Отец открывает страничку о продаже спелеологического инвентаря в Иерусалиме.
– Папа, разве сейчас не поздновато этим заниматься?
– Ни минуты промедления! Мчимся туда!
– Куда? – переспрашивает его дочь.
Александр подмигивает Рене и с таинственным видом цитирует Марка Твена:
– «Они не знали, что это невозможно, поэтому просто сделали это…»
43. Мнемы. Царь Соломон
Согласно Библии, Бог спросил царя Соломона: «Что Я могу даровать тебе?» Ответ был: «Сердце, чтобы править и различать добро и зло». И сказал ему Бог: «Раз ты не попросил у Меня ни долгой жизни, ни богатства для самого себя, ни погибели для врагов твоих, а только рассудительности для мудрого правления, то Я дарую тебе ее, а также то, о чем ты не попросил».
В самом начале царствования Соломона фараон Шешонк захватил еврейский город Гезер. Соломон повел армию отвоевывать город. Фараон предпочел переговоры: он отдал замуж за Соломона свою дочь, а приданым сделал… город Гезер.
Израиль и Египет подписали мирный договор. Предвидя новые нападения, Соломон модернизировал свою армию, внедрил боевые колесницы, настроил крепостей, обезопасил караванный путь с Востока, расширил торговлю с соседними государствами.
При Соломоне Израиль стал перекрестком для торговли сырьем: пшеницей, маслом, кипарисами и кедрами. Вместе с царем Тира Соломон отправлял в Африку морские караваны за фруктами и тропическим зверьем: попугаями, обезьянами, слонами. С востока караваны доставляли ладан, вина, пряности, специи, с юга – благовония, золото, драгоценные камни. С Кипра везли лошадей и медь. Надписи на древнееврейском языке находят даже в Шотландии, откуда доставляли морем олово. Соломон укрепил стены Иерусалима, повелел построить царский дворец и систему снабжения питьевой водой и канализации для города.
Подобно своему отцу Давиду, он сочинял стихи и прозу, в частности, ему принадлежит авторство «Песни песней». При его правлении допускались любые верования.
Говорят, у Соломона было 700 жен и 300 наложниц. К их числу принадлежала царица Савская, о чем повествует Книга Эсфирь. Птица принесла Соломону послание: с ним пожелала встретиться правительница царства Савского (на территории нынешней Эфиопии). Он пригласил ее в гости. Она в ответ прислала корабли с дарами, а потом явилась сама. Плодом этой встречи стал ее сын Менелик. Возмужав, Менелик отправился к отцу в Израиль, и Соломон принял его со всеми почестями, подарил кольцо и сделал как своего законного сына первосвященником.
Перед смертью, в 931 году до н. э., царь Соломон попросил своего сына Ровоама исполнить обещание, данное мудрецам двенадцати колен Израилевых: сократить после завершения строительства храма налоги. Но Ровоам, подбиваемый министрами, в конце концов отказался выполнить требование представителей колен. Тогда десять северных племен отделились от царства Ровоама и создали независимое царство, где стал править его брат Иеровоам. Так возникло северное царство, Израиль, и южное, Иудея, в котором осталось только два колена и столица Иерусалим. Священный союз двенадцати колен, детище Давида и Соломона, был разрушен.
44
– Все же меня не оставляет сомнение, не готовимся ли мы совершить крупную глупость, – бормочет Мелисса.
Они пробираются по тоннелю, где в этот поздний час нет ни археологов, ни студентов Иерусалимского университета. Сервисная служба отеля снабдила троих французов всем необходимым: комбинезонами спелеологов, касками со встроенным фонарем, ледорубами, бечевками.
– Представь, что будет, если мы достигнем цели! – восклицает ее отец. – Прославимся не только мы сами, но и Сорбонна. Индиана Джонс нервно курит в уголке.
Рене думает:
Вечно у него киношные аналогии! Он нацелился на Ковчег Завета или на Чашу Грааля. Вообще-то Мелисса права: Александр – большое дитя. Сам не знаю, зачем за ним потащился.
Хотя нет, знаю. Ужасно хочется проверить, осталось ли на месте то, что я увидел во время моей регрессии…
Вот и то место, где они побывали с Менеликом несколько часов назад.
– Это слишком опасно, давайте вернемся! – умоляет Мелисса.
– Обожаю преодолевать трудности! – бодрится Александр, идущий, ясное дело, впереди. – Думаешь, Кортес[29] ждал, пока ему прорубят дорогу через джунгли Южной Америки? Нет, он сжег корабли и рванул вперед! О том, чтобы повернуть назад, и речи быть не могло. У нас тоже.
– Повторяю, давай уймемся, давай спокойно вернемся в отель! – не сдается молодая женщина.
– Истинное предназначение историка – опасные приключения, – настаивает Александр. – А приключение – это всегда риск. Если не стремиться в первооткрыватели, открытие сделают вместо тебя другие.
– Брось, папа, по-моему, ты не отдаешь себе отчет, что…
Кто-то позади них вопросительно произносит фразу на иврите, прерывая их спор.
Студент или сторож, заметил нас и спрашивает, что нам здесь понадобилось на ночь глядя.
Другой голос задает другой вопрос, тоже на иврите. Поскольку ответа нет, вопрос задается по-английски:
– Кто вы такие? Что вам здесь надо?
– Надо же, я думал, они спят, – ворчит Александр.
Их преследуют. Не понимая, кто эти чужаки, израильтяне все более требовательно окликают их на разных языках. Звучит приказ по-французски: