Это, несомненно, был голос Тайши.
Старуха отозвалась:
— Надеюсь, что так. Поймем утром. Яд уже распространился на печень и почки. К счастью, ци у мальчика сильна — необыкновенно сильна. Кем он вам приходится? Где вы его взяли?
— Так, нигде. Подобрала из жалости.
Целительница, казалось, ей не поверила.
— Все станет ясно завтра или послезавтра. Или он сядет и попросит еды, или вам придется платить за погребальную церемонию. Моя ученица за ним присмотрит.
В разговор вступил мужской голос:
— Спасибо, доктор Куи. Еще раз прошу прощения за то, что Синьдэ разбудил вас посреди ночи. Ручаюсь, больше этого не повторится. Я заплачу за выбитое окно.
— Ваш старший ученик ясно дал понять, что дело срочное, мастер Гуаньши. Ничего удивительного. Мальчику оставалось жить несколько часов. Однако я хочу с вас платы за лечение. Это была трудная работа, далеко выходящая за рамки нашего соглашения.
— Понимаю, — сказал Гуаньши без особого восторга. — Мастер Най, вы можете заплатить доктору?
— Нет, — коротко ответила Тайши.
Настала тишина.
— Ладно, — буркнул Гуаньши. — Поговорите с Чжаосуном перед уходом.
— Вы образец добродетели и щедрости, благородный мастер, — ответила мастер Куи. — Теперь слушай внимательно, ученица. Следи за температурой больного. Если любая часть его тела приобретет фиолетовый цвет, ослабь давление. Шесть игл на почки. Если он начнет зябнуть — три на сердце и на главные меридианы, чтобы открыть пути ци. Если появятся новые симптомы черной крови или кожа станет горячей, пошли за мной немедленно. Не пытайся исцелить его сама. Понятно?
— Да, мастер, — отозвался тонкий голос. — Я буду смотреть за ним, как мать родная.
Целительница фыркнула. Послышалось шарканье, прощальные слова, затихающие шаги. Цзянь решил, что остался один, но тут двое заговорили шепотом.
— Кто он все-таки такой, Тайши? — спросил мужчина. — Твой сын?
— Не говори глупостей. Я же сказала — просто мальчишка, над которым я сжалилась. На нас напали по дороге.
— Обыкновенные разбойники не владеют смертельным прикосновением. Чей это стиль?
— Неважно, Гуаньши. Ну, мы договорились?
— Ты просишь много, а предлагаешь мало.
— Значит, с годами я не изменилась. Спасибо, Гуаньши. Вижу, ты неплохо живешь. Школа, кажется, процветает.
— Дела идут хорошо. Однако посмотри на себя: легендарный мастер лунного двора.
— Легендарный и нищий. Я бы предпочла просто быть богатой.
— Приятно вновь видеть тебя, Тайши.
— Замолкни, Гуаньши.
Голоса затихли, и Цзянь оказался в полном одиночестве. На ход времени намекали только звуки вокруг: приглушенные голоса, потрескивание половиц, пение птиц за окном, треск сверчков в ночи.
Он снова заснул, но на сей раз сон перенес его в другое место. Он увидел незнакомого мужчину со шрамом поперек губ и лысую женщину с кожей цвета миндаля, огромными глазами и ртом, раскрытым в несмолкаемом немом вопле. Цзянь помнил, что был счастлив. Потом он остался один. Тогда юноша моргнул, и все вокруг пропало. Затем он увидел Хораши — свое первое воспоминание, своего первого друга. Верного, испытанного телохранителя, который пытался его убить.
Цзянь моргнул в последний раз и увидел себя нищим на улице. В деревянной миске с водой, стоящей у его ног, отражалось постаревшее от усталости лицо. Глубокие морщины говорили о трудной жизни. О бессмысленно прожитых годах.
Он продолжал погружаться и всплывать. Иногда ему снилось, что он бодрствует, иногда — что спит. Проснувшись, Цзянь прислушивался и опять засыпал, просыпался и задремывал снова. Пять или шесть раз он засыпал в темноте. Наконец Цзянь открыл глаза и увидел свет.
Перед глазами все плыло. Он не видел ничего, кроме коричневых, зеленых и белых пятен. Потом возникло что-то синее и очень яркое и принялось тыкать ему в голову, по ощущению, крошечными ножичками. Цзянь открыл рот и поморщился — горло болело от жажды. Он попытался понять, где же находится. Кое-как ему удалось сосредоточиться.
Он лежал в бедно обставленной комнате. Деревянная дверь. Стена с оконцами под потолком. Справа — маленький столик. На столе — простой кувшин для воды. Цзянь уставился на него, чувствуя, что в горле совсем пересохло. Девушка в белом платье дремала за столом, опустив голову на руки. Свалившаяся шапочка ученицы лежала рядом, почти скрытая рассыпавшимися прядями черных волос.
— Воды, — с трудом выговорил Цзянь. — Пить.
Девушка не шевелилась.
Нужно было напиться самому. Цзянь приподнялся и с удивлением обнаружил, что руки у него свободны. Он с трудом сел и потянулся к кувшину. Ему почти удалось схватить его за ручку, но тут он потерял равновесие и рухнул с кровати.
По комнате разнесся стон. По крайней мере, Цзянь вновь обрел возможность издавать звуки.
— Эй, — хрипло проговорил он. — Девчонка, помоги. Воды.
Девушка открыла глаза и подняла голову. Ученица целительницы оказалась примерно ровесницей Цзяня. У нее были тонкие черты лица и светлая кожа. Она зевнула, посмотрела на пустую постель, потом на пациента, растянувшегося на полу.
— Меня зовут не «девчонка», а Михе, — ответила она и вновь закрыла глаза.
Цзянь хотел схватиться за стол и встать, но ноги и руки не слушались.
Он сдался.
— Воды. Михе, я хочу пить.
Та поинтересовалась, не открывая глаз:
— Я похожа на служанку?
— Ты плохой врач. Твоя обязанность — ухаживать за мной.
— Ты ведь жив, не так ли?
Цзянь наконец вспомнил волшебное слово:
— Пожалуйста, Михе, дай мне попить.
Девушка открыла глаза и сразу просияла.
— Конечно.
Она протянула руку и подала ему кувшин.
Цзянь жадно пил, обливая шею и грудь водой. Он глотал и глотал, даже не дыша, а потом, опустив кувшин, привалился к кровати. Его грудь тяжело вздымалась.
— Помоги мне лечь.
Михе взглянула на него, сдвинув брови.
— Ты так хорошо начал…
— Пожалуйста.
Она схватила Цзяня за руку и помогла ему сесть на постель. Он уже собирался повалиться на подушки, но Михе его удержала.
— Осторожнее. В тебе по-прежнему сорок шесть иголок.
— Что?!
— Как думаешь, почему ты до сих пор жив? Мастер Куи выкачала яд из твоего тела и очистила ци. — Михе ощупала лоб Цзяня и поправила несколько иголок. — Лихорадка еще не прошла. Сейчас, сейчас…
— Разве твоя наставница не велела позвать ее, если я буду горячим?
Михе кивнула и тут же ткнула его иголкой. Цзянь взвизгивал и вздрагивал от каждого укола, но, во всяком случае, то, что делала девушка, помогало. Озноб быстро прошел, и ему стало легче. Когда она поправила иголки у него на лице, перед глазами наконец перестало плыть. Ученица доктора Куи была мала ростом, с детским личиком и типичной чжунской внешностью: светлая кожа, черные вьющиеся волосы под белой шапочкой, маленький нос, яркие большие глаза, подчеркнутые очками в проволочной оправе. На щеках у девушки цвела россыпь веснушек, а брови сдвигались каждый раз, когда она щурилась, что бывало нередко.
Она все возилась с Цзянем, когда на пороге возникла еще одна фигура.
— Ага, он очнулся. Три дня на возвращение в мир живых. Ты проиграла, Михе.
— Третий день не считается, пока Король не начал спускаться. Это ты должен угостить меня обедом, — добродушно отозвалась Михе, высунув язык.
Возможно, дело было в скудном освещении, однако Цзяню показалось, что лицо девушки слегка помрачнело. Она как будто чуть смутилась, но сыпала словами все так же быстро.
— Я не помню точные условия нашего договора, но вполне доверяю твоей памяти, — с улыбкой ответил молодой человек. — И потом, надлежит быть учтивым и щедрым с тем, кто тебя латает.
Михе указала на Цзяня.
— Этот сопляк мог бы кое-чему у тебя поучиться.
— Не сомневаюсь, скоро так и будет, если то, что я слышал, — правда.
Молодой человек повернулся к двери и крикнул:
— Эй, Гвайя, скажи мастеру Най, что он очнулся.
— Да, старший ученик, — донеслось из-за двери.
— Вы заключили пари на мою смерть? — уточнил Цзянь, чувствуя себя слегка оскорбленным.
И кто такой мастер Най?
Юноша, вошедший в комнату, был высоким и широкоплечим. Держался он уверенно. Лицо у него было длинное и узкое, с решительным подбородком и властным взглядом, который, казалось, хотел притянуть к себе все внимание. Цзянь сам не знал, испытывать ему досаду или страх при виде человека столь приятной наружности. Он ощутил невольное желание подружиться с этим юношей.
Тот присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и поклонился, коснувшись кулаком одной руки открытой ладони другой.
— Мы рады, что ты выкарабкался, дружище. Меня зовут Синьдэ. Я старший ученик Лунсяньской школы военного искусства. Ты, наверное, голоден?
— Да нет… — пробормотал Цзянь, солгав.
Он умирал от голода и хотел пить, однако ровные зубы Синьдэ, его ясная улыбка и дружелюбный вид отчего-то встревожили Цзяня.
Синьдэ недоуменно взглянул на него:
— Все-таки я не понимаю, отчего к тебе применили смертельное касание. Это прием очень высокого разряда.
Цзянь ощутил досаду. Неужели он недостоин покушения?
— Да будет тебе известно, что ты обращаешься к геро…
— Гиро, — позвала Тайши, быстро входя в комнату.
Взгляда, который она бросила на него, было достаточно. Цзянь замолчал, а Тайши сделала вид, будто хлопочет над ним.
— Я боялась, что лихорадка не пройдет. Ты выглядишь уже гораздо лучше. Тетя Най чуть с ума не сошла от беспокойства. Скоро ты встанешь!
На тот случай, если он не понял намека, Тайши сильно ущипнула Цзяня за руку. Над ухом у него прозвучал шепот:
— Не говори никому, кто ты такой. Я собиралась сказать, что тебя зовут Люй Ханхуо, но Люй Гиро тоже сойдет. Не болтай лишнего и подыграй мне!
— Я себя хорошо чувствую, — медленно произнес Цзянь. — Спасибо, мастер…
— Най, тупица, — донеслось шипение из воздуха.
— Най, — договорил Цзянь.