Глава 3
Внешний периметр Барьера Пустоши.
Место дислокации 117-го отдельного батальона Изоляционных сил
Глубокая ночь.
Призрачный свет Барьера косыми бликами лежал на покатых металлических крышах ангаров.
Никого… Рыжов некоторое время с усталым безразличием считывал показания сканеров, затем у него вырвался сиплый облегченный вздох.
Успел. Потопейко наверняка выехал навстречу, как только получил доклад с блокпоста. Но пусть обломится. Не видать ему таинственного артефакта. Теперь бы спрятать его понадежнее…
Лейтенант уже не нервничал, усталость притупляла остроту чувств, гасила эмоции. Повезло. Выжил. Вырвался. Груз доставил. Все в шоколаде, а будет еще лучше.
«Контейнер тяжелый. Далеко не дотащу, чтобы спрятать. А может, оставить тут, в ангарах? Высплюсь, отдохну, а там решу, как его понадежнее схоронить, чтобы не делиться с обнаглевшим прапором и подполковником Петренко. Этим все мало. Я жизнью рисковал, – подумал Рыжов. – Моя добыча».
Вообще-то, решение созрело не сию секунду. Иначе какой смысл делать крюк по проселкам, гнать боевую машину на предельной скорости? Рыжов все решил для себя еще там, в Пустоши, как только увидел мертвые тела и таинственный контейнер.
Выбравшись через люк, он обошел БМД, открыл грузовой отсек, схватил увесистый, герметично запечатанный кофр и поволок его к воротам ближайшего ангара.
Холодный пот струился по спине. Сквозь пластиковую поверхность на торце загадочного контейнера тускло просвечивали три индикационных сигнала. О чем они свидетельствуют, Рыжов понятия не имел, но если в отчужденном пространстве искорки сияли ровным изумрудным светом, то сейчас они пожелтели и ритмично пульсировали.
«Ладно, после разберусь. Все равно, что бы там ни находилось внутри, оно «сдохло», как только была пройдена граница Барьера. Пусть хоть красным светятся, мне все равно», – думал он, затащив контейнер в дальний угол, запихнув его под стеллаж с инструментами.
Так, теперь прикрыть ветошью, передвинуть пару ящиков, и порядок. До утра сюда точно никто не сунется. Рыжов выпрямился, огляделся. Ангар пустовал, на слесарных верстаках лежал слой пыли передвижных компьютерных комплексов, которые обычно использовали для подготовки и диагностики отправляемых в зону «изделий», он также не заметил.
Ну, значит, и беспокоиться нечего. Он бросил ком промасленной ветоши, вытер руки и пошел к выходу из ангара.
Снаружи донесся шум, послышались голоса.
«Меня ищут. Потопейко, наверное, зеленый от злости бегает. Подумал небось, что я полную машину артефактов решил умыкнуть».
Рыжов остановился. В ангаре помимо ворот должна быть калитка. Незачем показывать, что я тут был.
Через несколько минут он отжал протяжно скрипнувшую дверь, выскользнул в прохладный ночной мрак, обошел пару ангаров и, уже не скрываясь, направился к техническому паркингу, где оставил потрепанную БМД.
«Скажу – в туалет приспичило. Хотя Потопейко даже спрашивать не станет, он сейчас трясущими руками артефакты перебирает, смотрит, все ли на месте» – с такими мыслями лейтенант вышел к парковочной площадке и вдруг замер.
Боевую машину окружали бойцы спецназа. Чуть поодаль стоял микроавтобус с погашенными фарами, рядом нервно топтался комбат Петренко, старшина с перекошенным лицом застыл подле открытого грузового отсека БМД. В руках прапорщик держал разлапистую ветвь металлорастения, словно юнец, пришедший на первое свидание и отчаянно стесняющийся принесенного букета.
– Я не… того… Я не… – Он отшвырнул отблескивающий металлом букет. – Я ничего не знал! Это все лейтенант Рыжов! Он тайно провез артефакты!
Полковник из службы собственной безопасности, вдоволь налюбовавшись на перепуганного прапора, выступил из тени в круг света.
– Значит, вы ни при чем? И подполковник Петренко также ничего не знал о незаконном грузе?
Рыжов не стал дожидаться развязки. Он и так понял – все свалят на него, сдадут со всеми потрохами. Он испугался. Куда-то исчезла свинцовая усталость, мышцы наполнила дрожь.
«Мне не выкрутиться. Я ведь один выжил. И машина моя. Не открестишься…»
Бежать – бухнула мысль. По счастливой случайности, из-за желания присвоить странный контейнер он обошел посты, успел попасть в расположение части раньше, чем прибыла группа захвата.
Рыжов попятился в спасительную тьму.
Бежать. Затаиться, переждать, пока тут все уляжется. Петренко и Потопейко все равно арестуют. А я отсижусь, а потом вернусь за контейнером. Того, что спрятано внутри, мне точно хватит на безбедную жизнь… Главное сейчас – ускользнуть…
Он медленно, крадучись обогнул ангары, затем, оказавшись на пустыре, побежал.
На технической парковке меж ангарами полковник СБ подошел к трясущемуся Потопейко и тихо, чтобы не услышал Петренко, произнес:
– Можешь пояснить, что случилось с майором Шершневым?
– Н-не… знаю… – выдавил Потопейко.
– Тогда получишь по полной. Здесь артефактов на два пожизненных срока хватит. Отвечай, куда подевался лейтенант Рыжов?
– Н-не… знаю…
– Ну смотри, у тебя был шанс. – Полковник обернулся, кивнул командиру группы захвата – уводите обоих, затем прошел к микроавтобусу.
– Лейтенанта Рыжова в розыск, – обронил он, сев на переднее сиденье. – Едем. В штаб группировки.
На сердце было тяжело. Судьба Шершнева не прояснилась, а захваченные артефакты и вскрытый канал их тайной переправки через Барьер его не радовали.
«Новиков мне голову снимет, если не выясню, что там случилось».
Он коснулся горошины коммуникатора, имплантированного за ушную раковину.
– Серебряков, на связь.
– Слушаю!
– Снять всю информацию с запоминающих устройств БМД! Я должен знать, что случилось за Барьером, куда подевался майор Шершнев и почему не вернулись остальные машины колонны!
– Уже занимаемся.
– Поторопитесь. Времени – до утра. В девять мне идти на доклад к Новикову.
Микроавтобус стремительно удалялся от Барьера. Вслед машине сочилось зловещее мертвенное сияние.
Отчужденное пространство Пустоши…
Мрачные мысли одолевали Шершнева.
Отметины от пуль, что заметил и обработал торговец, многое объясняли, ставили на свои места. Вот почему метаболический имплант после активации вел себя столь агрессивно. «Он меня с того света вытащил, раны залечил, пока я валялся без сознания. Но кто стрелял?»
Рыжов? Только зачем ему идти на убийство? Обыкновенная мелочная мстительность?
Нет, тут что-то другое. Не стал бы лейтенант нарываться на неприятности, ведь гибель командира колонны придется объяснять по возвращении. Но кто тогда? Зулус? Или они с Рыжовым действовали в сговоре?
Вспомнилась дезориентация, внезапный прорыв беснующейся мглы на защищенную площадку. «Кто-то ловко все проделал. Ведь я даже не ощутил выстрелов, ничего не заподозрил. Да, тут наверняка замешан кто-то из военных сталкеров».
Теперь стали понятны и острые боли в спине, и долгий мучительный период физической беспомощности, воспринятый как сбой метаболического комплекса. Да и внезапное изменение маршрута колонны также вписывалось в общую картину событий.
«Нет, Рыжик не решился бы. Не того полета. Слабоват для расчетливого хладнокровного убийства. Стрелял кто-то из сталкеров. Они же и оттащили меня в заросли металлокустарника, думая, что не выживу. Ошиблись. Не распознали наличие метаболического комплекса.
Чем же я так досадил или помешал?
Какие-то свои темные делишки они решали. Я им видно одним присутствием планы спутал».
– Шершень, ты там не уснул? – раздался по связи раздраженный голос торговца.
– Иду, иду, Федор Тимофеевич. – Иван вел себя сдержанно, стараясь молча поспевать за Упырем, хотя это стоило немалых усилий. Он весь взмок, преодолевая три вала искажений, расположенных уступами. Упырь же двигался ловко и энергично. Сервомускулатура позволяла старику без труда совершать восхождение, ловушки он обходил стороной, мелких механоидов, которыми кишели руины, либо давил ногами, либо безразлично смахивал в сторону. Сложно сказать, зачем ему вообще понадобился сопровождающий.
– Ну, чего ты там замешкался? – Торговец присел, дожидаясь, пока Шершень поднимется на небольшую площадку, расположенную чуть ниже гребня третьего, наиболее высокого вала искаженного рельефа. – Неправильно тебя назвали в Ордене. Надо было дать позывной «Черепаха».
Иван ничего не ответил. Он и так старался изо всех сил. Большинство страхов пришлось попросту отбросить, пойти наперекор осторожности и здравому смыслу. Например, постоянно обходить стороной вездесущие металлокустарники стало попросту нереально, а вот использовать их прочные упругие ветви, цепляясь за них руками, оказалось удобным и относительно безопасным способом восхождения.
– Медленно ползешь.
– Зато стреляю без промаха, – огрызнулся Иван, взбираясь на небольшую площадку, где поджидал его торговец.
– Ну-ну… – Упырь хотел что-то добавить, но внезапно пригнулся, замер.
Шершнев машинально вскинул оружие.
– Ты что, Федор Тимофеевич? – тихо спросил он, не обнаружив явных источников угрозы.
– Замолкни! – просипел торговец. Он вытянул шею, как будто принюхивался, застыв в напряженной позе.
Шершнев не стал дожидаться пояснений, лег и ужом подобрался к гребню остекленевшей волны искажений, откуда открывался вид на расположенные ниже заросли металлокустарника.
Датчики, связанные с расширителем сознания, не зафиксировали энергоматриц. Затаись внизу крупное изделие техноса, Иван его заметил бы.
Может, у Упыря обыкновенная паранойя? Нет внизу никакой опасности. Невысокие руины, искаженные пульсациями, густые заросли «жестянки», два покосившихся, покрытых окислами давно покинутых скоргами строения техноса, похожие на ажурные вышки, да едва приметная тропа, проложенная между ними, – вот все, что удалось разглядеть.
Ближайшие источники энергетической активности располагались метрах в пятидесяти, ниже по склону. Скопление ловушек – судя по всему, два «магнита» и «энергогейзер», Иван понемногу свыкался с новым способом восприятия и даже мысленно идентифицировал некоторые особо характерные сигнатуры.