– Травник? Среди вас есть травник? – Илина поставила на стол большую тарелку с запеченной картошкой.
От одного ее запаха рот налился слюной. Не дождавшись разрешения приступить к трапезе, беглецы налетели на еду, пытаясь ухватить побольше. Горячие овощи обжигали нёбо, но Эвон, даже не разжевав до конца, проглотил их.
– Незримый, бешеные какие. – Илина подливала всем грог. – Так кто из вас травник-то? Помощь нужна. Услуга за услугу, дорогие мои.
– Ты отвергла меня. – Эвон смотрел на нее исподлобья, разжевывая вкусную еду. – А теперь хочешь, чтобы я согласился?
– Да ты ж моя булочка. – Хозяйка таверны потрепала его по почти высохшим волосам. – Тут тебе не бордель схиальский.
Юри подавилась от смеха.
– Это местечко открыли еще мои прапрабабки-сестрицы. И теперь таверна из поколения в поколение передается. Это наш дом. Мы тут и работаем, и живем. Гостей встречаем, кормим, поим, моем. Помогаем таким, как вы. Мы люди добрые, дорогие мои, некорыстные. Только вот старушка моя заболела. – Илина села на стул рядом с Эвоном и вытерла ему испачканный рот. – Бабуля хворает сильно. Я-то понимаю, что скоро она отправится к нашей святой, но, может, ты бы посмотрел ее да травки посоветовал?
– Ты была к нам добра, поэтому я буду рад отплатить тем же, – сдался Эвон. – Она тут? – он кивнул на второй этаж.
– Так на кухне стряпает, дорогой мой. Хлеб, вон, вам пекла со своей помощницей.
Все удивленно уставились на нее.
– Что выпучили глаза свои? Пока сердце бьется – живет и душа. Живет душа – живет тело. Поломанное ли, израненное, больное – неважно. Сдаться – значит сразу умереть.
Хозяйка таверны встала из-за стола, чтобы взять еще один стул.
– Ба, иди сюда. Посиди с нами! – крикнула Илина на кухню.
Все подвинулись, кучнее сев за столом и освободив место для бабушки, Юри принялась вылизывать тарелку. Соно сразу отобрал ее и подвинул свою недоеденную порцию.
– Кушай сам. Хватит уже отдавать мне свою еду, – Юри отодвинула его тарелку.
– Ты голодна, – настаивал ниджай.
– И ты тоже.
Юри потянулась к тарелке Эвона и, наколов на вилку запеченный картофель, положила его Соно.
– Приятного аппетита, – не стал возражать травник и, закинув остатки еды в рот, запил их грогом.
Кухонная дверь скрипнула, будто выбитая жаром и запахом запеченного мяса, сразу долетевшими до гостей. Медленно, опираясь на палочку и держась за высокую мускулистую женщину, с кухни вышла бабушка. Ее лицо украшали благородные морщины, за которыми было сложно разглядеть ясные черты, зато румяные щеки, растянувшиеся в улыбке, Эвон заметил сразу. Из-под косынки свисала тоненькая седая косичка. Испачканный в соусе и масле фартук прикрывал исписанный узорами сарафан с длинными рукавами. Голова старушки тряслась, и, будто жуя собственный язык, она подбирала слова, которыми собиралась встретить путников:
– Гости наши, приветствую вас. Все ли вкусно было? Все ли по душе пришлось? Может, вам еще хлебушка принести?
– Садись, ба.
– Да брось ты, Илиная. – Убрав руку внучки, бабушка с трудом, но села сама. – Я не беспомощная.
– Ты… – выкрикнула Далия, и старушка, не поняв, к кому та обращается, осмотрелась по сторонам.
Будто уже отвыкнув от ее голоса, Эвон повернулся на Далию. Она уставилась на помощницу – женщину, которая так же удивленно смотрела в ответ.
– Дэл, ты знаешь ее?
– Это ты… Ты!
– Йа! Йа, принцеш!
– Юта, ты жива! – Далия вскочила из-за стола, бросаясь на девушку с объятиями.
По сравнению с высокой тучной северянкой, Далия казалась маленькой куклой, которую легко было сломать. Они тепло обнимались и, будто старые подруги, радовались встрече.
– Это Юта! – Далия наконец решила всех познакомить. – Мы с ней были на пиратском корабле. Нас двоих продали на Юненском аукционе. Так я попала к Эвону, а она… Она сюда.
Соно с Юри закивали, будто что-то поняли. А ведь и правда, Эвон даже не успел рассказать им, как нашел Далию. Да они и не спрашивали. Опасное приключение вымотало всех, и времени на разговоры не было ни у кого. Эвон посмотрел на рокрэйнку, которую выдал северный акцент. Он вспомнил и ее, и бабушку Илины, которая была так знакома ему.
– А-а-а! Я видел вас, точно! – громко озвучил травник свои мысли. – Я Эвон. Очень приятно познакомиться!
Он протянул руку Юте, но она не пожала ее. Лишь на секунду замерла, изучая его лицо. Она осмотрела каждый кусочек его тела, зачем-то принюхалась и, будто что-то вспомнив, упала на колени.
– Юниш сэн! Юниш сэн! – закричала она, ударяясь головой о его ноги. – Яйн фунетц юниш Скаль. Сэн Рокрэйниш конге![9]
– Юта, чего кричишь? Вставай давай, хватит коленями грязь с пола собирать. – Бабушка пару раз ударила палочкой по полу, окликнув свою помощницу.
– Откуда ты знаешь меня?
Эвон испугался ее. Она из Аскара? Ее послал за ним отец? Хотя нет. Это точно не он. У Эвона нет семьи, он не нужен никому, и уж тем более королю Севера. Юта мотала головой, не зная языка, на котором он говорит, а он не понимал, как общаться с ней при других.
– Вонх кец мишт?[10] – спросил Эвон у Юты уже на рокрэйнском.
– Яйн вашт хвештен зайн бранд. Ши вашт минкинд езихт нэш мишт[11].
Все переглядывались, стараясь понять, о чем они говорили. Далия пыталась переводить отдельные слова, но путалась в них. Наверняка в придворной школе изучение языков было не самым любимым ее уроком. Илина, не выдержав, решила всех остановить.
– Садитесь за стол и давайте поговорим. – Илина похлопала по стулу рядом с собой, приглашая Юту сесть. – Ну, рассказывайте, почему судьба свела вас в нашей таверне. Вы здесь не просто так.
– Если бы мы сами знали ответ… – Эвон вальяжно раскинулся на стуле, почесывая голову.
– Мы не знаем северный язык и не понимаем Юту, общаемся с ней жестами да на пальцах показываем, но в ее речи я услышала, из какого ты рода, – бабушка заговорила тише. – Ты Скаль? Сын Олафура из Рокрэйна?
Эвон не знал, можно ли рассказать ей правду и доверить свой секрет. Это было опасно, но терять уже нечего. Беглецы тут не задержатся, да и сам он скоро вернется на север, где его ждут наказания похуже заточения в темнице Эверока.
– Да. Я его младший сын. Много лет назад мне пришлось сбежать, но сейчас пришло время вернуться… – это слово далось ему с трудом, – домой.
– Раз ты ушел, значит, это место не было твоим домом. Ты можешь врать нам, но не ври себе, булочка.
– Вам нужна наша помощь? – спросила бабуля.
– Вы и так нам помогли. Мы не забудем и обязательно отплатим сполна. Сегодня ночью мы уйдем и больше вас не потревожим.
– Да брось ты, дорогой мой. Оставайтесь да ночуйте, а утром отправляйтесь дальше.
– Нам опасно тут задерживаться, – подытожил Соно.
– Тогда наедайтесь вдоволь. Мы завернем вам еды с собой да телегу дадим с лошадьми. Юта знает дорогу и отвезет вас.
Бабушка, опираясь на палочку, встала из-за стола.
– Подождите, но я вас еще не осмотрел. – Эвон заволновался.
– Я знаю, что скоро умру. Святая послала вас ко мне не просто так. Вы и есть мое спасение. Путь в лучший мир и возможность переродиться добрым человеком.
Бабушка ушла, оставив беглецов за столом наедине со своими мыслями.
Вечер быстро окутал Свесу своей темнотой. В таверне прибавилось гостей, и почти все столы были заняты семьями, пришедшими к Илине поужинать. Дети бегали среди стульев, прятались за стойкой и забегали на кухню, с которой доносились оханья радостной бабули. Юта, хлопая в ладоши, выгоняла их, но они быстро возвращались и продолжали греметь посудой, представляя, что играют в рыцарей и королей. Запахи жареного бекона, овощей, рыбной похлебки и грога слились в один, уже совсем не аппетитный аромат.
Беглецы, набив животы, сидели в углу. Иногда Илина успевала подходить к ним, болтать и сплетничать о гостях. Так они узнали, что фермер Гатин тайно встречался со швеей Ланитой, и сейчас они за разными столами переглядывались друг с другом. Статная дама у окна несколько часов ела кленовый пирог с яблочным кремом. Оказалось, она считает себя провидицей и сюда приходит якобы практиковать свой дар. Илине она иногда предсказывала смерть во сне, а иногда и долгую жизнь с четырьмя мужьями за спиной и одним ребенком за пазухой.
– А вон того паренька я еще ни разу не видела. – Запыхавшаяся Илинка принесла беглецам новую порцию слухов. – У других поспрашивала, тоже говорят, что незнакомец. Такой же путник, как вы, видать.
В самом центре за большим столом сидел мужчина. Его голова была накрыта черным капюшоном, и за мельтешащими людьми его сложно было рассмотреть. Быстро потеряв к нему интерес, беглецы поднялись, приняв корзинки с едой, которые вынесла им Юта.
– Лошади с телегой готовы. Вот вам мяско и картошка. – Бабуля тоже, ковыляя, вышла к ним. – Будьте осторожны, детки мои. И помните, что прошлое надо отпускать. Скиньте с себя узел, который оно затянуло на вашей шее. Будет легче. Поверьте старухе.
Она говорила со всеми, но, кажется, ее слова предназначались лишь только Эвону. Прошлое душило его, и чем ближе они подходили к горам, тем сильнее становилась хватка.
– Мы помолимся за вас святой Эвер. Она озарит вам путь. – Илинка похлопала их по плечу. – Прощайте.
Она не сдержалась и принялась всех обнимать. Юри охотно ответила ей, чуть ли не повиснув на широких плечах. Далия, как всегда, была скромна и изящна. Соно шагнул назад, лишь быстро улыбнувшись, а Эвон решил обнять ее так крепко, как только мог.
Набросив на себя теплые вещи, они вышли на улицу. Свеса была самым близким городом к Рэкенским горам. Холодный ветер бушевал, нагоняя вьюгу, и уже ощущался свежим и легким покалыванием на щеках. Они уже близко. Осталось пересечь границу – и через пару дней они попадут в северную столицу. Юта запрыгнула в повозку и взяла поводья. Она должна была доставить их к пещере со входом на гору и вернуться обратно с одним из запряженных коней. Все забрались и поудобнее уселись на сене, что накидала на дно Илина.