– Мама, – Эвон прижался к ней сильнее. – Я так скучаю!
– Я всегда с тобой, мое ситэ.
Она гладила его по волосам и крепко обнимала в ответ, покачиваясь, будто баюкала ребенка перед сном. Ее кудрявые золотые волосы падали ему на лицо. Непослушные пряди выбивались из тонких косичек, щекоча лоб Эвона. По телу пробегали мурашки. Он боялся, что каждое ее движение станет последним и она вновь исчезнет, уйдет, как тогда. И он останется один.
– Мне не хватает тебя, – голос Эвона дрогнул. – Я… Я так и не успел перед тобой извиниться.
– За что, сынок? Ты ни в чем не виноват. – Мама попыталась посмотреть ему в глаза, но тот сильнее сжал ее, прячась в объятиях.
– Виноват. В том, что произошло, виноват только я! Прости меня, мама. Умоляю, прости. – Каждое слово давалось ему с трудом.
– Не плачь, ситэ. Улыбайся, пожалуйста, улыбайся, сынок.
Эвон глотал слезы, стараясь не дышать, чтобы хоть так сдержать вырывающийся из горла отчаянный крик.
– А сейчас пойдем, – сказала она.
– Куда?
Наконец Эвон отстранился и взглянул в глаза матери. Голубые, будто ясное небо, добрые и озорные, с морщинками, которые на ее лице оставила улыбка. Он помнил ее смех, заражающий любовью все вокруг.
– Нам нужно найти Ранви, мое ситэ, – сказала она и, стоило Эвону выпустить ее из объятий, растворилась в ярком свете.
– Нет, мама… Нет!
Эвон вскочил с сена, громко дыша. Щеки были мокрыми от слез, а руки тянулись к ней. Темноте, что заменила солнце. Это был сон. Проклятый сон. Упав обратно на сено, Эвон вытер рукавом глаза. Он хотел поскорее задремать, чтобы вновь увидеть маму. Но, кажется, не только его этой ночью мучили кошмары. Там, в конце конюшни, в одном из стойл плакала Юри.
– Все хорошо, мышонок, – шептал он, но, похоже, успокаивал себя, а не ее. – Ты не одна. И я не один.
Утром аха принес им новую порцию еды: ячменную кашу и козье молоко. Он сказал, что вернется за ними, когда старший сын короля освободится, и удалился, забрав посуду.
– Травник, ты придумал план? – спросил Соно.
Эвону очень хотелось ответить, что он всю ночь провел в размышлениях и сейчас предложит сотню идей, но он не мог. Всю ночь он вспоминал маму, и даже сейчас ее образ не выходил из головы. Он представлял ее в этих конюшнях. Видел, как она чистит гривы лошадям, подливает им воду и гладит по носу.
– Травник, – не унимался ниджай.
– Нет. А ты? – Эвон побоялся услышать ответ, который унизил бы его.
– Нет.
Травник облегченно выдохнул, но чувство вины никуда не ушло.
– План? Вы говорите о плане? – Голос Далии стал хриплым. Все-таки заболела. – Я кое-что придумала. Доверьтесь мне.
Глава 18. Далия
Будущая королева Эверока лежала на сене и, пытаясь согреться, зарывалась в опилки. Связанные руки затекли, и, как бы Далия ни старалась расслабиться, привязанная к стойлу веревка каждый раз больнее стягивала кисти. В горле свербело, хотелось откашляться, но принцесса боялась всех разбудить. Северный морозный ветер завывал под крышей, нарушая тишину и заглушая плач Юри. Далия тоже боялась, но старалась сдерживать слезы. Ей надоело быть слабой, завтра утром она все изменит.
Родители учили Далию оставаться сильной, и, помолившись святой Эвер, она понадеялась, что они не видят ее позора. Она ослушалась их и поддалась чувствам. Отец был справедливым, но суровым правителем, и сейчас она собиралась взять с него пример. Она будущая королева, и только она может спасти свою страну. Далия плохо спала этой ночью, обдумывая план. Она искала пути, пытаясь понять, как заинтересовать Атерная. Но каждую мысль в голове останавливал Юстин. Он ловил ее и, сминая, будто бумагу, выкидывал.
«Я со всем разберусь, моя принцесса», – говорил он.
Раньше она всегда могла положиться на Юстина и, доверившись ему, знать, что он выполнит любой ее приказ. Он был ее стеной и защитой, верным другом и любовником. Но никак не предателем и убийцей. Этой ночью принцесса старалась выкинуть хорошие воспоминания, связанные с ним, пыталась возненавидеть его и, проклиная, силилась уснуть. Но вместо плана мести ей снились касания Юстина, его поцелуи и слова любви.
– Со мной идти один принцеша. – Утром аха вернулся, чтобы забрать Далию.
Он развязал ей руки. На запястьях остались следы от туго затянутых веревок. Далия размяла затекшие пальцы и погладила ладони, кожа на которых больше не была такой нежной, как раньше.
– Идти и молчать. – Воин взял принцессу за локоть. – Рядом быть и нешт уходить.
– Было бы куда бежать, – пробубнила Далия под нос, но аха расслышал ее и, нахмурившись, попытался понять, что она говорит.
– Хочешь сбегать? – Он обеспокоенно потянулся за ножом на поясе.
Принцесса закачала головой, показывая без слов: ему не стоит переживать. Она пыталась говорить на северном языке, но ей хотелось, чтобы их понимали все.
– А вы ждать тут, – обратился к пленникам аха напоследок и вышел с принцессой на улицу.
Яркий белый снег сразу ослепил ее: отражая солнце, он переливался в его лучах. Лицо обжег ветер, в этой стране он казался беспощадным и, властно завывая в горах, сметал все на своем пути. Оглянувшись, Далия увидела горы. Они были повсюду. Совсем близко и одновременно далеко. Горы окружали Аскар. Окружали Рокрэйн, но вместо чувства безопасности они внушали лишь страх.
Рядом с конюшней стоял длинный деревянный Аскарский дом. Огромные толстые стволы подпирали исписанные чудными узорами стены. Крыша, такая странная, будто надутая изнутри, казалось, вот-вот лопнет. Из щелей торчали куски сена и войлока, а на самом верху были видны маленькие окна, до которых никак не добраться. Стоило принцессе туда посмотреть, как на натянутые между треугольными окнами жердочки уселись соколы. Они терзали свою добычу, куски которой свисали с перекладины.
Аха шел позади Далии. Он не торопил ее, давая все рассмотреть, и словно к чему-то готовил. Будто знал о том, что сейчас случится нечто плохое, и жалел принцессу, позволяя напоследок насладиться красотой. Дом был таким высоким, что Далии пришлось поднять голову, когда они подошли к массивным дверям. На них были видны вырезанные ножом и закрашенные белым символы – чаши весов и черепа. Знаки кары и правосудия.
– Святой Рэй… – восторгалась Далия.
– Молчшать. – Аха распахнул двери, пуская принцессу внутрь.
Первое, что увидела Далия, – это два длинных стола, которым, кажется, не было конца. Вдоль них стояли деревянные скамьи, закиданные шкурами. У стен горели жаровни, в них трещал огонь, согревая весь этот дом. В нос ударил запах смолы и дыма, что был похож на запах Эвона, но аромат травника был слаще и нежнее. Далия успела соскучиться по мятным самокруткам и сухоцветам в его комнате. Вот чего не хватало в Аскарском доме! Цветов. Суровая зима не любила утонченные стебли и изящные бутоны, предпочитая им колючие высокие ели и сосны.
– Идти. – Воин толкнул Далию, которая засмотрелась, вперед.
У длинных столов все-таки был конец – там стоял трон. Не такой, как в Эвероке: величественный и каменный, обитый бархатом и украшенный самоцветами. Это был обычный стул с высокой спинкой и подлокотниками. Северные люди, видимо, считали, что все равны, раз король сидит на том же, что и обычный воин. Рядом стояли два пня. Возможно, для советников, а быть может, для сыновей. Это место украшали только прибитые к стене черепа зверей, раскиданные меха и блики танцующего огня. Строго и грозно. Не то, к чему она привыкла.
– Нравится трон? – Атернай напугал ее, выйдя из-за арки, скрывающейся за высоким стулом. – Хочешь сесть и на него тоже? Подчинить себе Рокрэйн и забрать моих людей?
Аха дернулся и вытянулся, вскинув голову. Атернай кивнул – и тот удалился, захлопнув за собой массивные двери.
– Нечего ответить? – Атернай сел на трон.
– Боюсь обидеть, вот и думаю, как аккуратнее изъясниться.
– Я люблю правду и ненавижу ложь. Говори как есть.
– Вы держите в страхе свой народ, а к гостям относитесь как к плебеям. Вы не уважаете принцессу другой страны и ищете выгоду в сделке со мной. Ваш святой за справедливость, но вы, кажется, не поклоняетесь олхи. А лишь пренебрегаете тем, что он вам даровал.
– Мне плевать, что ты обо мне думаешь, Далия Бартлетт. – Атернай резко поменялся в лице, разозлившись. – Скажи мне: почему я не должен убить тебя прямо сейчас? Что ты со своими спутниками хочешь?
– Вы уже вчера чуть не убили меня. Тащили, закованную в цепях, и кинули в хлев, как животное. Это вы мне скажите: почему я должна вас за это простить?
Он ухмыльнулся:
– Где ты была все это время, принцесса?
– Это не ваше дело.
– Твой новый король хочет развязать с нами войну. – Атернай смотрел на нее, словно на птицу в клетке, оскалившись, как дикий зверь.
– Войну?..
– А знаешь почему? – Атер встал с трона. – Он обвиняет нас в краже. Утверждает, что наши послы украли… тебя. И убили короля с королевой.
Далия затаила дыхание. Ей, кажется, не хватало воздуха в этой душной темноте.
– Твои рыцари нагнали наших аха и перебили в лесу. Срубили головы, забрав одну из них с собой как трофей. – Он будто ждал, что Далия заплачет, но она держалась из последних сил. – Мы даже не смогли похоронить их по достоинству. Твой король жаждет возмездия, обвиняя нас в том, чего мы не делали. И ты смеешь говорить про жестокость и выгоду?
– Я… – Далия должна была сказать хоть что-то, но не смогла. Она не знала, как оправдать себя и свою страну.
– Так ответь мне: почему бы мне не вернуть тебя новому королю прямо сейчас? А может, ему отправить посла с твоей головой? Кровь за кровь?
Атернай медленно шагал к ней, пронзая голубыми глазами. Такими же, как у Эвона…
– Я… Мы… Мы пришли сюда просить о помощи, – выпалила Далия быстро и неуверенно. Ей захотелось повторить то, что она сказала. Прочистив горло, она открыла рот, но Атернай перебил ее.