Воевода с боярами, выпучив глаза, попятились, ожидая от колдуна какого-нибудь жуткого превращения или испепеляющего удара. Скоморох, напротив, стал радостно пританцовывать, подражая языческим жрецам. Только Калика оставался совершенно спокойным, хотя и не понял поначалу, что же задумал товарищ.
И Соколу удалось. Он развеял чужие чары. Растрепал связующие путы, открыл дорогу дождю. Туча вдруг начала расползаться рваными лоскутами, теряя единство ткани. Полыхнули молнии, ударил гром. И потом, обретя свободу, хлынул такой ливень, что туман попросту растерзало мощными струями. Очень скоро улицы города превратились в бурные реки. И люди ходили по колено в воде, держась друг за друга да цепляясь за стены. А более мелкие бестии в захваченном городе удержаться не смогли, и великое множество их смыло бурлящим потоком.
Вода в Гребле быстро прибывала и, перехлестнув через край, стала затапливать Довмонтов Город. А в разрывах тучи появилось голубое небо, и первый за долгие дни луч солнца коснулся золотого купола Троицы. Это маленькое чудо, сотворенное Соколом, приветствовал новый дружный рёв защитников города.
Какое-то время казалось, что тварям пришёл конец, что они не выдержат очищающего потока и отступят. Отступят окончательно. Но ожиданиям этим не суждено было сбыться. Вдали, со стороны Полонища, появилась ещё одна туча. Странная и недобрая, она быстро приближалась к Персям и вскоре обернулась стаей крылатых бестий. Внешним видом и ломаным полетом они напоминали летучих мышей, но размером превосходили породистого пса. Их перепончатые крылья и мощные лапы заканчивались острыми загнутыми когтями. Не менее жутко выглядели и полные мелких зубов пасти.
Подлетев к Детинцу, стая разделилась. Часть крылатого воинства бросилась на защитников стены, сбивая людей крыльями, разрывая когтями, зубами. Новые твари казались неуязвимыми. Выпущенные разом стрелы не причинили большого урона, лишь несколько летучих созданий рухнуло вниз. Сокол увидел, как воина, попытавшегося поймать врага на копьё, тварь ещё на подлете захлестнула крыльями, повалив наземь, а потом разорвала лапами грудь. Мечникам пришлось ещё хуже. Они просто не успевали достать врага.
Другая часть стаи взялась перетаскивать через ров своих бескрылых собратьев. Те, безмозглые, сопротивлялись помощникам, ухитрялись иногда огрызать держащую их лапу и во множестве разбивались о землю или тонули в воде. Тем не менее, очень скоро по эту сторону рва врагов скопилось достаточно, чтобы бой возобновился.
Стычки разгорелись повсюду. К счастью выяснилось, что новый противник вовсе не так страшен, как его вид. И если действовать не по одному, а по три-четыре человека разом, то и крылатую бестию можно одолеть.
Однако летучим воинством дело не ограничилось. Видимо тот, кто затеял вторжение, решил бросить в бой все свои силы, и в довершение явился на битву сам.
Чёрный всадник воспарил над захваченным городом, возникнув из ниоткуда, словно его породила та самая туча или ядовитый туман, а может и то и другое разом. Тёмное среди тьмы разглядеть непросто, но каким-то образом всадника увидели все. А за его спиной разглядели призрачную свиту — около сотни всадников, похожих на своего полководца как давешние ложные солнца на настоящее светило. Однако даже не обладающий чародейскими способностями человек мог догадаться, что они не были мороком, созданным лишь волей предводителя. Движения свиты хоть и казались чересчур слаженными, всё же не до такой степени, чтобы заподозрить в ней обман, наваждение.
Впрочем, в первые мгновения к окружению никто не приглядывался, все упёрлись взглядами в главного виновника бедствия.
Когда Сокол увидел вражеского полководца, его вдруг обуял дикий неудержимый страх. Все ужасы долгой жизни в один миг пронеслись перед глазами, начиная с детской боязни темноты и заканчивая действительно ужасными вещами, увиденными им в битве с богами. Все кошмары его памяти, его снов разом пробудились и слились в один — великий и безграничный.
Всё это длилось лишь короткий миг, и чародей понял, что нечто подобное испытал сейчас каждый защитник города. И ещё он понял, что если бы чёрный всадник обладал могуществом внушать запредельный ужас немного дольше, то ему вовсе и не потребовалось бы для победы всего этого неисчислимого воинства. Но мгновения страха прошли. И, стряхнув с себя наваждение, защитники вновь обрели способность сопротивляться.
Предводитель, или Хозяин, как его называл бесёнок, указал огромным шестопером на Перси. Обгоняя своего полководца, по дюжине призраков кинулись к Средней Башне и обоим воротам. В небе всадники казались огромными, но с приближением к людям, незаметно сравнялись с ними ростом, что, впрочем, отнюдь не уменьшило могущества свиты.
Деревянный навес стрельницы мелкой щепкой разлетелся под копытами небесных коней. Обычные мечи скрестились с призрачными, но звона не раздалось. Зато раздался всеобщий разочарованный выдох. Люди поняли, что их оружие против нынешнего противника не годится. Они ещё могли отразить выпад, но вот причинить вред всаднику или хотя бы коню, оказались не в силах. Клинки просто-напросто проходили сквозь призрачные тела, не встречая сопротивления. Зато каждый пропущенный удар оборачивался неминуемой гибелью.
И лишь два старика встретили врага достойно. Сокол орудовал зачарованным мечом, а Калика знаменитым андреевским посохом. Призраки от посоха шарахались. Те из них, что не успевали отклониться, вспыхивали вдруг холодным пламенем и истошно воя чёрным облачком улетали ввысь. Меч чародея видимо тоже пришёлся им не по нраву — никакого пламени он не вызывал, но разил уверенно. Поэтому, скоро вокруг двух стариков образовалось свободное пространство.
Сокол и Калика бросились к воеводе, прикрыв того с двух сторон. Позади, за их спинами, нашли спасение несколько бояр. Все остальные, кто не успел или не догадался спуститься на нижние ярусы, скоро погибли.
То же самое происходило сейчас на обоих воротах. Только там не оказалось чародея с архиепископом, способных ответить ударом на удар. Дружинники бессмысленно махали мечами и гибли один за другим под натиском неуязвимого врага.
На стрельнице же сражение закончилось быстро. Потеряв ещё пару собратьев, призраки оставили бесплодные попытки достать двух стариков и решили присоединиться к резне на воротах.
Воевода с уцелевшими боярами тут же бросился к лестнице.
— Возьмут ворота — городу конец, — бросил Кочан на ходу.
Сокол устало кивнул в ответ — мол, скоро нагоним. Калика промолчал. Словно заворожённый он смотрел на вражеского полководца, который с остатками свиты парил в пелене дождя над захваченными городами и в сражение пока не вступал.
Священник, вздрогнув, осел. Прислонился спиной к зубцу стены. Прикрыв глаза, принялся усердно молиться.
— Велики и чудны дела твои, Господи Боже Вседержитель! — бормотал он себе под нос. — Праведны и истинны пути Твои, Царь Святых! Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего?… :
— Ты, Григорий, чего? Будто конец света разглядел за туманом? — Сокол присел рядом, отжимая со спутанных волос воду. — Вроде отбились. Сейчас отдохнём да к воротам пойдём на подмогу.
Чародей ничуть не унывал, только дышал тяжело, а вот архиепископ, похоже, встревожился не на шутку. Побледнел весь.
— Я узнал его, — откашлявшись, произнёс владыка. — Думаю не осилить нам врага в битве этой. Хоть тьму призраков изничтожим, а с ним не сладим.
— Эка невидаль — чёрный всадник, — начал было Сокол, но потом до него дошло, и он осёкся. — Узнал? Его? И кто же это, чёрт возьми?
Чародея раздражало, что Калика вечно что-то скрывает, недоговаривает, темнит. Ведь ему самому так и не удалось приблизиться к разгадке. То есть совершенно не удалось, несмотря на древние летописи и смутные намёки архиепископа…
— Это Чернобог, — обречённым голосом промычал священник. — Это его воинство.
— Чушь! — бросил Сокол. — Не верю я ни в какого Чернобога. Его нет! Не существует. Это всё сказки. Враки! Выдумки! Ложь! Трёп!
— Видимо не всё известно даже тебе, колдун, — грустно усмехнулся Василий и вновь принялся кашлять.
Сокол молчал. Его уже достали эти разговоры о владыке Пекла, или кем там выставляли суеверные люди сказочного Чернобога.
— Я начинаю думать, что именно его и имела в виду Предслава в своём пророчестве, — продолжил Калика.
— С чего ты взял?
— Уходить надо, — пропустил мимо ушей вопрос чародея Василий. — Поверь мне, колдун, не справимся мы с ним. Силы не те.
— Хорошо, — сказал Сокол, немного подумав. — Но уйти мы всегда успеем, а пока попробуем предпринять что сможем.
Заглянув в глаза товарищу, он добавил:
— Но уж потом, ты слышишь меня Григорий? Потом ты мне расскажешь всё. И не дай тебе твой бог утаить от меня что-либо. За ваши церковные тайны и так кровью платят тысячи невинных людей. И я не намерен ждать, пока иерархи соизволят самостоятельно загнать это зло обратно.
Василий кивнул, как бы на всё соглашаясь. Сокол махнул с досадой рукой, поднялся. Осматриваясь вокруг, попытался найти Бориса — если всё же придётся уходить, то юношу необходимо разыскать заранее. Вот же, поехал парень к невесте!
Тем временем чёрный всадник неспешно спустился к Смердьим Воротам, видимо решив, что пришло время и ему вступить в бой. Верхние ярусы свита уже очистила, а главная схватка продолжалась внизу, на лестницах и переходах, где до сих пор упорно оборонялись защитники. Но они не смогли ничего противопоставить призракам, а уж когда явился их предводитель, люди растеряли последние крохи выдержки. Их ряды дрогнули и, обгоняя друг друга, защитники бросились вон из башни.
Призраки не утруждали себя преследованием. Они добились цели. Чёрный всадник мощным ударом шестопера разбил ворота в мелкую щепу. Мост дёрнулся и, заскрежетав цепями, начал медленно опускаться. А на противоположенной стороне рва сгрудились, в ожидании пути, тысячи двухвостых. Удача вновь отвернулась от защитников города.