Эйфань застонал и заизвивался.
— О-о… из меня кровь хлещет, как из зарезанной свиньи! Я тебя разве не предупреждал, что обивку трудно отмыть?
— Не шевелись, от этого кровь течет сильней. И кстати, не вздумай болтать.
— Я умираю, — заскулил Черная Вдова и попытался позвать на помощь.
Цисами слегка повернула нож. Звуконепроницаемая комната — это очень полезно. В конце концов, как она и рассчитывала, Эйфань проявил благоразумие, а договор был заключен. Цисами вышла из «Колеблющейся ивы и хвоста девицы» в приподнятом настроении; она не только заплатила меньше, чем ожидала, не только получила необходимые сведения, но и заручилась поддержкой Сети на все время своего пребывания в Цзяи. Не зря она питала к Эйфаню родственную слабость. Он бывал таким милым.
Напевая, Цисами вышла из дома, по пути шикнув на хозяйку. Все-таки это платье нужно было выбросить.
Она нацарапала у себя на руке: «Добыл опиум?»
«Да. И нашел место, где подают суп из акульих плавников».
Воистину, вот это неожиданная новость. Жизнь налаживалась.
Глава 34. Подготовка
Сали в одиночестве сидела на балконе «Пьяного монаха», глядя на главную улицу квартала Розовый Хребет. Хозяин трактира и вышибала уставились на нее, когда она вошла, но не стали беспокоить. Сали достала кошелек с лянами, и сразу же мужчины стали рады услужить ей, как любому другому посетителю.
Подавальщица, полная женщина с внешностью строгой хозяйки, долила Сали кружку далеко не сразу — впрочем, она ни к кому из посетителей особо не торопилась. Сали вежливо поблагодарила ее и продолжила наблюдать за улицей, особенно за ярко-желтой дверью в доме напротив.
Наконец появились Даэвон и Мали. Она прищурилась, когда они, держась за руки, перебежали улицу. Здесь они открыто выражали свои чувства, гораздо откровеннее, чем в Незре. Сали была готова предоставить парочке определенную свободу, но они явно испытывали ее терпение. Что дальше? Они поженятся, не спросив разрешения?
— Похоже, жизнь ему не особо дорога, — пробормотала Сали, сделала слишком большой глоток цзуйжо и обожгла язык.
Мали и Даэвон появились на балконе, по-прежнему держась за руки. Они сели и прильнули друг к другу.
— Далеко нас не пустили, — пожаловалась Мали. — Они не принимают на обучение катуанцев.
— Разумеется. Я бы сама скорее умерла, чем стала обучать оседлых приемам Броска Гадюки, — сказала Сали и внимательно взглянула на них. — Не то что наши жестянщики, которые оказывают услуги врагам.
Веточка не смутилась.
— Праведный гнев прибереги на потом. У тебя всегда есть возможность оружием проложить себе дорогу. А мы, ремесленники, не намерены умирать, если механизм откажет.
— Я тоже не хочу, чтобы вы умерли, — признала Сали. — Ну, что вы видели?
Даэвон достал переплетенную в кожу тетрадь для набросков и угольным карандашом провел несколько перпендикулярных линий.
— Ворота ведут в открытый внутренний двор. Строения слева смыкаются с главным зданием. Крыша соединяет два ряда зданий, дорожка между ними ведет на задворки. Справа — кусты и деревья, на полпути к задней стене — пруд. Фонари здесь, здесь и здесь.
Мали добавила:
— Угловое здание — это, видимо, кухня. Здесь трубы… — Она огляделась. — А где твой щеночек?
— Пошел на разведку в переулок. — Сали осушила кружку и внимательно посмотрела на рисунок. — А кто-нибудь видел мальчишку внутри?
Даэвон вырвал лист из тетради и протянул ей.
— Нет, но Йунса работает рикшей. Он несколько раз возил учеников, которые постоянно о нем болтали.
Сали неохотно признала, что Даэвон свое дело знает. Он был внимателен, сосредоточен и бесстрашен. Ее мать сказала бы, что Даэвон обращает внимание на каждую прожилку в стволе.
Сали оставила чаевые, и все трое вышли из «Пьяного монаха». Они шли переулками и задними дворами, избегая толпы и стараясь не привлекать внимания. Розовый Хребет славился своими школами боевых искусств, и военные тоже нередко селились здесь, поэтому на улицах квартала попадалось мало катуанцев. А те, кто попадался, привлекали нежелательные взгляды.
— Сколько человек? — спросила Сали.
Мали сияла, как гордая мать тройняшек.
— Сегодня утром перевалило за тысячу.
Сали прикусила язык. Их внезапный успех оборачивался бедой. Как вывести из города такую толпу?
Даэвон быстро добавил:
— Примерно пятая часть намерена остаться. Они просто хотят нам помочь и наплевать в лицо чжунцам.
Он понимал, как трудно перемещаться такой большой толпе. Прятаться и отбиваться от солдат — полдела. Всех этих людей также нужно было кормить и перевозить. Скудных припасов не хватило бы даже на три дня, а путь до Травяного моря занимал куда больше времени.
Они вышли на главную улицу, а потом срезали дорогу и миновали ворота квартала Шафрановая Догма. Их беседу заглушал уличный шум. Они шли, опустив головы и стараясь держаться в тени, пока не добрались до Катуанского квартала, целыми и невредимыми.
Несколько человек кивнули Сали, в том числе Соа, ее любимый уличный торговец, который счел необходимым перенести свой лоток поближе к гостинице. Сали теперь все знали, и количество катуанцев, входивших в гостиницу и выходивших из нее, уже вызывало подозрения. Достаточно было одному любопытному стражнику увидеть этот поток и почуять неладное.
К счастью, хозяин гостиницы Эсун тоже принадлежал к подполью — он открыл для заговорщиков заднюю дверь и предложил им занять два верхних этажа. Первый использовали как склад припасов для предстоящего бегства, а второй превратили в штаб-квартиру.
Хампа сторожил на лестнице. Приложив кулак к груди, он поклонился.
— Наставница…
— Перестань кланяться каждый раз, когда видишь меня, — буркнула Сали.
В первые несколько дней это было приятно, но теперь ей хотелось треснуть Хампу головой о стенку. Он называл ее словом, которое редко использовали вне торжественных церемоний, например похорон. Сали сама так говорила, когда только вступила в секту, пока Алина под угрозой побоев не приказала обращаться к ней «сестра». Сали еще больше полюбила за это свою наставницу, однако была не готова оказать такую же честь мальчишке.
— Как дела, Хампа?
— Новая одежда уложена, сапоги вычищены, дорожный мешок собран. Твой любимый торговец уже приготовил обед.
Сали вовсе не это имела в виду, когда задала вопрос. Она вздохнула.
— Соа слишком бесцеремонен. И… что за новая одежда?
— Портной с Цветочной улицы решил, что предводительница катуанского подполья заслуживает наряда, достойного ее положения.
Сали закатила глаза. Каждое слово в этой фразе звучало гнусно.
— Поздравляю с повышением, Крапива, — язвительно сказала Мали.
— Прекрати ухмыляться, пока я не засунула тебя в мешок.
— Кто бы сомневался, ты всегда готова прибегнуть к силе.
Они перешли в комнату рядом с покоями Сали. Здесь был импровизированный зал Совета. Сали приветствовала небольшую группу людей, собравшихся вокруг кровати, превращенной в походный стол. Любая организация, будь то город или шайка грабителей, нуждается в управлении. Те немногие, кто собрался здесь, поддерживали подполье на плаву.
Сали встала в изножье кровати.
— Нас стало больше, но рук, чтобы нести все припасы, не хватает. Как обстоят дела с повозками?
— Шестнадцать рикш и девять фургонов. Паоло работает на конюшне Цюань Са. Он говорит, что может угнать пятьдесят лошадей, но времени у него будет мало, — ответила старуха по имени Самайя.
По слухам, некогда она была первой красавицей и бесстрашной воительницей. Мать Сали восхищалась ей в детстве. Самайя не желала возвращаться в Травяное море, но хотела сражаться любым доступным способом.
Сали принялась считать в уме.
— Пятьдесят лошадей — это восемь фургонов. Мало, но… что поделаешь. Самыми трудными будут первые несколько дней. Нам придется сделать крюк на юго-восток. Дорога пойдет вверх постепенно. Мы сломаем повозки, чтобы преградить солдатам путь, как только доберемся до Шиньюнских гор.
— Сколько человек намерены уйти? — спросил бородач, сидевший рядом с Самайей. Он, казалось, был потрясен. — Мы рассчитывали только на шестьсот.
— Со вчерашнего дня людей стало почти вдвое больше, — ответила Мали.
Мужчина побледнел.
Даэвон изучал карту.
— Мы не пойдем через Драконью Пасть?
Сали провела пальцем по карте вдоль узкой тропы слева от Драконьей Пасти.
— С таким количеством народу мы ни за что не опередим охотников. Наш единственный шанс — оторваться от них на этих тропах, которые ведут вдоль Пасти. Здесь целый лабиринт проходов, по которым можно двинуться на восток. Мы ими пользовались для набегов на чжунские земли. Они заросли лесом, и там удобно обороняться.
Самайе, похоже, не нравилось то, как разворачивались события.
— Уйдет три недели, если не четыре и не пять, чтобы добраться до Травяного моря с такой толпой. Если вы вообще доберетесь. Клади еще несколько дней на подготовку. Иначе люди умрут от голода или замерзнут, прежде чем вы достигнете Травяного моря. Это неподходящее время года для путешествий.
А еще Сали нужно было убить Предреченного героя. Хотя ей страшно не хотелось это признавать, уничтожение угрозы она считала важнее бегства из Цзяи. Сальминдэ — Воля Хана, как любой другой верный катуанский воин, сосредоточилась бы исключительно на том, чтобы прикончить мальчишку. Сальминдэ — дочь Незры должна была переправить людей в безопасное место, где они могли бы начать новую жизнь. Сали — Бросок Гадюки не могла допустить провала обоих замыслов, хотя прекрасно понимала, что времени и сил хватит на осуществление только одного.
К сожалению, преуспеть в одном деле почти наверняка означало обречь другое на неудачу. Если Сали поведет беглецов в безопасное место, ей вряд ли удастся вернуться в город и убить Предреченного героя. Но как только катуанец убьет чжунца, горожане переполошатся и запрут ворота, сделав бегство невозможным.