Ибрагим, тоже интересующийся этой темой, добавляет:
– Гораздо позже, в 751 году, китайцы, побежденные арабами, открыли им секрет изготовления бумаги. Арабы привезли его в Кордову. Впоследствии печатная книга получила широкое распространение. Люди перестали нуждаться в посредничестве священников, чтобы изучать священные тексты, достаточно было научиться читать.
Вот и нужный отдел, охраняемая часть библиотеки. Туда ведет бронированная дверь со сложным замком. Ибрагим достает из жилетного кармана причудливого вида ключ и отпирает дверь. За ней тянется помещение с полками до потолка, забитыми старинными книгами. Некоторые хранятся за стеклом, в шкафах с контролируемой температурой и влажностью.
– На обложке – красивой, тщательно выделанной – написано «БИБЛИЯ», ниже – «КНИГА БЫТИЯ», – вспоминает Мелисса.
– Вы воображаете, что этого мне хватит, чтобы ее найти? – усмехается пожилой библиотекарь и без паузы предлагает: – Сейчас я вам покажу старейшие Библии.
Он приносит и кладет на столик первую. Мелисса тянется к ней, но Ибрагим ее останавливает.
– Главное – не трогать! Вы даже не представляете, какие они хрупкие. Влага с кончиков ваших пальцев может повредить пергамент. Я уж не говорю о бактериях в вашем поту – они для него смертельны. Один я умею с ними обращаться. Довольствуйтесь этим.
Он аккуратно натягивает белые нитяные перчатки.
– Первые двадцать четыре страницы – Священное Писание, – продолжает вспоминать Мелисса. – Пророчество начиналось с двадцать пятой.
Ибрагим медленно переворачивает страницы. Убедившись, что эта рукопись не годится, он возвращает ее на место и приносит другую.
В первых пятнадцати экземплярах он ничего не находит, но, взяв шестнадцатый, почти кричит:
– Вот оно!
Его тесно обступают.
– Смотрите, начиная с двадцать пятой страницы текст уже не латинский, а старофранцузский. Похоже, здесь говорится о событиях в будущем, во всяком случае, в «их» будущем, – говорит Ибрагим победным тоном.
– Отнесем эту книгу в мой кабинет, – предлагает Александр.
– Так не принято, – возражает Ибрагим. – Но в порядке исключения пойду вам навстречу.
Все торопятся в кабинет президента университета. Там Библию кладут на рабочий стол Александра. Страницы переворачивает Ибрагим.
– Надо открыть конец пророчества! – торопит Рене. – То, что нас интересует, написано в главе 101. Там говорится о событиях 2101 года.
Но Ибрагим без спешки переворачивает страницу за страницей, не забывая о бесчисленных предосторожностях.
Скоро я узнаю…
Но стоит библиотекарю добраться до последней главы, а всем остальным – склониться над старинной Библией, как перед ними вырастает некто, наводящий на них револьвер.
– Руки вверх! Отойти от пророчества, всем!
97. Мнемы. Наследники тамплиеров
После роспуска их ордена многие оставшиеся в живых тамплиеры нашли убежище в Шотландии.
Шотландский король Роберт Брюс, он же Роберт I, был отлучен папой от Церкви. Благодаря этому он уже не был обязан следовать папской булле против ордена. В благодарность за поддержку тамплиеры помогут шотландцам сколотить армию, что позволит победить англичан в большом сражении при Баннокберне в 1314 г. Это был образцовый бой. Изощренная стратегия инструкторов-тамплиеров позволила 5 тысячам шотландских воинов одержать победу над 25 тысячами англичан.
С тех пор в Шотландии при протекции короля Роберта I развивалось вдохновленное тамплиерами духовное движение. Храм Соломона воспринимался как идеал, его каменная кладка – тоже; так родилось понятие «масоны»[51]. Масоны образовывали ложи и следовали заветам архитектора Хирама, выстраивая новопосвященных по степеням: ученики, подмастерья, мастера-масоны.
Движение масонов преобразовалось во «франкмасонов» в Лондоне в 1717 г., когда были перестроены все ложи Великобритании.
Эта организация, соблюдавшая строгую секретность, отправляла культ «великого архитектора вселенной», ее проект предполагал содействие прогрессу человечества. В дальнейшем движение франкмасонов перекинулось во Францию. Франкмасоны считали себя наследниками ордена тамплиеров в том виде, в каком его создали в 1113 г. в Иерусалиме Гуго де Пейн и восемь других рыцарей.
В XVIII веке движение франкмасонов распространилось по всей Европе, потом перекинулось в Америку, Австралию, Африку, Азию.
Все более многочисленные художники, мыслители, политические деятели видели в этой «философии» источник вдохновения и припадали к нему. К самым прославленным среди них относятся Моцарт, Вольтер, Дидро, Лавуазье, Бенджамин Франклин, Монтескье, Д’Аламбер (автор «Энциклопедии»), Гете, Бетховен, Симон Боливар, Пушкин, Шевалье де Сен-Жорж (борец за освобождение рабов), Ференц Лист, Анри Дюнан (зачинатель Красного Креста, структуры, в которую он сам, как ни странно, так и не был принят), Антуан Люмьер (изобретатель кинематографа).
В 2021 г. во всех франкмасонских ложах насчитывалось приблизительно три миллиона членов.
98
Рене сразу узнает человека, держащего их на мушке.
ВЕСПА РОШФУКО.
Веспа одета полностью в черную кожу, как в Ла-Виллет несколько дней назад и как месяцем раньше, на сеансе гипноза, принявшем неприятный оборот и приведшем к большому штрафу для Опал и Рене. Она достает из сумки зубчатые пластмассовые наручники. Под дулом ее револьвера Рене приходится надеть их на руки всем присутствующим. Потом то же самое Веспа делает с ним самим.
– Как вы узнали, что мы нашли пророчество? – спрашивает ее Рене.
– Судебный исполнитель, явившийся к вам на баржу, – мой человек. По моему приказу он всюду установил микрофоны. Благодаря этому я могла прослушивать все ваши разговоры.
Президент INRAE натягивает белые нитяные перчатки – такие же, как у Ибрагима – и читает про себя последнюю главу пророчества. Удивленно приподнимая брови, она переворачивает страницу за страницей. Наконец она удовлетворенно вздыхает и обращается к Оделии:
– Теперь мне нужна пчелиная матка из храма Соломона. Полагаю, она не при тебе? Не сходишь за ней, моя дорогая?
Израильский энтомолог пытается выиграть время.
– Что на тебя нашло, Веспа? Я считала тебя своей подругой. Ты сама меня сюда пригласила.
– Давай обойдемся без споров, Оделия. По сравнению со всем этим наша дружба меркнет.
– Что, если я откажусь?
– Мне бы очень этого не хотелось, но тогда придется убить Менелика. Вместе с ним погибнут остальные присутствующие здесь свидетели. Ну, а потом – ты.
– Мы давно друг друга знаем, Веспа. Уверена, ты не осмелишься осуществить свою угрозу.
– Ты не знаешь последствий нашего сегодняшнего выбора для будущего. А я только что про них прочла. Думаю, наши жалкие жизни – мелочь по сравнению с грядущими вызовами.
– Я не пойду за маткой.
Веспа приставляет дуло своего револьвера к виску Менелика.
– Что значит одна конкретная жизнь по сравнению с будущим всей планеты? Либо ты подчиняешься, либо я спущу курок.
Оделия колеблется долю секунды и кивает в знак согласия. Веспа Рошфуко освобождает ей руки.
– Оставь здесь твой телефон. И не советую связываться с полицией, не то…
Это сказано достаточно уверенным тоном, чтобы у Оделии не возникло сомнений в ее намерениях.
– Где твоя комната? – спрашивает ее Веспа.
– В западном крыле, не очень близко отсюда.
– Марш туда! Одна нога здесь, другая там.
Оделия уходит.
Веспа с облегченным видом прохаживается по кабинету президента Сорбонны и внимательно разглядывает развешанное на стенах оружие.
– Шикарная коллекция!
Проклятье! Будущее известно ей одной, а мы тонем в неведении.
– Веспа – ваше настоящее имя? – любопытствует Мелисса.
– Да, а что?
– Вы знаете, что оно означает?
– Думаю, отец назвал меня так потому, что всюду разъезжал на итальянском мотороллере с этим названием.
– А еще это научное название азиатского шершня: Vespa velutina, – сообщает молодая женщина с рыжей прядью.
– Наверное, это простое совпадение.
– Поверьте мне! Меня вот зовут Мелисса, от греческого «мели», что значит… «пчела»! Недаром пчелу называют «медоносной»[52]. Странные случайности, они сближают наши имена с тем, чем мы занимаемся в жизни…
– В таком случае не забывайте, что шершни Веспы – природные хищники, враги Мелисс-пчел.
Не кладя револьвер, Веспа снимает со стены шпагу и начинает ею размахивать.
– Как я погляжу, вы успели поправиться, – обращается к ней Рене. – В прошлый раз у вас была перевязана рука.
– Я занимаюсь спортом и владею боевыми искусствами, это мне помогло, – отвечает она.
– Зачем вы все это делаете? – продолжает Рене.
– Из-за вас, месье Толедано… Вы все это начали. Когда вашими стараниями я увидела будущую перенаселенность, кишащих повсюду, как насекомые, людей, измученный зноем мир, я пришла в ужас и потеряла сон. Неужели мы оставим будущим поколениям такой мир? Такой ад?
Она снимает со стены еще одну шпагу, взвешивает ее на ладони, делает несколько взмахов.
Рене замечает, что Мелисса трет свои пластмассовые наручники об острый край железного стула, на котором сидит, чтобы разорвать.
– То путешествие во времени открыло мне глаза. Но после нескольких дней уныния до меня дошло, что этот эксперимент не создал мне проблему, а предоставил небывалый шанс. Я признательна вам, дорогой месье Толедано, не только за прозрение, но и за способ повлиять на него. Помните, в начале представления вы позволили мне совершить регрессию в мою молодость. Потом я повторила то же самое у себя дома. И я предложила себе прежней заняться азиатскими шершнями, помочь им расширить причиняемое ими разорение. У себя в INRAE я просто отбирала, скрещивала, заставляла мутировать самых крупных, самых агрессивных, самых плодовитых особей, поставив цель вывести супершершня и ускорить с его помощью процесс развала сельского хозяйства. Потом я заразила ту самую китайскую посуду, которую привезли в 2004 году в Тоннен.