С ними — вообще проблема, поскольку турки сумели «накрутить» их так, что идея «воссоединения с братским турецким народом» пошла в массы, и добрая половина представителей этого народа готова гадить «русским оккупантам» открыто или «втихаря». Поскольку нынешнее место моей службы, пусть я и временно прикомандирован к нему, находится в Управлении НКВД в Симферополе, масштабы и противодействия нашим войскам, и репрессий против «протурецки настроенных элементов» мне хорошо известны.
То, что творилось здесь после прихода немцев в нашей истории, мне известно в общих чертах. Как и то, что делали чекисты после освобождения полуострова. Правда, второе — чисто по «перестроечным» публикациям, в которых долбанные «демократы» всеми силами старались нагнать жути, очернить сотрудников «органов» и советское руководство и оправдать «белых и пушистых» фашистских прислужников. Теперь же, с головой окунувшись в проблему, понимаю, что многие меры чекистов были оправданными. Не расстреливать же целые сёла, поддерживающие «борцов с Советами»!
Да, депортации идут. Массовые депортации. И опять в Казахстан и Среднюю Азию. Депортации семей тех, кто либо «ушёл в горы», либо был убит при нападениях на солдат, милиционеров, представителей Советской Власти и коммунистов с комсомольцами, либо о ком достоверно известно, что он помогает врагам. Слова товарища Сталина «сын за отца не отвечает» вовсе не значат, что отец, воспитавший сына-бандита и предателя, не отвечает за него. Тем более, в сельской местности, где не только каждый друг у друга на виду, но и всем хорошо известно, что творится в голове у каждого.
Ясное дело, татарское население сопротивляется этим мерам. В том числе, и вооружённым путём. Были даже случаи нападения на автоколонны, везущие депортируемых на железнодорожные станции. Так что, у нас тут две линии фронта. Точнее, целых три: одна западнее Феодосии, одна восточнее, а третья — по всей территории полуострова. И людей на этом «третьем фронте» гибнет лишь немногим меньше, чем на первых двух. Чаще всего — гражданских, а не военных. Хотя, конечно, и обстрелов воинских колонн, движущихся по своей же территории, хватает.
Турки и первая волна англичан, высадившихся на полуострове и пытавшихся прорваться к Керчи, пока остановлена. Но потери, понесённые Красной Армией на оборонительном рубеже, очень значительные. По крайней мере, для контрудара сил не хватило. А переброска британцев продолжается. И сохраняется угроза рывка вглубь полуострова, в направлении Джанкоя. Логика здесь совершенно ясная: если перерезать единственную железную дорогу, идущую «с континента», это серьёзно затруднит оборону полуострова.
В «нашей» Великой Отечественной действовал морской путь снабжения войск, обороняющих Севастополь, через порты Кавказа. Действовал с огромными трудностями, под непрерывными атаками судов и кораблей с воздуха, но действовал. Теперь же такое невозможно из-за того, что этот морской маршрут перерезан британскими кораблями, стерегущими линию, связывающую десант с турецкими портами. К тому же, нефтеналивной терминал в Батуми, являющийся конечной точкой нефтепровода из Баку, теперь в руках турок.
Да, ещё за нами Одесса и Николаев, через которые может быть налажено такое снабжение. Но англичане уже развернули под Феодосией первый полевой аэродром. И, если им удастся расширить плацдарм, появятся и другие. А положение войск в Крыму серьёзно ухудшится. Серьёзно.
Я, конечно, не великий специалист в тактике и стратегии, но, как мне кажется, была допущена серьёзнейшая ошибка: высшее военное и политическое руководство СССР сделала ставку на оснащение переброшенной нами из будущего техникой Балтийского и Северного флотов. Именно там виделась (и мне тоже) наибольшая опасность атак британского и французского флотов. Как уже было и во время Гражданской войны, и в 1850-е. На Балтике же ещё и польский флот, очень неслабый после захвата множества немецких кораблей. Даже на Тихом океане у англичан, учитывая их довольно неплохие отношения с японцами, достаточно высокие шансы появиться у советских берегов. А Турция, вплоть до конца 1940-го, представляла лишь гипотетическую угрозу. Как я понял, её надеялись удержать от вступления в войну с Советским Союзом концентрацией войск в Закавказье. Поэтому теми же радарами, включая береговые, Черноморский флот оснащали «по остаточному принципу».
В первые дни войны достаточно эффективно проявили себя минные поля, выставленные подводными лодками-минзагами у выхода из Босфора. По крайней мере, британские авианосцы некоторое время не высовывались из Мраморного моря. Но всё меняется. Подводный флот нёс потери, британские подводные лодки торпедировали линкор «Парижская коммуна», и тот был вынужден уйти на ремонт в Севастополь, береговая авиация ЧФ, вооружённая не самыми современными самолётами (основа — И-15), потихоньку «сточилась» в воздушных боях с англичанами над морем. Вот и получилось то, что на Украине называют «маемо шо маемо»: сначала проморгали приблизившиеся к Феодосии боевые корабли и транспортные суда, а потом не смогли в достаточной мере противодействовать доставке подкреплений десанту.
Меры по противодействию десанту, конечно, были предприняты немедленно. В том числе — в форме переброски дополнительных авиационных сил на полуостров. Но они немного запоздали. Да и «сухопутным» лётчикам пришлось обучаться действиям над морем уже в боевых условиях. К тому же, несмотря на все наши предупреждения о том, что массовость воздушного флота является не очень хорошей заменой мастерства лётчиков, кардинально исправить ситуацию с подготовкой лётного состава не удалось. Подвижки, насколько мне известно, были, но, повторяю, далеко не кардинальные.
Ситуация с потерями авиации, конечно, несравнима с тем, что было в «нашей» истории в первые дни Великой Отечественной. Не было никакого критического уничтожения самолётов на аэродромах при первых же авианалётах противника. Но война — есть война, а устаревшие воздушные машины есть устаревшие воздушные машины. И пусть у поляков не стоит на вооружении такого отличного для своего времени самолёта, каким был «у нас» Ме-109, но они к началу войны успели закупить неплохие британские истребители и освоить производство по лицензии французских.
Туркам британцы, конечно же, в первую очередь, постарались спихнуть собственный «неликвид», на который вполне хватало и упомянутых уже И-15 и модификаций И-16 со старыми, слабыми моторами. Но, в то же время, турецкую авиацию поддержали сами англичане на отличных самолётах. Особенно в Закавказье, где разыгрались самые ожесточённые сражения. В том числе — и воздушные. А буквально на днях стало известно, что в небе над Белоруссией провёл первые воздушные бои французский добровольческий авиаполк «Нормандия». Вот, блин, ирония судьбы! «У нас» французские добровольцы-лётчики в эскадрилье, а потом и полку с таким же названием воевали против гитлеровцев, а тут они воюют с нами.
И это — не последнее французское подразделение на нашем фронте. Война с итальянцами у Франции и Великобритании закончилась, у них освободились силы для переброски на восток, как того настоятельно требуют поляки. Так что ждём-с переброски британских и французских дивизий. В дополнение к тем, что уже появились на фронте. Причём, я совершенно не исключаю, что гордые «лягушатники», в первую очередь, объявятся именно здесь, в Крыму. Как это уже было почти сто лет назад.
Фрагмент 24
Генерал-лейтенант Рокоссовский, 30 июля 1941 года
Учитывая разразившуюся в стране в последние годы кампанию по поиску «польских агентов», от вызова в Москву можно было ожидать, чего угодно. Да что там скрывать? Я и сам провёл в тюрьме несколько месяцев из-за подозрения в том, что связан с польской разведкой. И никакие прежние или новые заслуги не спасают, если у «органов» появились какие-нибудь «новые данные». Обнадёживало лишь то, что на пути в столицу мне позволили на один день сделать остановку в Армавире, чтобы повидаться с семьёй. Всего на один день! Но такова уж судьба военного: расставания надолго, встречи с родными мимолётны. Особенно — когда идёт тяжелейшая война.
Я зря беспокоился. Вызывали меня вовсе не для ареста, а наоборот, для награждения. Орденом Ленина. «За стойкость, мужество и героизм, а также умелое руководство войсками в ходе оборонительных боёв за город Ленинакан». Ну, и правильно, что не упомянули о контрударе, который позволил нам полностью вернуть позиции, захваченные ещё в первые дни войны: моих больших заслуг в этом нет, основной вклад в освобождения данной территории внесли чудовищные по своей мощи бомбы, похоронившие в руинах города тысячи турецких «аскеров». Приданный моей группе войск штурмовой полк, вооружённый новейшим оружием и спецсредствами, во время атаки почти не встретил сопротивления врага и сумел выйти к окраинам города с удивительно малыми потерями.
Я в тот же день посетил этот полк и почерпнул для себя очень много нового из того, какое вооружение и снаряжение теперь имеется у Красной Армии. Первое, что бросилось в глаза, это тридцатизарядные автоматические карабины необычной формы, использующие патрон уменьшенной длины. Соответственно, имеющий меньшую массу, а это значит, красноармеец может нести больший запас боеприпасов. Пусть карабин и сам позволяет вести автоматический огонь, в некоторой мере заменяя собой пулемёт, но в каждом отделении «штурмовиков» обязательно имеется и собственно ручной пулемёт под тот же патрон. Его магазин, тоже изогнутый, как и у автоматического карабина, вмещает в полтора раза больше патронов.
Полк по составу «лёгкий». То есть, не оснащённый полковыми полевыми орудиями. Их замещают тяжёлые миномёты калибром 120 миллиметров, имеющие дальность стрельбы семь километров. В дополнение к батальонным 82-мм, стреляющим на три с лишним километра. Поскольку назначение полка — именно штурмовые действия, преимущественно в населённых пунктах, нет и в штате противотанковой артиллерии. Её заменяют ручные гранатомёты, позволяющие уничтожать любой вражеский танк (это особо подчеркнул командир полка) на реальной дистанции до полукилометра. В штате каждой роты — три расчёта таких гранатомётов из двух человек: собственно, гранатомётчика и подносчика боеприпасов.