– А я говорил, что надо было идти через Тинат. Пусть на три дня дольше, но до него новости всегда доходят позже или не доходят вообще.
Именно по этому пути шел Эвон, когда покинул родной дом в Аскаре. Изучив карты, хранящиеся у отца в подвалах, он решил, что безопаснее отправиться в Тинат и там, набравшись припасов, начать свое путешествие на остров, о котором ему рассказывали странствующие рокрэйнцы. Эвон не боялся покидать Аскар. Не боялся погони. Не боялся, что не сможет вернуться. Семья отреклась от него еще в детстве, и старший брат каждый день напоминал ему об этом.
«У тебя нет отца и матери. Нет брата и сестры. Ты чужой, и тебе здесь не место».
Этот голос он слышал в своих кошмарах, но на Схиале, ощутив свободу и счастье, наполнившие его, смог забыться. Травник отпустил прошлое и шагнул в будущее, которое в итоге все равно привело его туда, откуда все и начиналось.
– Я знаю дочь лорда Свесы. Она хотела стать моей советницей и на каждом из балов бегала за мной, поднося то напитки, то закуски. Лорд Хагор будет рад увидеть меня – он сразу поймет, что выгоднее помочь мне, чем сдать королевским стражникам. – Далия, кряхтя, пыталась запрыгнуть на лошадь.
Каменные дома с красными крышами были совсем близко. Виднелась уже и высокая главная арка с вырезанными на деревянных столбах узорами.
– Все равно будьте внимательны и осторожны. Держимся вместе, не расходимся. – Соно осмотрелся по сторонам и вышел вперед, пытаясь понять, не поджидает ли там опасность. – Надо найти место, где мы сможем переждать дождь.
Люди прятались под крышами, но, не дождавшись, когда ливень закончится, бежали по лужам к тавернам и своим жилищам. Лишь четверо беглецов медленно шли по главной улице, пытаясь найти место для себя и лошадей. Эвон удивился: на них никто не косился, наоборот, их зазывали к себе, открыв окна, или подбегали, предлагая помощь. Каждый город Эверока был таким же светлым и добрым, как их святая. Даже в Тинате несколько лет назад травника, сбежавшего из Рокрэйна, безвозмездно приютила пожилая семья и, накормив, отпустила в дальний путь.
Сейчас он пытался найти разыскные листы, которые горожане обычно развешивали на столбах и досках: там же, где висели письма о продаже скота, дома или телеги; объявления о грядущих праздниках и днях, когда к ним приедет кочующий рынок. Эвон искал лицо Далии на мокрых от дождя листах, но до Свесы, кажется, эти новости еще не дошли.
Беглецы остановились в таверне. Она единственная имела при себе небольшой загон с крышей для лошадей. Там местный конюх с радостью принял поводья, насыпал сена в корыто и принялся счищать грязь с копыт.
– У нас нет денег заплатить ему за работу, – прошептал Эвон, когда они заходили внутрь. – И денег на еду и кров тоже не хватит.
– Так заплати натурой, – съехидничала Юри. – Тебе не впервой.
В таверне сухой горячий воздух сразу обжег замерзший нос. Почти все столы были свободными, только в углу сидело несколько парочек, мило воркующих друг с другом.
– Ой, да заходите, заходите, гости наши дорогие. Мест много, располагайтесь.
Милая девушка с обворожительными пышными формами, на которые сразу упал взгляд Эвона, вышла из-за стойки. Она натирала металлический поднос и широко улыбалась. Четыре длинные косы были переплетены между собой в большой узел, а растрепанные пряди гордо лежали на ее плече, подчеркивая красоту пухлых щечек.
– Илина меня звать. – Она отодвинула стулья у большого стола, приглашая присесть. – Ну, чего встали, дорогие мои?
– Мы просто хотим переждать дождь, – ответил ей Соно.
– У нас… – Юри дернула его за мокрый рукав и, чтобы не показаться грубой, продолжила: – У нас очень мало юн. Нам хватит только на воду и одну связку овощей.
– Мы не хотим причинять неудобства, – добавил Эвон.
Илина осмотрела их, наклонила голову, скрестив руки на животе, и тяжело вздохнула.
– Ну что ж мне теперь, выгнать вас? Голодных и промокших? – Улыбка растянулась на ее лице. – Я ж не чудище какое злобное. Садитесь скорее, дорогие мои, садитесь.
Хозяйка таверны похлопала по плечу Соно, не боясь испачканной мокрой одежды.
– А ты улыбнись, арасиец, а то всех гостей испугаешь мне. – Она потрепала его за щеки.
Соно удивленно уставился на Илину, а Юри засмеялась.
– Накормлю я вас, не переживайте. К нам нечасто путники с дальних стран заглядывают. – Достав из широкого кармана фартука деревянные приборы, Илина разложила их на столе.
С одежды стекала дождевая вода и, падая на пол, затекала в трещины между деревяшек. Садиться на сухие стулья не хотелось, пачкать скатерть на столе тоже, поэтому, переглянувшись, все так и остались стоять.
– Золотце мое, зажарь картошки с овощами и хлеба испеки! – крикнула в сторону кухни Илина. – А вы пока помойтесь, а то разит от вас с порога, Незримый меня ослепи. Я пока на стол накрою да грога вам налью.
Она взяла Юри за руку и повела к лестнице на второй этаж. Беглецы пошли следом.
– Заходите за лестницу, там найдете дверку и выйдете в общую купальню. Ведра с горячей водой будут справа, с холодной – слева. У нас не так изысканно, как во Фране, дорогие мои. Мы по-простому живем, по-деревенскому.
– Общая купальня? – Далия попятилась назад.
– Конечно, дорогуша, общая. Нам стесняться нечего, чего мы там не видели?
– Нам мыться всем вместе? Четверым?
– Ой, королевишна какая, – засмеялась Илина. – Кому ты голая нужна? Никто на тебя смотреть не будет.
Далия скрестила руки, закрываясь ими. Ей явно не хотелось делить купальню с другими и уж тем более представать перед ними нагой. Юри громко цокнула, а Эвон никак не мог отвести глаз от румяной хозяйки таверны.
Принцесса заявила, что пойдет мыться одна, Юри ее поддержала, а Соно косо глянул на Эвона.
– Вы мне воду зря не лейте! – Илина ударила ниджая тряпкой. – Мальчишки вместе, девчонки вместе. Бегом, бегом, мои дорогие, а то еда остынет.
Эвону хотелось пригласить ее в умывальню, попросить подождать всех за дверью и насладиться ее телом, которое так сильно притягивало. Но она уже успела скрыться за лестницей. Соно зашел внутрь, оставив дверь открытой, а Юри с Далией уселись на разные стороны лавки. Травник, улыбнувшись, осмотрел принцессу, которая никак не могла выбрать, остаться грязной или же разделить купальню с сиафом. Нервно кусая губу, Далия дергала ногой, стараясь не обращать внимания на довольную Юри.
Эвон зашел внутрь. Комната пропахла влажной древесиной и еловыми вениками, висящими в углах купальни. Соно, уже распоясав хаори, кинул его в ведро для стирки.
– Что смотришь? – спросил ниджай, стоя к нему спиной.
– У тебя глаза и на затылке есть? – удивленный Эвон расстегнул пуговицы своей некогда белой рубахи.
– Твою похоть сложно не учуять. Держи себя в руках.
– Ты меня не привлекаешь, ниджай, а вот Илина красива и притягательна. Неужто тебе она не понравилась?
Соно оголил спину, исполосованную шрамами. Эвон охнул, прикрыв рот. Что же он пережил? Травник надеялся узнать историю Соно, ведь он и сам был игрушкой в руках великого короля, тряпичной куклой, которую можно швырнуть об стену или, напившись, избить, обвинив во всех грехах.
– Это?.. – Эвон смотрел на шрамы ниджая, надеясь, что ему не придется договаривать.
– Это в прошлом, – будто услышав его мысли, ответил Соно.
Он подошел к бочке и, взяв с крючка ковш, принялся омываться. Вода стекала по его телу в небольшое ведро.
Раздевшись, Эвон развесил одежду. А после того как наконец омылся теплой водой, надел теплые вещи, которые беглецы все это время таскали в сумках. Травнику досталась шерстяная рубаха и кожаная жилетка с мехом внутри, но с ней он решил повременить. Соно же надел кофту, закрывающую горло, и, забрав хаори, которое стирал в ведре, пока мылся Эвон, повесил сушиться на бельевую веревку, натянутую под потолком. Освободив купальню, ниджай и травник вернулись за стол. Эвон надеялся, что Далия с Юри не поубивают друг друга, пока будут мыться.
– Ну, как водичка, дорогие мои?
Илина принесла большие деревянные кружки на подносе и ловко расставила их рядом с пустыми тарелками.
– Самая свежая и самая мокрая. – Эвон улыбнулся, увидев хозяйку таверны. – Но кое-чего мне не хватило.
– Гляди на него, лис какой.
Эвон коснулся ее руки и провел по коже пальцами.
– Мне не хватило тебя, чудесная.
– Ой не смеши, ха-ха-ха, – залилась смехом Илина. – Ты видел меня, дорогуша? Куда тебе? Не дорос еще.
Убрав руку, она, продолжая смеяться, ушла на кухню. Эвон проводил ее взглядом, оставив висящую в воздухе ладонь там, где только что касался пальцами Илины.
– Безнадежный.
– Я… Мне… Мне первый раз отказали. – Обескураженный Эвон посмотрел на Соно щенячьими глазами.
Готовый вот-вот наигранно расплакаться, он ждал слов поддержки. Но ниджай лишь осуждающе зашипел, помотав головой.
– Нет, ты слышал? Слышал? Не дорос! – Эвон вскочил с места, громко отодвинув стул.
– Тише. – Соно кивнул в сторону других гостей. – Не привлекай внимания.
– Мое сердце разбили! Меня отвергли! – не унимался Эвон, который успел сесть и так же громко придвинуться к ниджаю. – Вот тебе когда-нибудь отказывали?
Но ответом ему был тяжелый вздох и осуждающий взгляд.
– Ну да, твое сердце уже занято. – Поставив локти на стол, оперся на руки Эвон. – А ты говорил ей о своих чувствах? Юри знает?
Соно шикнул на него, столкнув руки со стола и отодвигая его от себя. Юриэль и принцесса уже вышли из купальни и почти подошли к столу.
– Что я знаю? – Сиаф села рядом со смущенным ниджаем.
Далия раскраснелась – то ли от горячей воды, то ли смущенная совместными купаниями с Юри. Она села рядом с Эвоном и сложила руки на столе.
– Что Соно любит поболтать, – схитрил травник. – В купальне он не замолкал ни на минуту и рассказал мне все свои секреты, – шутил Эвон.
– Закрой рот, травник. – Ниджай был не в настроении поддерживать веселую атмосферу за столом.