на берег по ту сторону горы, наши люди смогут ночью подняться на нее и атаковать их в тот миг, когда флот появится у них на виду. — Довольный найденным решением, Веспасиан поднял взгляд и заявил: — Да, так и сделаем.
— Прошу прощения, командир, но ничего не получится.
— Вот как? — Веспасиан нахмурился. — Почему?
— Там такие горы, командир, что мы с Катоном на них еле взобрались. Корабельные пехотинцы — ребята, может, и крепкие, но к маршам по такой местности не приучены: подобный бросок их угробит. Даже если им удастся взобраться наверх, это займет очень много времени, не говоря уж о том, что они будут слишком вымотаны для атаки на врага. — Встретившись взглядом с начальником, Макрон почувствовал, что тот раздражен, но упрямо повторил: — Прошу прощения, командир. Я правду говорю.
— Ладно, — проворчал Веспасиан, — вижу… Но нам позарез нужно найти способ незаметно подобраться к ним поближе. Нужно что-то вроде Троянского коня.
Макрон надул щеки, и Веспаиан хмыкнул.
— У тебя нелады с греческой мифологией, центурион?
— Никаких, пока она остается в книжках, командир.
— А ты не любишь книги?
— Так точно, командир. Мне достаточно историй, которые рассказывают другие.
— Ну, возможно, тебе не помешало бы кое-что прочесть, центурион. Чтобы расширить кругозор и дать пищу воображению.
Макрон пожал плечами.
— Как прикажешь, командир. Но не думаю, что у нас есть время сколачивать деревянного коня. Кроме того, его затруднительно доставить на место. Штуковину настолько большую, чтобы в ней мог спрятаться штурмовой отряд, просто так не погрузить на корабль. Даже на твой флагман.
Веспасиан выслушал рассуждения центуриона не без удивления, а когда тот закончил, не смог сдержать улыбки.
— Что я такого сказал, командир? — обиделся Макрон. — Я просто не думаю, что это сработает… Как бы хороша ни казалась идея, — поспешно добавил он. — Да и вообще на такие хитрости одни греки способны.
— Бывает, центурион, что и греки поступают, как надо… Но нет, в данном случае ты вполне прав. Это не сработает. Нужно придумать что-то другое.
Макрон закивал, радуясь, что сумел убедить командира, и думая, что другой стороной умственной одаренности таких людей, как Веспасиан или Катон, является слишком богатое воображение. Порой оно чересчур разыгрывается, и их приходится урезонивать, спуская с небес на землю.
Веспасиан бросил на карту последний взгляд и слегка кивнул, после чего снова с неожиданным огоньком в глазах посмотрел на Макрона.
— Ладно. Троянский конь не годится — пусть будет Троянский кит.
Макрон заморгал: что такое он несет?
— Те два пиратских судна, которые вы с центурионом Катоном недавно захватили…
— А что с ними, командир?
— Сдается мне, пришло время найти им хорошее применение.
Глава тридцать пятая
Пробудившись вскоре после заката, Гай Целлий Секунд испуганно огляделся, и лишь потом на него накатила волна воспоминаний о пережитом вчера, когда его выручил римский центурион. Над головой у него находилось то, что осталось от обвалившейся крыши наблюдательного пункта. Протянув руку, он подхватил оставленный для него рядом плащ, закутался в него, а затем с тяжелым вздохом поднялся и, пригибаясь, двинулся к выходу. Помедлив, Секунд сдвинул кожаный полог и выглянул наружу. Совсем неподалеку горел маленький костерок, и отблески его огня играли на лице центуриона Катона. Вчера, после схватки, когда тот отвел его через плато к хижине, они почти не говорили: Секунд был слишком измучен долгим подъемом на гору и ошеломлен внезапным освобождением из пиратского плена. Вся злоба, накопившаяся за месяцы страданий и унижений, прорвалась в тот миг, когда он обрушил камень на голову пирата, а потом остались лишь опустошение и изнеможение. Катон понял это и отвел его туда, где тот мог отдохнуть и прийти в себя.
Сейчас, при его появлении, молодой командир поднял глаза и улыбнулся.
— Ну как, лучше?
— Гораздо.
Выбравшись наружу, Секунд выпрямился. Ноздри его защекотал запах варившегося мяса, и он тут же почувствовал мучительный голод: наесться досыта ему не довелось ни разу за все время пребывания в плену. Секунд проследовал к костру и уселся напротив центуриона. Между ними, на треноге над огнем, висел видавший виды железный котелок, почти до краев наполненный густой булькающей жидкостью.
— Здорово пахнет. Что там у тебя?
— Ячмень и мясо мула, — ответил Катон. — Вчера вечером я разделал животину, которую придавило камнем. Другой убежал.
Повисло молчание. Секунд поднял глаза к небу и увидел, что оно чистое: оранжевое зарево над горизонтом угасало, сменяясь темной синевой, а то и чернильной чернотой. Самые яркие звезды уже проступили на небосводе, поблескивая, как крошечные вкрапления серебра. Здесь, на вершине горы, было холодно; Секунд поплотнее запахнул плащ и подался ближе к огню, глядя на сидевшего напротив центуриона.
— Я даже не поблагодарил тебя, юноша.
Катон чуть поморщился от упоминания о его возрасте, но потом склонил голову.
— Всегда рад помочь.
Снова последовала пауза, после чего Секунд спросил:
— Можно узнать, что ты здесь делаешь? Довольно странно встретить в таким месте центуриона, причем одного.
Катон уловил в тоне спасенного недоверие и улыбнулся, понимая, что на месте этого человека чувствовал бы нечто подобное.
— Нас послали сюда на разведку.
— Нас?
— Меня и моего друга. Он тоже центурион, служит на Равеннском флоте. Командование получило сведения о том, что где-то в этой местности угнездились пираты, и нас послали проверить. Сейчас, надо думать, Макрон уже докладывает префекту. Тот нагрянет сюда со всеми силами, и с пиратами будет покончено.
— Ты, я вижу, вполне уверен в победе.
Катон усмехнулся.
— Я просто уверен в префекте Веспасиане. Он не станет терять время, узнав, что враг под носом и можно задать ему хорошую взбучку.
— А ты почему здесь остался?
— Пришлось, — ответил без затей Катон. — Когда мы наткнулись на этот наблюдательный пункт, стало ясно, что нужно не дать пиратам возможности предупредить Телемаха о приближении нашего флота. Ну а когда корабли появятся, мы спустимся с горы, и нас подберут.
— Понятно.
Катон посмотрел на него.
— А теперь, если ты не против, я тоже задам тебе несколько вопросов.
— Буду рад удовлетворить твое любопытство, — ответил Секунд, указывая жестом на дымящийся котелок. — За едой.
— Конечно. Извини.
Катон снял котелок, склонился над костром, наливая варево в оловянную миску, передал миску Секунду и сел обратно. Спасенный римлянин поднес миску к губам.
— Осторожно! — предостерег центурион. — Очень горячо. Подожди, пусть чуток остынет. Вот, возьми, — он передал Секунду свою ложку.
— Спасибо, — отозвался Секунд, удерживая горячую миску с варевом в складках своего плаща. — Спрашивай.
— Прежде всего — ты агент Нарцисса?
Секунд вскинул глаза.
— С чего ты взял?
— Нарцисс рассказал нам о том, что с тобой случилось: так вышло, что именно из-за этого мы с Макроном и получили нынешнее задание. Нас, под началом префекта Вителлия, послали разгромить пиратов и вызволить тебя.
— Мне показалось, ты раньше говорил о префекте Веспасиане?
— Да, сейчас командует он. Вителлий в самом начале операции допустил оплошность, и Нарцисс заменил его, как только об этом узнал. — Катон прокашлялся и добавил: — Помимо разгрома пиратов, перед нами стоит задача добыть свитки.
Секунд на мгновение напрягся, потом поднес ложку с похлебкой ко рту и подул на нее, чтобы остудить. Все это время он не поднимал глаз.
— Свитки? Какие еще свитки?
— Те самые, которые ты вез в Рим.
— Когда меня захватили, я вез в Рим только несколько писем.
Катон пожал плечами.
— Все может быть. Но, думаю, ты вряд ли мог забыть о свитках, которые вез. О Дельфийских свитках.
Секунд вытаращился на него:
— Ты знаешь о них? Кто еще в курсе?
— Макрон, Вителлий, а нынче, разумеется, и Веспасиан. Вот весь список официально допущенных к этой тайне лиц, — без зазрения совести заявил Катон. — Нам было приказано вернуть их любой ценой. Ну и тебя, конечно.
Секунд не удержался и улыбнулся.
— Но Нарцисс в первую очередь велел позаботиться о свитках, мое вызволение было лишь побочной задачей. Верно?
— Ты ведь знаешь Нарцисса.
— Да, хорошо знаю… А тебе не кажется, что ты пошел не тем путем, центурион Катон? Меня освободил, а свитки остаются внизу, у Телемаха… Как я понимаю, он хочет получить за них выкуп?
— Их бы и выкупили, будь все так просто. Но это не то чтобы выкуп, а скорее аукцион.
Секунд осторожно проглотил ложку варева и удовлетворенно улыбнулся, прежде чем вернуться к размышлениям о политической ситуации.
— Я так понимаю, нашлись и другие желающие наложить руки на свитки. И «Освободители», надо думать, в этом списке первые.
— Я тоже так думаю, — согласился Катон. — Но давай признаем: кто угодно с достаточным количеством денег и связей может проявить более чем мимолетный интерес к обладанию свитками. Не каждый день будущее Империи предстает перед твоим взором.
— Потому и нужно, чтобы их получил Нарцисс.
— Вряд ли он в данном случае представляет собой нейтральную силу.
— Ты прав. Но в его руках они безопаснее, потому что он служит императору, связывает свое положение и благополучие с его властью и не имеет личной заинтересованности в использовании свитков. Иначе, конечно, я не стал бы на него полагаться. Нарцисс тот еще ублюдок, тут спору нет, но это наш ублюдок. — Секунд прервался, чтобы проглотить еще ложку. — Однако мы пока забегаем вперед. Свитки еще у Телемаха.
— Ты знаешь, где он их хранит?
Секунд кивнул.
— Думаю, да. Сразу после пленения он держал меня в цитадели, в крохотной клетушке. Несколько дней подряд меня пытали, чтобы выжать все возможное насчет этих хреновых свитков. Сначала просто били, потом отволокли в его покои, где за допрос взялся он сам. Он и его хренов сынок. У молодого Аякса сильна палаческая жилка.