— Делаю все, как написано в учебнике, но заклинания почему-то не срабатывают! — угрюмо вздохнула вдруг Светка. — Я не смогу их вылечить!
«Пусть использует родовую магию!» — подсказала Теона.
— Родовой магией попробуй!
— Пробовала уже. Тоже не получается!
— Блин, и Шейра не поможет им, она же темная, — нахмурился я. — Так, а где слуга архимага? Он же ведь тоже светлый эльф — пусть поделится с хозяином родовой магией!
— Слуги нет. Ло сбежала, а он пошел ее искать, — всхлипнула сестренка.
— Проклятье!
— Цветаниэль и Крайтис теперь умрут? — повторно шмыгнула носом Светка.
— Умрут — оживим! — принялся я успокаивать девчонку, пока та совсем не разревелась. — У меня есть свиток массового воскрешения — ему пофиг сколько штук и какой породы эльфов оживлять. Даже гномов и орков в общую кучу добавь — всех поднимет!
«Если свиток только один и мы хотим его применить сразу ко всем, необходимо добить архимага и Цветаниэль. И желательно побыстрее! — мысленно посоветовала Теона. — Но учти, в твоем распоряжении будет всего семнадцать ударов сердца — иначе душа самой молодой погибшей навечно расстанется с телом».
Светка тоже услышала ментальное обращение королевы клинков, содрогнулась и промолвила:
— Знаю, что это требуется для их спасения, но у меня рука не поднимется.
— Честно говоря, и мне тяжело пойти на такое, — признался я. — Поразительно: только что направо и налево махал клинком, без зазрения совести лишал жизни, а когда речь зашла о близких, проявляю слабохарактерность.
«Понимаю, как вам нелегко пересилить себя, поэтому беру эту миссию на себя! — заявила Сеющая смерть, проникшаяся нашими с сестрой переживаниями. — Вотар, передай управление организмом мне! Но до конца не расслабляйся, приготовься потом сразу же прочесть заклинание».
«Спасибо, — поблагодарил я и, ни секунды не мешкая, подтащил Цветаниэль с Крайтисом к мертвым дроу. — Давай, Теона!»
Теоларинэ присела на корточки, вытащила из коченеющих пальцев Кобры кинжал, занесла его для удара и… негодующе выругалась:
«Уркхадал!»
Спрашивать у любимой, в чем дело, не было необходимости. Хлопки выстрелов и ощущение вонзающегося в спину горячего свинца говорили сами за себя…
Пули сбили нас с ног. В падении Теона как-то умудрилась перекувыркнуться и выхватить из ножен Черный Мститель и Белое Возмездие, а я успел заметить, Терминатор держит длинноствольный пистолет. М-да, вот уж ирония судьбы, не зря пел капитан Врунгель: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет». Рядом с Сэльбрианашаттой из своего чудо-лука Катюша целится в Светку, чуть поодаль лежат недвижимые Наставница и Реанимация: обе пронзенные стрелами.
Предательство?! Нет, не верю! Скорее что-то типа зомбирования. Но кто и как воздействует на них? И как эльфийка, никогда прежде не видавшая пистолета, так быстро научилась мастерски им владеть? Ведь она даже выбрала правильную стойку, чтобы максимально компенсировать мощную отдачу крупнокалиберной пушки: так и руку не уведет в сторону, и отдачей плечо не вывихнешь. Но разве гипнозом можно передавать навыки? Кажется, нельзя. Тогда как?
Как всегда, разбирательства откладываем на потом, а сейчас действуем. Легенда выполнила финт, похожий на тот, что она когда-то проделала в Шакрунской пещере, сражаясь с черным драконом: запустила клинок в одного из противников, а сама метнулась навстречу другому.
Белое Возмездие, брошенное с невероятной силой, прикончило Катюшу, но все равно недостаточно быстро: несколько стрел все-таки успели сорваться с тетивы обезумевшей дроу. Куда они полетели, я не увидел, но Светкино «Ой!» подсказало, что темная не промахнулась.
Навряд ли Сэльбрианашатта поняла, что приближающаяся к ней «машина смерти» гораздо опаснее зловещего киборга-убийцы, в честь которого ее прозвали. Однако в глазах обреченной дроу легко читается ужас от осознания неминуемой гибели. Вторая обойма опустела, а Серая эльфийка приближается, совершенно не обращая внимания на рой жалящих ее смертельных снарядов!
«Да, Терминатор, Черный Мститель предназначен для тебя, и ты уже никуда от этого не денешься! Судный день наступил!» — ликовал я.
Но когда меч правосудия уже был занесен и до удара оставалось всего одно движение, шальная пуля срикошетила от Браслета Нереиды. А поскольку тот представляет собой совокупность переплетенных колец с распилами, а энергия выстрела направилась в место соединения цепи, артефакт расстегнулся и упал на мостовую.
Вместе с браслетом ушла и Немезида, оставив нас с Теоной наедине с невыносимой болью. Ох, как, оказывается, сильно нас нашпиговали свинцом, даже несмотря на превосходные гномьи доспехи. Беспомощные, мы рухнули под ноги усмехающейся предательнице.
«Девять, восемь, семь…» — даже глядя в черное дуло пистолета, я, словно надеясь на чудо, почему-то автоматически продолжаю считать удары сердца, оставшиеся до Светкиного и теперь наверняка уже и Цветанкиного воскрешения.
А Терминатор нарочно тянет время и не стреляет. Наступила сапогом на запястье и наслаждается беспомощностью жертвы. Тварь. Теона отчаянно трепыхнулась, попытавшись причинить противнику хоть какой-то вред. Но тщетно. Дроу, восставшая против нас, была куда быстрее тяжело раненной Легенды.
А я все шептал: «Пять, четыре, три…»
Наконец Сэльбрианашатта нажала на спусковой крючок.
Странно, но последняя мысль перед окутавшей сознание мглой была связана не с сожалением о расставании с любимой и собственным ребенком, а о том, что время истекло и сестер уже не оживить. Парадокс.
ГЛАВА 13
Вильхельмиэль.
Вспомнился приговор Эввы: «Вильхельмиэль, ты опозорил старший народ!»
«Прошу прощения, Великая Мать! — опустившись на одно колено, пролепетал я тогда, но добавил в оправдание: — Это получилось не нарочно! Когда я понял, что ошибаюсь, то попытался исправить ситуацию».
«Видела я все! И мне показалось, что не очень-то ты и старался!» — гневно блеснула глазами богиня.
«Это так, Великая Мать», — понуро опустил я голову.
«Почему же ты так поступил?» — поинтересовалась Эвва.
«Потому что не мог иначе. В тот момент моими действиями руководили чувства, а не разум. Возможно, сейчас все было бы по-другому».
Первая часть фразы — чистая правда, а вот последнее предложение — грязная ложь. Если бы представилась возможность вернуться в то время и все исправить, то я ничего бы не стал менять. Однако хитрое слово «возможно» не дало высшему созданию уличить меня во лжи.
«Наказания тебе все равно не избежать!»
«Да, Великая Мать», — покорно кивнул я.
«На сто лет ты лишаешься магического дара, возможности дружить с животными и общаться с растениями! Хотела еще отобрать на этот период ловкость эльфа, но не буду, поскольку ты признаешь свою вину и каешься в содеянном!»
«Нет, Великая Мать, не согласен!» — услышав приговор, закричал я, сам изумляясь собственной дерзости.
«Что?!» — опешила Эвва.
«Не запрещай мне общаться с растениями, умоляю тебя! Лучше продли срок. Хоть на два, хоть на три века, да хоть на тысячелетие! Лучше забери все остальное! Ты же знаешь мое отношение к травам, деревьям и цветам. Мои оранжереи, мои сады — они зачахнут без меня! Пожалуйста, не забирай их у меня. Я не смогу без этого жить. Тогда уж лучше смерть!» — Выпалив все это, я не надеялся на снисхождение Великой Матери, это было просто криком отчаявшейся души.
Но богиня, к удивлению, прониклась и изменила свое решение:
«Хорошо, Вильхельмиэль, так и быть! Ты по-прежнему останешься другом растений, и срок я менять не стану».
«Благодарю, Великая…» — чуть не прослезился я.
«Не перебивай! Это еще не все. Ровно на сто лет ты изгоняешься из Светлого Леса. И раз уж ты эльф, так обожаешь цветы, то станешь садовником. Но среди людей! Ты примешь человеческий облик и целый век обязан будешь взращивать прекрасное в чужих краях. Если тебе это удастся, вернешься к Древу Жизни, и оно снова превратит тебя в эльфа. А нет — лучше не возвращайся!»
Тогда это показалось благом, а не наказанием! Не осознавал я в тот момент, как тяжело придется и что Эвва на самом деле не смягчила, а ужесточила приговор. Как, оказывается, мало я знал в ту пору о людях! Не подозревал, какими они бывают непредсказуемыми, злыми, алчными, завистливыми, жестокими…
И все же мне удалось справиться с суровым наказанием! На протяжении столетия я вырастил мириады чудесных цветов не хуже, чем у меня были дома. И человеческий народ, не сразу, правда, но тоже предстал предо мной в ином свете. Выяснилось, что людям не чужды теплые чувства, что они тоже способны сопереживать, радоваться чужому успеху, проявлять милосердие и творить добро, что они могут выражать благодарность, быть искренними, восхищаться, любить…
Одним из ярких воспоминаний прошлой жизни стала Пенелопа. Это девочка мне сразу понравилась. Она росла в весьма обеспеченной (даже по меркам гномов) семье, но в то же время была на редкость воспитанной. Ло никогда не ставила происхождение на первый план, как многие ее богатенькие сверстники. Она всегда очень уважительно относилась к прислуге, проявляла ко всему на свете жгучий интерес, всюду совала свой любопытный носик и постоянно хохотала. Но самое главное — ей тоже нравились цветы! В общем, мы быстро подружились.
Эх, если бы не вынужденная необходимость постоянно менять хозяев (ибо нестареющий садовник привлекает ненужное внимание), так бы и остался работать в имении ее родителей. Там я впервые после изгнания из Светлого Леса ощутил себя счастливым.
Удивительно, будучи вдали от родины, я скучал по Лесу, а сейчас тянет в столицу королевства Констафа. Решено, при случае наведаюсь туда! Хоть издали посмотрю, как там Ло, как наши клумбы. Малышка небось совсем уже подросла, красавицей стала, скоро парня себе найдет. Да хоть одним бы глазком взглянуть.
— Вильхельм?! — послышался вдруг радостно удивленный и очень знакомый звонкий голосок.