Тайши не открывала лица и держала голову опущенной.
— Я вижу столько же лезвий, сколько лопат.
— Так здесь живут. Мы за границей Просвещенных государств. Люди защищают себя сами. Налоги для Дунши свозят в Санбу, поэтому нет нужды присоединять к княжеству такие места, как Манки. — Цофи взглянула на горизонт. — Если верить карте, лес Фулькан начинается прямо за тем холмом. Оттуда всего день пути до храма. Дневную жару лучше переждать и выдвинуться вечером.
То же самое она говорила и о путешествии по Песчаной Змее. Тайши наслаждалась движением. После нескольких дней неподвижности ноги у нее чуть не отнялись. Долгое путешествие, хотя бы и по жаре, представлялось желанной переменой.
— Идем сейчас. Я и так слишком долго отсиживала зад.
Цофи сперва засомневалась, потом пожала плечами.
— Как хотите. Но сперва надо пополнить запасы.
Они остановились перед единственной лавкой в поселке. Тайши зашла, ожидая увидеть цены выше, чем в Санбе, но все равно была потрясена. Мешок риса стоил не меньше, чем свиной окорок. Копченое мясо стоило дороже целой свиньи. Вода была на вес золота.
— Это грабеж, — заявила Тайши.
Лавочник, жилистый, обветренный, как сама пустыня, пожал плечами.
— Так кто вас здесь держит-то?
Цофи начала перебирать небольшие кучки съестных припасов на полках и на полу.
— Состояние в таких поселках сколачивают не добычей руды, а прокормом рудокопов. Не беспокойтесь, я собью цену.
Следующие несколько часов она торговалась с лавочником из-за каждого куска мяса. Поначалу Тайши не возражала. В конце концов, на кону стояли ее деньги. Ей даже понравилось, что у девушки хватило благоразумия пойти на определенные жертвы ради экономии чужих лянов. По мере того как шло время, нетерпение стало брать верх над бережливостью. На исходе третьего часа Тайши не выдержала.
Она протянула руку через плечо Цофи и схватила с прилавка мешок.
— Меня не волнует, сколько стоит картошка, — резко сказала Тайши.
Цофи скрестила руки на груди.
— Я заплачу двенадцать монет, и точка.
Тайши бросила на стол две монеты, из-за которых Цофи последние двадцать минут препиралась с лавочником.
— Пошли.
— Удачной дороги к храму, — язвительно заметил лавочник. — Постарайтесь не умереть по пути.
Тайши выскочила на улицу и нахмурилась. Они провели в лавке полдня. Она гневно повернулась к Цофи, грозя пальцем:
— Ты сделала это нарочно!
Цофи вскинула мешок на плечо и ухмыльнулась.
— Зато мы позволили себе, самое малое, четыре лишние фляги с водой. И не умерли от дневной жары. В следующий раз просто делайте то, что я говорю.
— Ах ты мелкая… — Тайши замолчала и покачала головой. — Ладно. Пошли, пока не совсем стемнело.
— Нет, — сказала Цофи, ткнув себе за плечо. — Сначала нужно спрятать Пескорез, не то его украдут.
Тайши устремила на нее убийственный взгляд, но подчинилась. Ухудшить нынешнее положение можно было одним-единственным способом — застряв в Манки. Они потратили еще два часа на то, чтобы втащить сани на уединенную прогалину и присыпать песком. Когда они наконец направились к лесу Фулькан, уже вечерело. Как Цофи и рассчитывала.
Тайши вновь восхитилась:
— Молодчина, девочка.
Фулькан даже отдаленно не напоминал лес. Возможно, несколько столетий назад он и был настоящим лесом, но давно уже превратился в скопище окаменелых деревьев. Изогнутые голые ветви — ни листвы, ни птиц — торчали на фоне пустыни, которая тянулась, насколько хватало глаз. Тайши постучала по стволу. Он казался тверже камня. Надежда пройтись в тени густых крон развеялась. Они тащились по расползавшейся под ногами гальке, которой была покрыта неровная земля, накалившаяся от дневной жары. На лбу у Тайши скоро заблестел пот; она изо всех сил старалась держаться прямо и не сбавлять шага. Нечего и говорить, она была безмерно признательна Цофи за то, что этот отрезок пути они начали вечером.
Они продолжали идти еще долго после того, как на небе показалась Королева, окутавшая желтые пески своим насыщенным синим сиянием. Принц, только начавший восхождение, добавил собственные цвета, и пейзаж быстро окрасился в зелено-голубые тона. Две луны, стоявшие так близко друг к другу, напоминали о том, что скоро к Небесному семейству присоединится Принцесса, знаменуя начало сурового третьего цикла. Что бы ни задумала Тайши, лучше было управиться до тех пор.
Спустя час после заката обжигающая жара сменилась холодом; к шестому часу дыхание Тайши паром повисало в воздухе и она уже не чувствовала пальцев. К тому времени, когда они остановились на ночлег, земля покрылась инеем, а холод проник сквозь все слои одежды. Тайши успела сто раз пожалеть о своем решении.
Они разбили лагерь в маленькой окаменелой рощице. По крайней мере, она давала защиту от ветра, который свистел вокруг, вздымая песок. Путницы сидели у маленького костра, уплетая горячий картофельный суп.
— Что ты будешь делать потом? — спросила Тайши.
Цофи пожала плечами:
— Я бы давно уехала из Санбы, если бы не отец. Он был умнее всех на свете — и прекрасный мастер, — но вести дела не сумел бы даже под страхом смерти.
Тайши вздохнула, наткнув на палочку четыре кусочка картошки. Цофи рассуждала здраво. Если бы ее собственный отец потратил немножко времени и научил дочь извлекать из воинских способностей доход, возможно, она бы сейчас жила в роскоши, как Гуаньши, вместо того чтобы жариться на солнце и мерзнуть рядом с наглой девчонкой на кладбище деревьев.
Цофи смотрела в темноту.
— Ну а теперь, раз отец во мне больше не нуждается, я наконец свободна и могу странствовать… — Она полезла в сумку, достала красивый кожаный чехол и осторожно его развернула. — Это драгоценный отцовский набор для рисования.
Она осторожно коснулась всех предметов по очереди, закрыла чехол и встала.
— Извините. Я хочу проститься как положено.
Цофи отошла от костра и исчезла в темноте за рощей.
Тайши видела силуэт девушки, которая выкопала в мягкой земле ямку и положила в нее отцовские рисовальные принадлежности. Послышались негромкие рыдания. Вскоре они стихли, и Тайши осталась ждать у гаснущего костра.
Цофи все не возвращалась, и Тайши забеспокоилась. Она взяла Танец Ласточки и отправилась на поиски. Цофи спала, свернувшись клубочком у холмика свежевскопанной земли и вся дрожа.
Тайши тронула ее за плечо.
— Возвращайся к огню, девочка, не то простынешь.
Цофи, вздрогнув, проснулась. Она шаталась, как пьяная, и безропотно позволила Тайши отвести ее обратно к костру. Девушка взяла у Тайши платок, набросила его на плечи и уставилась на огонь.
— Маму я почти не помню. Кроме папы, у меня никого не было. И теперь я одна на целом свете.
Она задрожала, а по ее щекам вновь покатились слезы.
Тайши хорошо знала, каким одиноким чувствует себя человек, оставшийся последним в своем роду. Одно дело — потерять близкого родственника, и совсем другое — когда больше никого нет, кроме тебя, и все кровные узы порваны. Она положила руку на плечо Цофи.
— Я понимаю твои чувства, девочка. Ты привыкнешь. Все не так плохо.
Если ее слова и достигли слуха Цофи, девушка ничем этого не выдала. Тайши предприняла еще одну попытку.
— Когда я…
— Пожалуйста, помолчите.
Тайши и сама предпочла бы помолчать. Она продолжала неловко похлопывать Цофи по плечу.
— Если что, я здесь.
— Уходите.
Тайши выпустила плечо Цофи.
— Я буду рядом, если…
Низкий утробный вой, до жути напоминавший хохот, разнесся в ночи. Вскоре к нему присоединились еще несколько голосов.
— Горные шакалы, — сказала Цофи и вскочила.
Тайши вгляделась в темноту за рощей, чувствуя, что холодеет. Она медленно повернулась, и в ее глазах отразились пляшущие языки огня.
— Они близко. Но не бойся. Шакалы маленькие и не едят людей. И к огню они не пойдут.
— Это не совсем шакалы…
— В каком смысле?
— Нам придется отбиваться, чтобы они нас не сожрали. Говорят, горные шакалы серые, как тень, и почти невидимы.
Тайши торопливо принялась сворачивать лагерь. Она скатала одеяло, сунула скудные припасы в мешок.
— Обойдемся без драки.
— Почему? Разве вы не великий мастер боевых искусств? Что вам стоит перебить стаю диких псов?
— Я не хочу драться с животными, это излишняя жестокость.
— Мало ли чего вы не хотите! — воскликнула Цофи.
Тайши забросила мешок за плечо, подожгла две смолистые ветки и вручила одну Цофи.
— Что ты стоишь? Беги!
Глава 25. Друзья и ошибки
Цзянь, как обычно, стоял в углу столовой с пирамидой корзинок в одной руке и влажной тряпкой, свисающей с другой руки. Мест не осталось, очередь тянулась за порог, но разговоры были непривычно тихими. После памятной стычки миновало два дня. Синьдэ еще не вышел из лазарета, и в школе все уже начали беспокоиться. Какие только слухи не ходили! Одни полагали, что старший ученик умирает. Другие утверждали, что он уже умер, однако Гуаньши это скрывает, чтобы не потерять лицо. Те, кто обладал самым пылким воображением, твердили, что Синьдэ лишь притворяется немощным, а сам намеревается проникнуть в школу Южного Креста и отомстить. Никто не знал, как обстояли дела, кроме Михе и тетушки Ли, — а те молчали.
Один из учеников доел и вышел, оставив после себя крупинки риса, лужицу огуречного соуса и разорванную обертку из бананового листа.
— Невежи и неряхи, все до единого, — буркнул Цзянь.
Он подошел, чтобы вытереть со стола, но тут Сыан подставил ему ногу. Пирамида зашаталась, и Цзянь чуть не уронил все три корзины. Он успел прижать их к груди, упав на колени. Ученики грянули дружным хохотом. Юноша, рыча, повернулся к Сыану, но Сайык его опередил. Бывший враг Цзяня возник из ниоткуда и пихнул обидчика так, что тот свалился со скамьи. Снова раздался смех.
Сайык стоял, сжав кулаки, пока Сыан поднимался с пола.
— Ты что это творишь? Чуть не рассыпал отличные бао.