Глаза египтянина полыхнули гневом. Властным жестом он перебил Атона, однако тотчас же взял себя в руки.
- Ты сейчас ожесточен, я понимаю,- молвил он.- И у тебя есть на это причины, но все же я надеюсь, что ты способен меня понять.
- Объясните мне одну вещь, Птах,- проговорил Атон.- Мы с вами сейчас сидим в самолете, направляющемся в Египет. И я не понимаю почему - после того, как вы сделали все, чтобы именно туда я не мог попасть.
- Тебе и не следовало бы туда лететь, Атон,- спокойно отвечал Птах.- Поверь, я сам предпочел бы другой выход. Но теперь соотношение сил изменилось.
- Я все равно ничего не понимаю,- возразил Атон.- Черт побери, Птах, я ведь имею право знать о том, что со мной происходит. И почему.
- Ты все узнаешь,- Птах был верен себе,- когда придет время.
Атон отвернулся к иллюминатору. На что он, собственно говоря, надеялся? На конкретный ответ?
Птах терпеливо ждал, пока Атон снова повернется к нему, но так как мальчик делать этого не собирался, египтянин, вздохнув, продолжил рассказ.
- Я говорил тебе о проклятии Эхнатона,- промолвил он.- Но он был простым смертным, верящим в существование богов, но понятия не имеющим об их истинной сущности.
- Вы имеете в виду то, что лучшего для себя занятия, кроме как играть судьбами смертных, они не находят?
Птах проигнорировал и этот выпад.
- С богами все обстоит по-особому. Они стоят не так уж высоко над вами («Вами? - подумал Атон.- Почему он говорит в а м и?»), как думают многие. Мир, вселенная - вещи очень сложные, и они подчиняются законам, постичь которые мы не в состоянии. Теперь стало модным отрицать существование высших сил, но мы с тобой знаем, что они есть. И будут жить, пока люди в них верят. В древности, во времена Эхнатона и его последователей, они были велики и могущественны, потому как бесчисленное множество людей верило в них. И каждая мысль о них, каждая молитва и любая жертва, им приносимая, увеличивали их силу. Но времена менялись. Приходили другие фараоны, другие народы и иные правители, а вместе с ними иные боги; власть и величие Осириса и остальных божеств таяли. Так же как забывались народы, в них верившие, забывались они сами. Когда блеск империи фараонов погас, погасла вера в древних богов, а когда умрет последний верящий в них на этой земле человек, умрут и они - как многие божества перед ними и как велит судьба.
- Ну, мне-то они показались пока еще живыми,- вставил Атон. Птах кивнул.
- Так оно и есть. Они давно уже Не столь могущественны, как в былые времена, это лишь тень их силы. Но есть пока еще в этом мире человек, верящий в их существование, и пока он жив, не умрут и они.
- Эже? - спросил Атон.
- Странник,- кивнул Птах, опять не отвечая конкретно на вопрос.- И вера этого единственного человека дает им жизнь. Это всего лишь искра в сравнении с мощным пламенем веры, питавшей их когда-то, но этой искры может хватить, чтобы разжечь новый пожар.
- И если предатель умрет…- начал Атон.
- … умрут и они,- закончил фразу Птах.- Да. Он - последний, кто знает об их реальном существовании, и с его смертью исчезнут воспоминания о них, да и сами они тоже.
- А какое к этому отношение имеем мы с вами?
- На самом деле ты в них не веришь,- промолвил Птах.
Атон едва не расхохотался истерическим смехом. Существа, в которых он якобы не верил, за последние несколько дней неоднократно подвергали его жизнь смертельной опасности и гоняли его по всей стране.
- Я думаю, тут вы не совсем правы,- овладев собой, заявил он, но Птах вновь покачал головой.
- Тебе только кажется, что ты в них веришь,- возразил он.- Ты столкнулся с вещами, сути которых не понимаешь и которые внушают тебе страх. Но ты не веришь в них по-настоящему. Это не твои боги, Атон, и в этом-то все дело. Быть может, ты прав - сейчас ты веришь в их реальность, но этого им недостаточно, чтобы выжить. Судьба их неотделима от судьбы предателя. Пока он жив, живы и они. Если он умрет - им тоже суждена гибель.
- И поэтому они желают моей смерти,- пробормотал Атон. Смысл слов Птаха был слишком сложен, чтобы I сразу постичь его до конца.
- Не все,- возразил Птах.- Боги тоже, как и люди, не едины во мнениях. Так было всегда, потому что и им свойственно ошибаться. Многие из них думают, что проклятие Эхнатона распространяется и на них, потому как время их завершилось и давно настала пора уйти со сцены. Эти боги-а среди них Бастет, Изис - три тысячи лет ожидают исполнения проклятия, когда мертвецы восстанут из могил, чтобы обрести наконец вечный покой. Но другие, такие как Осирис и Гор, отчаянно цепляются за жизнь, хотя теперь они влачат жалкое существование. Но проклятие Эхнатона может исполниться только лишь при соблюдении определенных условий, Атон. Через три дня, начиная с сегодняшнего, положение звезд на небе будет точно таким же, как тогда. И Осирис с Гором сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать исполнению проклятия и смерти Странника.
- Ну и что? - озлобленно буркнул Атон.- Что в этом плохого? Ждали они три тысячи лет, могли бы и еще подождать.
- Война богов и так слишком затянулась. Осирис и Гор не удовольствуются теперь существованием за стеной забвения, поддерживаемые верой одного-единственного человека. Они стремятся обрести былое величие и могущество, и поверь мне, боги эти ужасны. Ты сам испытал, на что они способны. И это лишь ничтожная часть того, что они смогут натворить, обретя былую силу.
- Но как им это удастся? - удивился Атон.- Ведь кроме Странника, меня и вас, никто в них больше не верит.
- Это может измениться,- отвечал Птах.
- И каким же образом?
Птах промолчал. Взгляд его все так же был устремлен на Атона, но казалось, он не видел мальчика.
- Боги живут за счет веры людей,- тихо промолвил он.- Не только их молитвы, надежды и желания дают им силу, но также и радость и умиротворение, рождающиеся в сердцах людей от этой веры. Однако страх и горе, отчаяние и смерть тоже служат им пищей. Безразлично, страшатся люди богов или же любят их. Страх с той же силой поддерживает их власть, что и радость. Но он изменяет их. То, чем питаются они, определяет их сущность. Бастет, Изис и другие знают об этом и не желают такого существования. Но Гор и Осирис всегда питались человеческим страхом и болью.
- Минуточку,- перебил его Атон, уже запутавшийся в рассуждениях египтянина.- Вы имеете в виду, что…
- …Бог, живущий злобой, сам становится жестоким.- Птах оставался серьезен.- Это то, что вы называете заколдованным кругом. Если страх поддерживает существование божества, то именно страх оно и вселяет в сердца верящих в него людей. Так что силы мрака становятся тем ужаснее и мощнее, чем больше злобы они распространяют, а власть света усиливается тогда, когда его лучи дают людям больше тепла, любви и доброты.
Атон поежился. Он вспомнил вдруг об одной фразе, когда-то прочитанной им в книге, и значение этих слов стало понятным ему только теперь: «Каждый народ получает себе такого бога, которого он заслуживает». Он сказал об этом Птаху, и египтянин кивнул.
- Слова эти были произнесены человеком очень мудрым, и в них на самом деле заложен смысл куда больший, нежели сам он это осознавал. Чему суждено случиться, того не предотвратить, Атон. Через три дня так или иначе мертвые восстанут из могил. И озлобленные воины, отдавшие жизнь за своего повелителя, Эхнатона, принесут с собой страх и злобу, в результате чего вновь в сердцах людей пробудится вера в древних богов. И Осирис и Гор надеются на то, что хоть Странник и обретет покой, но страдание, которое будет сопровождать его смерть, усилит мощь этих божеств.
- Значит… значит, вы явились сюда не за тем, чтобы исполнить пророчество? - запинаясь, пробормотал Атон. Он окончательно запутался. С каждой новой фразой Птаха мальчик по-новому осмысливал его слова.
Птах покачал головой. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.
- Как бы я хотел это сделать,- сказал он.- Ведь Странник так жаждет покоя после бесчисленных столетий, исполненных скитаниями по свету. Но произойти этого не должно. Он будет вынужден жить и далее. Кто-то должен предотвратить восстание мертвецов из могил.
- Но как? - удивился Атон.
- А вот этого я не знаю,- сознался Птах.- Мне известно лишь одно: ты и я, Атон, единственные, кто может повлиять на это.
- Мы? - растерянно пробормотал Атон.- Но почему… почему мы? Почему именно я?
Птах печально взглянул на него. А когда мальчик уже отчаялся получить ответ, египтянин вдруг промолвил:
- Потому что ты единственный в этом мире человек, способный пробудить их к жизни.
Глава двадцатая
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КАИР
Самолет приземлился в аэропорту Каира точно по расписанию - глубокой ночью. В просторном зале современного здания их встретила веселая восточная музыка. Вокруг толпились группки оживленно разговаривающих пестро одетых людей. За стеклянными дверями можно было видеть целую шеренгу выстроившихся такси, главным образом старых, видавших виды машин. Водители в ожидании клиентов уже заняли позиции на противоположной стороне таможенного барьера.
Ситуация с документами и таможенным контролем повторилась, но на этот раз Птах не ограничился одним лишь взглядом, а даже перебросился парой слов с чиновником в униформе. Сразу после этого они беспрепятственно пересекли барьер, провожаемые удивленными и сердитыми взглядами попутчиков, вынужденных смириться с длительной процедурой въездного контроля.
Поскольку никакого багажа у них не было, Атон с Птахом в аэропорту не задержались.
Выйдя на улицу и направляясь к одному из ожидавших такси, Атон с удивлением обнаружил, что на улице тепло. Хотя здесь, в Египте, тоже была середина зимы, люди были одеты почти по-летнему. Немудрено: они находились недалеко от экватора.
- Куда едем? - осведомился он, когда Птах на родном языке назвал водителю конечный пункт поездки. Это были первые его слова за последние два часа, и Атон даже не рассчитывал на ответ. Но Птах не обиделся на его упорное молчание во время полета.