Второе апреля – растянул связки.
Девятое апреля – забыл место проведения экзамена.
Пятое мая – опоздал на школьный автобус…
Описывались довольно обычные события. Мальчик быстро взглянул на Чэн Ю, а затем снова прижал блокнот к груди.
– Ты правда опоздал на автобус? Твои друзья, должно быть, подумали, что ты сегодня чувствуешь себя не очень хорошо, – сказал психотерапевт.
– Мои друзья все в интернете, а в общежитии – всего лишь одноклассники, – тихо ответил юноша.
– Ты каждый день записываешь то, что с тобой происходит? – спросил Чэн Ю.
– Это было написано до того, как произошло, – подчеркнул Чэнь Суй. – Это предсказания. Господин Чэн, вы верите в пророчества?
– Пророчества? Ну если мне кто-нибудь расскажет о том, что случится в будущем, какова моя судьба, я, конечно, заинтересуюсь, но вот поверю этому или нет – другой вопрос.
– Почему не поверите? Эти пророчества – магия, понимаете? Они предсказывают каждый мой шаг! Я чувствую, как вся моя жизнь управляется этими пророчествами. Понимаете, как это ужасно?
Защитные механизмы мальчика явно активизировались, и Чэн Ю почувствовал, как гнев школьника, будто волна, захлестывает всю комнату.
Юноша явно подавлял эмоции, в том числе и гнев, в течение долгого времени. По опыту Чэн Ю, ярость у привыкших уступать возникала мгновенно.
Психотерапевт, улыбаясь, развел руками. Он чувствовал гнев школьника, но не обжигался о его бурные эмоции. Чем больше пациентов встречал Чэн Ю, тем менее становился подверженным их эмоциям. Требовалось всего лишь немного терпения и спокойствия.
– Назначь встречу, и мы подробно поговорим об этом, когда ты захочешь.
Чэн Ю протянул ученику визитную карточку с номером своего телефона. Он только недавно попросил Лин придумать дизайн. На визитке в качестве опознавательного знака протянулось изображение ветки дерева бодхи3. Мальчик даже не удосужился взглянуть на нее, сердито выхватил карточку и выбежал из кабинета.
– Какой грубый! – в комнату, нахмурившись от возмущения, вошла Лин. – Я президент школьного совета, но никогда этого парня не встречала, – Лин покачала головой.
– Его руки выдают человека, часто сидящего за компьютером. На подоле футболки есть очень маленький логотип SNN – аббревиатуры китайских соревнований по киберспорту. У него слабо развиты навыки реального межличностного общения. Мало друзей. Поэтому я думаю, что он, скорее всего, фанат игр. Конечно, я не могу представить, какой он в виртуальной жизни, потому что она часто очень сильно отличается от реальности, – произнес Чэн Ю. – Это нормально, что ты его не знаешь. А вот мне точно нужно узнать о нем побольше. Его состояние тревожит меня, – продолжил психотерапевт, скрестив руки на груди.
Кто сделал записи в блокноте Чэнь Суя? Эти небрежные и неаккуратные записи. Вот что интересовало Чэн Ю.
Мальчики не часто собираются компаниями, они не такие сплоченные, как девочки. Чэн Ю стоял на крыше школьного здания, рассматривая группы парней во дворе. Когда-то он тоже был одним из них, тоже переживал подобные времена: буря ощущений и эмоций, юность и при этом постоянные проблемы.
Чэн Ю выяснил, что юноша не солгал, его и правда звали Чэнь Суй. Он учился в одиннадцатом классе и был аутсайдером: несмотря ни на что, не общался с одноклассниками, не участвовал в культурных мероприятиях, плохо учился.
Классный руководитель сказал, что никогда не видел, чтобы родители юноши посещали собрания. На них всегда приходил его старший брат. Внешне брат очень отличался от Чэнь Суя. Юноша лет двадцати, он выглядел невероятно привлекательно. Окончил престижный университет и работал менеджером в банке. Стиль и подход к жизни у Чэнь Суя были совершенно иными.
– Он очень умен, но не прилагает никаких усилий в учебе. Слишком одержим играми. В каких там еще национальных соревнованиях он собирается участвовать? В чем ценность этих игр? Даже несмотря на применяемую какую-то там технику, это все-таки всего лишь игры! – пренебрежительно сказал классный руководитель.
Чэн Ю задумался: «Его брат примерно моего возраста». Внезапно, почувствовав дрожь во всем теле, психотерапевт осознал причины гнева Чэнь Суя. Интуиция подсказала как действовать дальше, и в его голове появилась идея: Чэнь Суй, возможно, откроется, если будет общаться не с самим Чэн Ю, так напоминающим его брата, а с кем-то другим.
В течение недели после разговора с Чэнь Суем Чэн Ю ждал звонка или повторного визита юноши. И вот телефон наконец ожил.
– Хорошо, тогда в шесть часов вечера после занятий, мы будем ждать тебя в кабинете для консультаций, – Чэн Ю сделал ударение на слове «мы».
Чэн Ю еще не успел опробовать придуманный метод лечения, но молодой психотерапевт никогда не шел по обычному пути.
Двенадцатого мая, ровно в шесть часов вечера, Чэнь Суй пришел в кабинет для консультаций. Дверь была открыта. Его ждали. Чэн Ю сосредоточенно рисовал что-то в блокноте, а его помощница Лин спокойно делала домашнюю работу по математике.
– Я хочу поговорить один на один! – с неприязнью в голосе произнес Чэнь Суй.
Чэн Ю пожал ему руку и ничего не ответил.
Неожиданно Лин встала со своего места.
– Я помощница господина Чэн Ю, и уже давно изучаю психологию. Как ты думаешь, моих навыков хватит для разговора с тобой? – своим привычно-холодным и совсем не вежливым тоном произнесла девушка.
Говоря это, она по-прежнему оставалась прекрасной, и холодность только подчеркивала ее загадочность.
– Я не могу ничего сказать при вас обоих, – сказал Чэнь Суй, и его глаза потускнели. – Я не люблю, когда на меня смотрит много народа.
Чэн Ю собирался что-то возразить, но Лин успела первой:
– Хорошо, тогда я могу поговорить с тобой наедине, – она глубоко вздохнула, готовая принять этот вызов – консультацию с пациентом без присмотра Чэн Ю.
Внутренняя защита юноши вновь начала активироваться, почувствовал Чэн Ю, теперь школьник будет сопротивляться все сильнее в зависимости от того, как поведет себя Лин. Психотерапевт вышел из кабинета. Он не знал, как справится помощница, если ситуация выйдет из-под контроля. Тогда ему придется самому взяться за дело.
В кабинете было тихо. В воздухе ощущался холод противостояния.
Чэнь Суй скрестил руки на груди, приняв оборонительную позу, и уставился на Лин. В его глазах не читалось никаких эмоций.
Лин секунду колебалась, а затем заговорила:
– Ты чувствуешь себя одиноким?
Она сразу же задала довольно сложный для любого человека вопрос, который в то же время взывал к сути проблемы Чэнь Суя. Затаив дыхание, помощница психотерапевта ожидала ответа.
Время шло. Чэн Ю посмотрел на часы: минуло сорок пять минут, и сеансу уже пора было бы заканчиваться. Психотерапевт делал пометки в блокноте и рисовал символ инь-ян, который, как говорят, эффективно снимает тревогу.
Но дверь все не открывалась, и из кабинета никто не выходил. Чэн Ю заволновался. Вряд ли кроме него еще кто-либо совершал подобное: передавал своего пациента ученице, совершенно не подходящей для консультирования. Однако Чэн Ю считал Лин необыкновенной. Она делила комнату с Линь Ин и смогла научить эту хитрую девушку держать дистанцию. Для того чтобы принести воды Лин, например, ей следовало сначала получить разрешение; и она не осмеливалась спрашивать, куда ее соседка идет и когда вернется.
Чэн Ю ранее уже сделал некоторые выводы о поведении Чэнь Суя. Юноша не станет его слушать, даже будет относиться враждебно, так как он напоминает ему старшего брата. Слабый младший брат, которого родители всегда сравнивают со старшим. Какие чувства он может испытывать к своему идеальному брату?
Психотерапевт мог только верить в Лин. Он снова погрузился в размышления. И вот, наконец, дверь открылась. Чэн Ю затаил дыхание… Он увидел улыбающееся, уверенное выражение на лице Лин. Похоже, помощница успешно справилась с первой консультацией; независимо от того, какой метод использовала, она, должно быть, получила представление о том, в чем же состояла проблема Чэнь Суя.
А тот, опустив голову, взял свой черный блокнот и прошел мимо психотерапевта, не сказав и слова.
Лин проводила его взглядом, а затем спросила Чэн Ю:
– Почему вы доверились мне? Вы правда считаете, что я могу проводить самостоятельно консультации? Ведь когда-то я сама была вашим пациентом.
Психотерапевт кивнул и улыбнулся.
– Возможно как раз поэтому ты можешь лучше понять чувства других школьников. Отчаяние и боль, о которых не можешь никому рассказать.
– Нет, я совсем не понимаю его чувств. Его боль принадлежит только ему, и я не должна нести за нее ответственность, – сказала Лин с некоторым огорчением. – Я не чувствую этих людей так, как вы, наставник, только анализирую их, как будто изучаю клетку под микроскопом.
Чэн Ю немного помолчал, глядя на девушку.
– Лин, не все сразу, дай себе немного времени. И сообщи мне, если обнаружишь в словах Чэнь Суя что-то важное для его лечения.
– Я уже узнала кое-что полезное. Записи в блокноте Чэнь Суя были сделаны не одним человеком, а несколькими – его одноклассниками во время игры в «Бисянь»4 в общежитии.
– «Бисянь»? Кажется, в эту игру чаще играют девочки, верно? – спросил Чэн Ю.
– В нее может играть каждый, – усмехнулась Лин, при этом ее лицо как будто засияло. – Чэнь Суй играл в «Бисянь» с одноклассником и соседом по комнате Юном, который, кстати, и предложил эту игру. Он посоветовал Чэнь Сую попытать счастья и узнать свою судьбу. Обычно в игре ответами бывают только очень простые слова – «да» и «нет», но в тот день Чэнь Суй получил очень подробное пророчество о своем будущем. Он, кажется, сильно в это верит. Мне же это напоминает движение маятника, обычное человеческое самовнушение, когда ты не можешь избавиться от какой-то немыслимой идеи и убеждаешь себя в том, что она реальна. Смешно даже подумать, что какие-то пророчества или предсказания из потустороннего мира могут действительно существовать. Все написанное во время игры – всего лишь отображение подсознания Чэнь Суя.