В клан он вернулся спустя несколько дней. Хикаро верно ждал его и, выслушав рассказ, похвалил за смелость. Юри же, радуясь арасийским сладостям, обняла Соно и даже согласилась сделать ему массаж спины. Но только сбор на горе омрачил все это. Наемники привели пятерых украденных детей, среди которых ниджай увидел Кэто. Мальчик умолял вернуть его бабушке, звал на помощь и кричал, пока катана не перерезала ему горло. Ренрис был не в духе и убил в тот день всех, даже не предложив им место в клане. Тогда сердце Соно загорелось яростью и желанием истребить проклятый «Или».
Соно зашел внутрь своей комнаты. Ветер завывал через открытое окно, а изо рта вылетал теплый пар. Кажется, ничто не помогло бы согреть это место. Поежившись от колючего холода, ниджай осмотрел сундук. И, увидев, что в нем лежали теплые вещи, Соно тут же надел их. Закинув дров в жаровню у кровати, он разжег очаг и вышел из комнаты, надеясь, что, вернувшись, ощутит тепло.
Соно оказался в коридоре. Таком же деревянном, как и весь Аскарский дом. И таком же пустом. Лишь из незакрытой двери соседней комнаты доносился шорох.
– Тебе помочь? – Он тихо шагнул внутрь.
Юри, испугавшись, упала на пол рядом с жаровней, которую пыталась разжечь, и, засмеявшись, встала.
– Да. – Сиаф передала ему спички. – Я знала, что ты придешь.
Она села на кровать и обернулась меховым плащом. Соно подвинул жаровню ближе к ее ногам и, помешав кочергой угли, кинул внутрь зажженную щепку. Он дул на угли и ждал, когда же вспыхнет пламя. Медлил в надежде, что кто-то из них наберется смелости первым заговорить. Юри, болтая в воздухе ногами, смотрела в окно на падающие хлопья снега и горы, виднеющиеся вдали, а ниджай – на нее, дрожащую от холода, с раскрасневшимися носом и щеками. Соно подошел к сундуку, но, открыв его, не нашел шарфа. Лишь легкую одежду для сна и меховые перчатки. Такие же, какие носили все аха и сам Атернай.
– Ты замерзла. – Ниджай подошел к Юри и, взяв ее руки в свои, попытался согреть их горячим дыханием.
В жаровне трещали угли, а разгорающиеся деревяшки наполняли комнату теплом. Соно надел на руки Юри перчатки и, сняв с себя шарф, накинул на ее шею.
– А ты?
– Я уже согрелся, – соврал он.
Стоило оголить шею, как по ней побежали мурашки. Соно наклонился к жаровне и, перемешивая угли, протянул руки к огню.
– Соно… – наконец начала Юриэль.
Ниджай поднял на нее глаза.
– Мы перестали с тобой разговаривать. Я чувствую, будто… Будто мы отдаляемся друг от друга.
Она перестала болтать ногами, а с лица сошла улыбка. Нахмурившись, Юри ждала, что Соно возразит, но он молчал. Он тоже чувствовал эту пропасть и понимал: рано или поздно их пути разойдутся. Лучше подготовиться сейчас, чем потом увидеть Юриэль, скрывающуюся за горизонтом.
– Значит, я права. – Она тоже хорошо знала Соно. – Значит… Это начало конца?
Соно молча посмотрел на нее. Она быстро дышала, а в глазах ее мерцало пламя, которое ниджай не хотел тушить своими неаккуратно сказанными словами.
– Я всегда буду с тобой, Юри. Ты все еще можешь мне доверять.
– Ты считаешь, что этого достаточно?
– А разве нет?
Сиаф вскочила с кровати, скинув с плеч накидку.
– Нет, Соно. Почему ты этого не понимаешь?!
Ниджай тоже встал и, взяв с кровати покрывало, заботливо накинул на Юри, но она настырно сбросила его на пол.
– Тебе нужно согреться, глупая. – Соно вновь поднял меховой плащ и, положив на плечи сиаф, туго завязал шнурки.
– Почему ты такой? – устало выдохнула Юри.
– Какой?
– Не знаю… Упертый. – Сиаф потерла глаза и вновь села на кровать. – И правильный.
– Это плохо? – Соно взял кочергу и, помешав угли, подул на них.
– Нет… то есть… да… то есть… – замялась Юри. – Ты замечательный. Но мне не хватает тебя. Расскажи: о чем ты думаешь? Поделись своим планом? Давай поговорим с тобой как раньше. – Она коснулась руки Соно. – Пожалуйста.
– Как раньше уже никогда не будет, Юри.
Ниджай знал, что эти слова ранили ее, но он не мог иначе. Она должна отпустить его, и, как бы им ни было сложно, нужно все закончить. Он не хотел больше подвергать ее опасности. Она слишком дорога ему, даже сейчас ее сложно отпустить. Но пока они не поймут, что делать дальше, он будет рядом. Оберегать, пока спит, согревать, когда мерзнет, помогать, если у нее не останется сил бороться.
– Стой. – Юри обняла его со спины, когда ниджай уже подошел к двери. – Не уходи. Побудь со мной еще немного.
– Юри…
– Пожалуйста. Если ты готов со всем покончить, то я нет.
Ее руки сцепились у него на груди. Она сжимала его, боясь отпустить. Но Соно разорвал ее хватку. Он не смог найти в себе силы посмотреть на Юри, поэтому оставил ее одну.
Глава 22. Юриэль
– Твой дар – твое проклятие, – говорили все вокруг.
Юри с детства слышала эти слова, и лишь отец всегда переубеждал ее. Они, гонимые и отвергнутые, странствовали по Арасе в поисках дома. Как бы семья ни пыталась скрыть дар Юри, окружающие рано или поздно узнавали о нем. Маленькая сиаф рассказывала о своих снах другим детям, надеясь предостеречь от беды, но они в страхе убегали к родителям. Никто не слушал ее. Но каждый раз то, о чем она говорила, сбывалось. Тогда люди приходили к их очередному временному пристанищу, закидывали его камнями и, разбивая окна, желали смерти. Винили ее, считая проклятой и грязной посланницей свергнутого олхи. Отец закрывал ей уши, а брат отвлекал, показывая смешные рожицы и странные танцы. Утром Юри с Юстином строили из тех камней замки, а любопытные дети наблюдали за ними через забор. Самые смелые присоединялись к игре, но позже горько плакали, жалея о своем решении. Родители лупили их прутьями и заставляли мыть руки, которыми они касались Юриэль.
– Смой это скорее! Смой! – кричали матери, выливая на детей воду. – Она грязная и прогнившая. Мелкая поганая посланница смерти.
Пугливые люди настраивали всю деревню против семьи Мао. Дети повзрослее собирались кучками и ждали Юри за углами домов, чтобы напасть на нее со спины и хорошенько проучить. Но отец беспокоился и старался ходить с ней, а иногда его место занимал Юстин, который охотно давал сдачи хулиганам.
– Твой дар – твое проклятие, – каждый вечер причитала мачеха.
Созывая семью на ужин, она дальше всего ставила стул Юри, и, сколько бы отец с ней ни ругался, она не слушала. Пифа не клала ей еду и не наливала напитки, не убирала за ней тарелки и не предлагала добавки. Все это делали отец с братом. Они были единственными, кто любил Юри, несмотря ни на что.
Она часто расспрашивала папу о своей матери, но он всегда повторял одно и то же. Она была прекрасна и одинока. Он познакомился с ней в одном из путешествий. Ища ночлег, он ходил по базару и спрашивал о свободной комнате. Одна старушка отвела его к Ночному дому, которым заведовала Джури – высокая и стройная девушка, изящная, как падающий лепесток сакуры, и нежная, как цветки лотоса. Отец влюбился в нее с первого взгляда и, забыв о жене с сыном, остался с ней.
Джури была доброй и щедрой, всегда помогала путникам и кормила бездомных, позволяя остаться на ночь. Многих из них она брала на работу: готовка, уборка комнат, встреча гостей, украшение залов, уход за садиком и даже поджигание бумажных фонарей перед сном. Она знала, чем занять людей, которые, благодаря ее за щедрость, начинали жизнь с чистого листа. Отец любил ее, но в жены так и не взял. Возможно, из-за того, что знал о том, что она умирает. Медленно угасая с каждым днем, Джури доживала свой последний год. После рождения Юри она скончалась, и, похоронив ее с почестями, отец вернулся к прежней семье, подросшему сыну Юстину и жене Пифе, которая возненавидела мужа и ребенка, громко плачущего на его руках.
– Твой дар – твое проклятие, – говорили моряки на пристани.
Когда отец и Юстин уплыли на Схиалу, Юри бегала в арасийский порт. Каждый день она ждала, когда же с трапа сойдут родные, но в толпе видела лишь осуждающие взгляды. Оно и понятно: исхудавшая от голода девочка в грязной, неделями не стиранной одежде протягивала руки, вымаливая хоть немного кван. Мачеха бросила Юри, забрав все деньги и еду; и теперь сиаф была вынуждена искать пропитание на улицах. Но никто не жалел ее. Кроме взрослых мужчин, предлагавших непристойные вещи. Юри хотела есть и была готова согласиться даже на это, но что о ней подумал бы отец? Тогда сиаф украла мешок муки, которую выгружали невнимательные моряки. Вернувшись в опустевший дом, она приготовила печенье и, вложив в каждое из них предсказание, вернулась в порт.
– Хотите узнать свое будущее? Оно стоит всего два квана! – зазывала покупателей она. – Что ждет вас завтра? Что ждет через год?
Любопытные зеваки скупили все, и счастливая Юри наконец-то смогла поесть. Рагу из мяса кролика было вкусным и сытным. Работник кухни даже расщедрился и принес ей добавки, а она взамен за его доброту перемыла всю посуду.
– Больше не приходи сюда, – сказали ей тогда. – Мы накормили тебя и согрели. Но это все, чем мы можем тебе помочь.
Юри гнали отовсюду. И даже моряки в порту в конце концов сломали ей стол, вышвырнув печенья с предсказаниями в воду.
– Проваливай, поганая сиаф, а то еще беду накличешь!
Она ушла и больше не возвращалась. Возненавидев себя, закрылась в доме. Молясь всем богам, она просила забрать дар, которого не хотела. И они сжалились, показав ей сон, в котором она увидела Соно и Хикаро.
– Твой дар особенный. Гордись им, Юри, – говорил учитель.
Семь лет он пытался переубедить ее в том, что она не испорченная, не грязная и не проклятая. Семь лет она ему не верила. Боялась признать это и винила себя в тяжелом прошлом, которое пережила ее семья. Если бы она родилась обычной, все сложилось бы иначе. Но Хикаро удалось до нее достучаться. Жаль, что лишь после своей смерти. Тогда сиаф все же признала свой дар и по сей день благодарила учителя, который смог ей в этом помочь.