Расставшись с Мэгги, Акерман шагнул на эскалатор, ведущий к выходу на Мичиган‐авеню, вытащил новый одноразовый телефон и сделал два звонка. Сперва позвонил Маркусу: подробно рассказал, как найти Мэгги, и сообщил, что передаст инструкции со следующим звонком.
Второй звонок он сделал Директору «Пастуха». Его требование было лаконичным: Директор должен рассказать Маркусу правду, иначе и Мэгги, и его любимчик вскоре умрут.
136
Среди небоскребов на Мичиган‐авеню чикагская водонапорная башня смотрелась как средневековый замок. Башня из белого известняка тянула в небо готические шпили. Здание торгового центра «Уотер‐тауэр‐плейс», занимавшее семьсот пятьдесят восемь тысяч квадратных футов, стояло к северу от башни.
Эндрю высадил Маркуса перед входом в торговый центр. Войдя в стеклянные двери между двумя массивными мраморными опорами, тот поспешил на ленту эскалатора, ведущую в главные торговые залы. Эскалаторы и лестницы опоясывали колодец, в котором была установлена огромная плита из черного гранита, омываемая водой. В воздухе пахло духами, кофе, жирной пищей навынос и булочками с корицей.
Скорее всего, Акерман прятался где‐то здесь. До Рождества оставались считаные дни, и торговый центр был переполнен. Люди текли сплошным потоком, покупатели с пакетами и коробками едва ли не толкались. Сквозь просвет в толпе Маркус заметил Мэгги, сидящую в центре атриума, напротив ряда гигантских стеклянных лифтов.
Маркус услышал звонок и нащупал телефон в кармане джинсов. Из трубки раздался голос Директора:
– Маркус, я почти на месте. Ничего не предпринимай, пока я не появлюсь. Это ловушка!
– У нас вся жизнь ловушка, – ответил Маркус шефу и выключил телефон.
Он пробился сквозь толпу покупателей. Глаза Мэгги переполнял ужас; она тряслась всем телом под своим афганским одеялом.
– На мне бомба, – предупредила она.
– Знаю, не беспокойся. Все под контролем.
– Он сказал, что где‐то под одеялом лежит сотовый, и ты должен ему позвонить.
Маркус приподнял одеяло и изучил предмет на коленях Мэгги. Взрывное устройство представляло собой металлический ящик размером с коробку для обуви, с клавиатурой и жидкокристаллическим экраном. На ящике лежал одноразовый сотовый телефон в серебристо‐синем корпусе. Маркус поднял аппарат и нажал на кнопку вызова. Акерман ответил после первого же гудка.
– Привет, Маркус! Уверен, Мэгги уже сообщила, в какую сложную ситуацию вы попали. Подождем, пока не приедет Директор. Код для обезвреживания бомбы у него. Просто скажи, что тебе необходимо набрать на клавиатуре имя твоего настоящего отца.
– Я знаю, что никакой бомбы на самом деле нет.
На другом конце трубки несколько секунд молчали.
– Разумеется, бомба есть. Надеюсь, ты не хочешь проверить? Я убью всех в этом торговом центре и даже глазом не моргну. Я чудовище, Маркус.
– Значит, ты способен убить собственного брата?
Акерман не ответил.
– Зря ты это сделал. Понимаю, ты хотел заставить Директора поведать мне правду, но я ее и так знаю.
– Откуда?
– Аллен открылся мне, когда я навестил его в больнице. Он рассказал мне все. Да я и раньше подозревал… Когда увидел тебя в первый раз, твое лицо сразу показалось мне знакомым, только я не мог понять. Теперь сомнений нет. Ты похож на нее, на нашу мать. Те же глаза, улыбка, контур лица…
– Я испугался, когда увидел тебя впервые, – сказал Акерман. – А я пугаюсь нечасто. Говорят, у меня аномалия мозга, поэтому я не в состоянии чувствовать страх. Во всяком случае – тот страх, который испытывают нормальные люди. Но ты заставил меня вздрогнуть. Я уже потом понял, что причиной было твое сходство с нашим отцом. Тебя выдают глаза.
Маркусу точно воткнули нож в сердце. Акерман еще продолжал что‐то говорить о предопределенности и их связи, но мир вокруг словно растворился.
Тебя выдают глаза…
Он всегда знал, что отличается от других, всегда ощущал ярость и странный голод, однако старался подавлять эти чувства. И все же Акерман увидел их в глубине его глаз: увидел монстра, пробивающего себе дорогу на поверхность.
По щеке пробежала слеза. Душа изнемогала под гнетом страха, гнева и сомнений.
Фрэнсис Акерман‐старший, безумец, пытавший собственного сына и совершивший множество убийств, – его настоящий отец. Теперь Маркус полностью осознал свою наследственность. Династия полицейских – обман. Он – серийный убийца во втором поколении.
День восьмой. 22 декабря, полдень
137
Мэгги вошла в номер, который занимал Маркус, воспользовавшись ключом Эндрю. В первой комнате она никого не обнаружила. Мебель Маркус и Эндрю переставили по‐своему, кругом валялись пустые чашки и контейнеры из‐под пищи. Пахло вчерашней едой навынос и холодным кофе. Дверь в спальню была закрыта. Мэгги распахнула ее и увидела Маркуса, который сидел в темноте, уставившись отсутствующим взглядом в стену. На покрывале лежала упакованная сумка.
Маркус не сказал практически ни слова после звонка Акерману, словно погрузился в транс. Таким Мэгги его еще не видела. Он просто вышел из торгового центра на Мичиган‐авеню и остановил такси. Достаточно было позвонить диспетчеру, чтобы отследить его передвижения, однако Директор рассказал им с Эндрю о причинах испытанного Маркусом шока. Его беременная мать в свое время бежала от жестокого и неуравновешенного мужа, Фрэнсиса Акермана‐старшего. Боль утраты, которую довелось пережить брошенному мужу, в дальнейшем запустила цепочку событий, приведшую к многочисленным смертям и неизмеримым страданиям.
Судя по всему, Маркус даже не заметил ее появления – во всяком случае, взгляд от стены так и не отвел. Его глаза покраснели, он плакал.
– Это ничего не меняет, – промолвила Мэгги. – Ты все тот же человек, каким был всегда.
Маркус не обернулся.
– Ты права. Я всегда был жестоким. А теперь понимаю почему.
– Это не так! Ты многим помог, ты герой. Какая разница, кто твой отец? Важно лишь только, что…
Маркус поднял руку.
– Ты знала об этом?
– Конечно, нет!
– И я должен тебе поверить?
– Маркус, это правда! Ты ведь понимаешь, насколько скрытен наш Директор… Он никогда не раскрывает информацию полностью.
– И ты, значит, считаешь, что это нормально?
– Маркус, я так не считаю, но что мне с этим делать?
– Понятия не имею. Я вообще уже ничего не соображаю, но продолжать такую жизнь не в состоянии. – Маркус встал, посмотрел ей прямо в глаза и добавил: – Я люблю тебя, Мэгги, всегда любил. Просто показать этого не умею.
Маркус коснулся ее щеки; она прижалась к его ладони и в свою очередь заплакала.
– Останься со мной, Маркус! Мы начнем новую жизнь – нормальную жизнь. Не обещаю, что стану идеальной женой, но я буду стараться.
Мэгги проглотила слезы, вспомнив своего младшего брата и человека, который его похитил. У нее пересохло во рту, голос дрожал, и все же она закончила:
– Мы с тобой помогаем людям. Вспомни тех, кто мог умереть только на этой неделе, если бы ты не вмешался! Разве можно взять и отбросить в сторону результаты нашей работы? Да ты и сам говорил, что от себя не убежишь…
Маркус склонился над ней и поцеловал. Поцелуй вышел долгим и крепким.
– Но я постараюсь, – шепнул он.
Маркусу казалось, что он бродит по ночному кошмару, на грани сна и яви. Депрессия и тоска у него случались и раньше, однако таких глубоких, разрушительных ощущений ему испытывать еще не приходилось. В душе словно разверзлась черная дыра, высасывающая желание жить.
Выйдя в коридор, Маркус увидел Эндрю, прислонившегося к стене.
– И куда мы направляемся? – осведомился напарник.
– Куда‐нибудь. Подальше отсюда.
– Говорят, Васкес пришла в сознание, идет на поправку.
– Отлично.
– Навестишь ее?
– Нет, – ответил Маркус, вспомнив о недавнем конфликте с Ла-Пальей.
– Не оставляй нас, – сжал его плечо Эндрю. – Понимаешь? Ты – лучший следователь, с которым мне приходилось работать. Просто тебе нужно время, чтобы прочистить голову, переварить информацию.
– Ты всегда был хорошим другом, Эндрю, – выдавил улыбку Маркус. – Дам тебе знать, когда где‐нибудь осяду. Пожалуйста, береги Мэгги.
Он двинулся к лифту.
– Погоди, Маркус! Раз уж ты все равно уезжаешь, расскажу еще кое‐что. Тебе пригодится.
138
Рано утром буран прекратился, и день обещал быть довольно приятным. Стоя у входа в отель и наслаждаясь внезапным потеплением, Директор втянул пьянящий дым «Мальборо». Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как он бросил курить, однако сегодня утром сдался и купил пачку привычной марки.
Интересно, удалось ли Мэгги хоть как‐то успокоить Маркуса? Правду от него скрывали не просто так. Человеку свойственно принимать определенные истины за аксиому. Когда же их подвергают сомнению или опровергают, он испытывает шок; жизнь переворачивается с ног на голову. Кто‐то восстанавливается после подобного потрясения, кто‐то – нет.
Директор облокотился о капот арендованного серебристого «бьюика» и вновь затянулся. Теплый дым пошел в легкие, и тут кто‐то ударил его сзади, швырнув на крыло автомобиля.
Человек, напавший на Директора, развернул его к себе лицом и ткнул в шею стволом большого черного пистолета. В глазах Маркуса пылала жажда убийства.
– Из‐за вас меня и моих людей уже сто раз могли прикончить!
– Успокойся, – ответил Директор. – О чем ты?
Он хотел было высвободиться из захвата, однако Маркус вновь ударил его о крыло автомобиля.
– Эндрю мне все рассказал! Когда Стэн выяснил, что Акерман несколько месяцев назад взломал нашу систему, вы приказали ему закрыть на это глаза. Потихоньку от всех вы скармливали Акерману информацию. Меня интересует – за каким чертом?
Директор шумно выдохнул, тщательно обдумывая ответ.