— Тут пахнет смертью.
Тайши подняла бровь.
— Ненавижу мертвецов. Аж кровь стынет в жилах.
— Тогда найди другое занятие.
Тайши немного расслабилась. Это были обычные громилы — грабители, охотники за сокровищами, мародеры. Особой опасности они не представляли. Тайши, пережившая сотни стычек и десятки битв, ни разу не встречала противника, который был бы глуп и в то же время опасен. От этой кучки олухов не приходилось ждать беды. К тому же у них могли быть деньги.
Один из пришедших наконец догадался, что их голоса эхом разносятся по склепу.
— Тише вы, дурачье, — резко сказала женщина. — Он нас услышит.
Тайши насторожилась. «Он»? Что они искали? Уж точно не жалкий мешок с припасами, который принес пастух. Она прислонилась к стене и стала ждать.
Вскоре появился коренастый коротышка с рыхлым брюшком, а за ним его товарищ — долговязый, остроносый и наголо бритый. В темноте Тайши кое-как разглядела, что оба молоды и оборваны. Никаких доспехов. Охотники за сокровищами? На поясе у них висели длинные дубинки. Почему они не держали их наготове? Не ждали опасности? Нет. Они рассчитывали захватить добычу, не понеся урона.
Тайши подождала, пока не явилась вторая пара: одинаково одетые юноша и девушка. Тогда она выскочила из своего укрытия и двинула молодого человека в ухо. Барабанная перепонка у него лопнула; он пошатнулся, как пьяный, и рухнул наземь. Будь Тайши немного проворнее, она, возможно, успела бы управиться, прежде чем кто-нибудь из олухов спохватился бы, но, очевидно, она слегка утратила форму, а от холода на вершине погребальной горы суставы у нее закоченели.
Девушка заметила Тайши до того, как та успела вновь раствориться в тени. Она вскрикнула и потянулась за дубинкой. Да, они были совсем неопытны. Тайши порывом воздуха вывихнула ей большой палец, и дубинка вылетела у девушки из рук.
— Что такое? — закричал третий голос. — Погодите, это не он! Клянусь Тяньди, это мастер!
Кто-то ударил ее дубинкой по спине. Тайши едва заметила удар. Она развернулась и врезала нападавшему ногой, так что он отлетел, приземлился на гробницу и скатился с нее наземь. Среди охотников за сокровищами началась паника, и вскоре на полу образовалась куча-мала, из которой торчали руки, ноги и дубинки. Двое попытались напасть на Тайши, но та лишь отступила на полшага, и толстяк проскочил мимо. Она выставила ногу, и он головой врезался в стену. Долговязый даже не успел ничего сделать. Занеся дубину, он бросился к Тайши, но стукнулся макушкой о низко нависший камень и повалился на спину.
Воплощенная тупость. Тайши на минуту утратила дар речи. Эти бестолочи не заслуживали права жить. Не стоило оставлять свидетелей. Если она их пощадит, они, разумеется, ее выдадут. И тогда за ней придут другие.
Тьма немного рассеялась. Фу со свечой в руке бросился в гущу схватки. Выкатив глаза, он крикнул:
— Нинжи, что ты здесь делаешь?
Девушка приподнялась с пола. Она явно была ошеломлена.
Тайши гневно взглянула на Фу:
— Ты знаешь этот сброд?
— Это мои товарищи из погребального храма.
Тайши сжала зубы. Она не отличалась терпимостью и никогда не прощала предательства. Сжав кулаки, она подступила к Фу.
— Стойте! — воскликнула Нинжи, вскочила и бросилась между Тайши и Фу.
Остальные последовали ее примеру и простерлись ниц перед Тайши, униженно прося пощады. Тайши скривилась. Нет ничего хуже, чем жалкий враг. Инстинкт воина по-прежнему приказывал истребить их всех, но тихий голос в глубине души требовал милосердия. Эти так называемые охотники за сокровищами были слишком глупы, чтобы жить, но не стоило их и убивать.
— Будь ты проклят, остолоп, — буркнула Тайши, чувствуя, что смягчается.
Она указала на девушку и велела:
— Ты, отвечай. Как вы меня нашли?
— Брат Фу не первую неделю украдкой таскает еду на гору, — с трудом выговорила девушка, шмыгая носом.
Тайши повернулась к Фу:
— Ты же сказал, что покупаешь еду.
Тот смутился:
— Ну, иногда я, так сказать, заимствовал ее из храмовой кладовой. Но никто не замечал!
— Все замечали, — возразила девушка. — Однажды я проследила за ним и узнала, что он ходит в семейный склеп злого мастера Линь Тайши. Тогда мы подумали, что Фу, возможно, прячет Предреченного героя Тяньди, и решили сами пойти и посмотреть. Мы не хотели ничего дурного!
Тайши скрипнула зубами.
— Кого это вы называете злым? — поинтересовалась она, указывая на дубинки. — Значит, вы решили прийти сюда и схватить героя? Может быть, даже передать его правителям в обмен на солидную награду?
— Он беглый преступник. Мы всего лишь выполняем свой долг перед Просвещенными государствами… — Девушка замолчала и как будто смутилась. — Между прочим, награду за Предреченного героя недавно увеличили.
Тайши погрозила пальцем:
— Вы, остолопы, слишком убоги, чтобы охотиться за наградой. Лучше обихаживайте мертвых. — Она нахмурилась и уточнила: — И сколько теперь обещают за героя?
— Десять связок золотых лянов.
У Тайши глаза полезли на лоб. Неудивительно, что даже эти ребятишки решили вступить в игру.
— А за меня сколько обещают?
Девушка потупилась:
— Столько, сколько и раньше.
Тайши помрачнела. Эти скряги посулили за Цзяня в пять раз больше, чем за нее. Просто нелепо! Она была великим мастером боевых искусств, героиней всех земель Чжун. Почти что национальным достоянием. А Цзянь — всего лишь избалованный мальчишка, впутавшийся в ложное пророчество. Это даже возмутительно!
У нее вырвался раздраженный рык. Почему пророчество привело к такой ошибке? Его появление было судьбоносным для Чжун. Люди устали от многовековых войн. Они сплотились вокруг культа Тяньди. Пророчество дало им надежду, укрепило духом перед лицом внешней угрозы, подарило цель, стало знаком того, что тяжелые времена рано или поздно закончатся. Есть разница между туннелем и пропастью. И вот спустя много веков пророчество, в которое так верили, оказалось фальшивкой.
Тайши не могла об этом забыть, как ни старалась. Путь был важен ничуть не менее исхода. Пускай даже все разрешилось благоприятно для государств Чжун, Тайши ощущала вкус горечи. Поколение за поколением истово верили в пророчество. Они сражались, боролись, жертвовали жизнью и мечтами, чтобы добиться его воплощения. Родилась целая религия. История Предреченного героя не могла завершиться вот так! Тайши была обязана найти ответ. Люди — и она сама — нуждались в истине. По крайней мере, нужно было убедиться, что Вечный Хан действительно мертв и Цзянь свободен от своего предназначения.
Взгляд Тайши упал на гробницу Сансо в дальнем углу склепа, и ее лицо смягчилось. Время еще не пришло. Сделав глубокий вдох, она повернулась к злополучным охотникам за наградой.
— Вам известно, кто я.
Она не спрашивала, а утверждала. Или угрожала.
Долговязый парень, теперь щеголяющий здоровенной шишкой на лбу, переглянулся с девушкой. И ответил:
— Вы злой… то есть великий мастер боевых искусств Линь…
Девушка перебила его, энергично мотая головой:
— Здесь никого нет. Мы пошли за братом Фу, чтобы узнать, не нужно ли помочь ему в уборке этого знаменитого семейного склепа.
— Умница, — сказала Тайши. — Надеюсь, остальные не глупее. Вы ведь не хотите больше со мной встречаться?
Она взглянула на Фу:
— Можно считать наш договор расторгнутым. Больше я не нуждаюсь в твоих услугах. Прибери в склепе, чтобы он выглядел так, будто меня никогда тут не было.
— А куда вы…
Фу поймал ее взгляд и замолчал. Эти безмозглые тупицы всё поняли и поклонились.
— Хорошо, мастер Линь.
— И отмойте, наконец, потолок, — велела Тайши, уходя.
Глава 14. Вкус свободы
Цзянь проснулся оттого, что его новые соседи учинили ссору в непристойно ранний час. Рассеянные лучи Короля еще не пронизали покрывало ночи; город спал, как пьяница в переулке. Было так холодно, что дыхание Цзяня повисало паром в воздухе. Молодая чета — пара пеночек — поселилась здесь пару месяцев назад и свила гнездо на угловом брусе. Поначалу Цзянь не возражал — общество птиц ему даже нравилось, — но однажды поутру к птичьему щебету присоединился настойчивый неумолчный писк четырех птенцов. Болтовня молодой семьи каждое утро наполняла его каморку, однако у Цзяня не хватало духу выгнать птиц. По крайней мере, благодаря им он не просыпал.
Когда он потянулся, ступни у него высунулись из-под теплого джутового одеяла. Еще несколько месяцев назад оно было по длине как раз. Голос у Цзяня тоже менялся. Морозный утренний воздух кусал голые ноги, и Цзянь тут же втянул их обратно под одеяло, как черепаха в панцирь.
Ему очень хотелось лежать и дальше в теплом коконе, но потом он вспомнил, какая буря пронеслась над городом ночью. Застонав, он смирился, сел и поморщился, когда ноги коснулись холодного сырого пола. Цзянь подошел к умывальнику и плеснул в лицо ледяной водой, затем пригладил руками коротко остриженные волосы, плотно завязал вылинявшее белое одеяние, надел тренировочные туфли.
На траве лежал густой слой утренней росы, когда Цзянь вышел из своей хибарки и зашагал по двору Лунсяньской северной школы кулачного боя. Облака над головой были еще полны дождя, но ветер гнал их на запад. Если повезет, новый ливень минует школу. Цзянь вошел во внутренний двор и перескочил через спинку каменного кресла, стоявшего на тренировочной площадке. Он ловко приземлился на сиденье, перебросил ноги через подлокотники и обозрел разрушения.
Именно этого стоило ожидать утром после грозы в начале третьего цикла. Сломанные сучья, мокрые листья, мусор, огромные лужи. Оружейная стойка опрокинулась — тренировочные копья, посохи и топоры валялись вокруг. В углублениях, за десятилетия выбитых ногами учеников, стояла вода.
— Ты сегодня припозднился, — сурово произнес кто-то.
— Я встал рано, тетушка Ли.
— Ты посмотри, что тут творится! Успеть бы прибраться перед началом занятий.