– Извините… Я ведь… я ведь видела номер его машины, только не записала. Он начинался с «М» или «N», точнее не скажу.
– Как выглядела машина? Вы поняли, что это за марка? – спросил Эндрю.
– Было темно… Я уже говорила, что не знаю.
Маркус решил изменить тактику.
– Я спрошу вас о другом, Марго. Что вы делали в тот момент, когда увидели человека, выходившего из машины?
– Готовила завтрак: жарила себе пару яиц. А что?
– Не удивляйтесь, но я попрошу вас сейчас поджарить яичницу. Хочу, чтобы вы попытались воссоздать ту минуту, когда глянули в окно. Далеко не все знают, что запахи создают своеобразные зацепки в памяти. Иногда повторяешь какое‐нибудь действие, чувствуешь давно забытый аромат или слышишь звук – и вспоминаешь то, чего вроде бы и не видел.
– Если это поможет, я готова.
Кухня Марго одновременно служила столовой. Комната была выдержана в белых тонах с красными вставками: белые шкафчики с красными ручками, белый стол с красной столешницей, красные стулья. На белых полках стояли красные безделушки, а белые занавески пестрели красными крапинками. Маркусу показалось, что он тонет в кровавой ванне; впрочем, решил он, нормальный человек ничего такого не ощутит. Для подавляющего большинства людей красный цвет – это просто красный цвет.
Марго вытащила из белого шкафчика сковородку и разбила два яйца.
– Просто делайте все как обычно. Наверняка в ту ночь вы вели себя точно так же, как всегда. Постарайтесь представить, что вы вновь вернулись в тот день, выглянули в окно и увидели, как мужчина паркуется и вылезает из машины. Попробуйте восстановить ход событий.
Марго сосредоточилась, наморщила лоб, закрыла глаза, опять открыла и закрыла.
– Так, парень остановился у обочины. Машина – темного цвета, синяя или черная. Врать не буду.
– Не давите на свою память. Не торопитесь.
Она вздохнула и после долгой паузы произнесла:
– Стоп‐сигналы у него светили чуть вниз, и над номером я увидела серебристую эмблему.
Марго снова замолчала. На сковородке зашипело масло. Маркус не торопил женщину и наконец был вознагражден. Марго, вдруг оживившись, повернулась к нему, едва не подпрыгивая от нетерпения.
– Вспомнила! Я вспомнила! У него был номер MJA 4, а дальше… или пятьдесят девять, или шестьдесят девять. Не уверена насчет последних цифр. Вам это поможет?
– Вы совершили невозможное, Марго. Огромное спасибо!
36
Акерман уселся на табурет с черным кожаным сиденьем у стойки бара. Сколы и трещинки на поверхности стойки выдавали ее возраст – мебели явно требовалась полировка. Маленькое узкое помещение едва вмещало несколько столиков и бильярд. На одной из стен висела доска для дартса, на полках за стойкой бара стояли ряды бутылок. В воздухе висела пелена табачного дыма, хотя курение в барах штата Иллинойс было запрещено.
– «Джек Дэниелс», пожалуйста, – бросил Акерман женщине за стойкой.
Неправдоподобно высокая веснушчатая женщина с длинным помятым лицом и сломанным передним зубом окинула нового посетителя внимательным взглядом, и Акерман понял, что ее беспокоит. Похоже, он был слишком прилично одет для подобного заведения. После короткой паузы барменша молча поставила перед ним стакан и плеснула виски.
По дороге к «Алиби» Акерман еще раз пытался набрать номер Маркуса, и вновь безуспешно.
Он со стуком поставил пустой стакан и побарабанил пальцами по стойке, дав понять хозяйке, что хочет повторить. Та наклонила бутылку и наполнила стакан светло‐коричневой жидкостью. Она по‐прежнему помалкивала: похоже, «Алиби» не то место, где завсегдатая ждет разговор по душам за стойкой бара.
Чуть поодаль красивая девушка с бутылкой светлого пива крутила в руке пробку. На ее блузке с длинными рукавами красовалось изображение какой‐то хэви‐метал группы. Длинные темные волосы падали девушке на плечи, скрывая левую сторону лица.
Акерман выдал одну из своих самых ослепительных улыбок. Девушка нерешительно улыбнулась в ответ и тут же вновь помрачнела, бросив быстрый взгляд в сторону бильярдного стола. У стола стоял огромный бритоголовый байкер с неопрятной эспаньолкой. Из‐под черной футболки на бритый затылок здоровяка выползала татуировка в виде орла. Второй игрок был темнокожим, с торчащими во все стороны дредами. Еще парочка похожих друг на друга громил наблюдала за игрой, сидя за маленьким столиком.
Акерман снова переключил внимание на брюнетку с пивом. В губе у нее торчало металлическое колечко, а из‐под рукава рубашки тоже виднелась татуировка. Акерман терпеть не мог ни то ни другое, и все же глупые украшения не портили красоту девушки. Она чем-то напомнила ему мать – такие же глаза, скулы, очертания лица. Брюнетка скосила глаза, убедилась, что новый посетитель не сводит с нее взгляда, и тут же отвернулась. Прядь волос сдвинулась в сторону, и Акерману впервые удалось полностью рассмотреть ее черты. На левой щеке девушки налился багровый синяк, который она пыталась скрыть под толстым слоем макияжа.
Акерман улыбнулся. Как всегда, судьба привела его в нужное место и в нужное время. Он пересел на свободный табурет рядом с девушкой и произнес:
– Хозяюшка! Мне «Будвайзер», а даме еще один светлый «Бад», пожалуйста.
Высокая женщина, не двинувшись с места, перевела взгляд с Акермана на темноволосую красотку, затем посмотрела на лысого байкера. Акерман, в свою очередь, уставился на барменшу, и та, немного помедлив, вытащила из холодильника две бутылки, поставила на стойку и отошла в сторону.
Брюнетка продолжала посматривать через плечо. Очевидно, решил Акерман, не желала привлекать внимание своего приятеля, потому и не стала спорить, приняв угощение. Девушка шепнула:
– Спасибо за выпивку, но вам лучше уйти. Если тот парень заметит, что вы со мной заигрываете, проблемы будут у нас обоих.
– Тронут вашей заботой, однако меня не так легко напугать.
– Не стоит нарываться. Мой друг не самый приятный человек.
– Зачем же вы с ним встречаетесь?
Девушка часто задышала, избегая его взгляда.
– Слушайте, просто отойдите от меня подальше.
Акерман на секунду задумался.
– Значит, вы боитесь этого парня, а он обращается с вами как со своим имуществом. Скорее всего он вас бьет, оскорбляет, заставляет чувствовать себя неполноценной и ущербной. Внушает, что, кроме него, никому вы не нужны. И все же вы с ним. Неужели он настолько вас запугал? Думаете, он убьет вас, если вы решитесь уйти? Вы действительно считаете, что лучшей жизни недостойны?
По щеке девушки покатилась слеза.
– Пожалуйста, просто…
– Вот что я вам скажу, – шепнул Акерман. – Давайте сыграем в небольшую игру с несложными правилами. Даю вам выбор. Хотите – сейчас рассчитаюсь и уйду. Вы вернетесь в свою жизнь, будто ничего и не случилось. Однако, начиная с сегодняшнего вечера, ваша жизнь станет тюрьмой, на которую вы сами себя обрекли. Дело в том, что я предлагаю вам свободу, избавление.
– О чем вы говорите?
– Итак, первый вариант: вы идете той дорогой, на которую ступили уже давно, неважно, куда она ведет. Вариант второй: я сделаю так, что этот человек вас больше никогда не обидит. У этого пути тоже есть свои последствия, и вам придется с ними жить. Вы почувствуете ответственность за то, что сейчас случится. Испытаете вину и даже стыд – и все же станете свободной.
– Почему вы это делаете?
– А почему бы и нет? Случается, что судьбоносные поступки переворачивают ваш мир с ног на голову и направляют на верный путь. Я лишь инструмент, который поможет вам изменить курс. Говорю же – все просто. Вы скажете «нет», и я уйду. Вы скажете «да», и дальше дело за судьбой.
Она долго молчала, сжимая дрожащими руками запотевшую бутылку. Грудь брюнетки взволнованно вздымалась. Каждый вдох – подъем на вершину, каждый выдох – падение в пропасть. Взгляд девушки задержался на лице Акермана, словно она пыталась оценить, насколько серьезно его предложение. Она снова отвернулась, заплакала и, наконец, прошептала:
– Да…
37
Белакур со Ступаком и Маркусом подъехали к «Глазго джуэлерз» почти одновременно. Магазин находился в угловой части коричневого здания, рядом теснились таунхаусы из красного кирпича. В треугольных нишах по обе стороны двери были утоплены окна в стиле ар‐деко. Перед входом стояла синяя «тойота-камри» с номером MJA459. Владельца автомобиля звали Рэймонд Глазго; он и был хозяином магазина.
Васкес вышла из машины и спросила:
– Вы зайдете?
Маркус окинул взглядом здание, посмотрел на «тойоту» и отказался:
– Пусть работают профессионалы.
– Вы проделали отличную работу со свидетельницей, – признала Васкес. – Если ваша гипотеза подтвердится, с меня ужин.
– Ловлю на слове.
Васкес закрыла дверцу и перешла через дорогу. Белакур и Ступак вылезли из красного «шевроле-импалы», присоединились к Васкес, и та пропустила их вперед.
Маркус откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, пытаясь воспользоваться минуткой для отдыха.
– Ладно, рассказывай. Почему это не тот парень? – не выдержал Эндрю.
– Через несколько минут поймешь.
Эндрю что‐то пробормотал с заднего сиденья, однако Маркус не стал прислушиваться. Захотелось хоть на несколько секунд отключиться – просто дать покой глазам. Он только начал проваливаться в сон, впервые за последние два дня, как Эндрю вновь подал голос:
– Когда ты последний раз спал? Знаешь ведь: выходить на службу, толком не отдохнув, все равно что работать пьяным. Усталость влияет на оценку ситуации.
– У меня уже есть один психиатр. Второй мне без надобности, – вздохнул Маркус.
– Прекрати. Я твой лучший друг. Черт, можно сказать – единственный! Что тебя беспокоит в последнее время? Нельзя держать все в себе, это вредно для здоровья.
– Хочешь мне помочь, доктор? Тогда заткнись и дай хоть чуть‐чуть отдохнуть.
Эндрю тихо проворчал:
– Отлично, затыкаюсь. Звука от меня не услышишь. Можешь вообще копыта откинуть – слова не скажу; мне‐то что за дело? Разве я смею предлагать тебе помощь?